Один-два цветка растут непосредственно на земле, однако растения, которым они принадлежат, добывают свое питание не из почвы, а высасывают его из деревьев. Это паразиты. Среди них раффлезия может похвастаться самым крупным цветком в мире. Само растение почти всю свою жизнь существует в виде тонких нитей, сеть которых разрастается внутри корня лианы. Оно обретает видимость, когда по подземному корню начинают появляться вздутия, которые затем поднимаются из почвы, точно ряд капустных кочанов. Несколько видов раффлезиевых можно найти во многих местах Юго-Восточной Азии, но цветок-чемпион украшает только джунгли Суматры. Он имеет в поперечнике около метра и торчит прямо из земли без единого листика, наводя жуть. Его коричневато-оранжевые лепестки, толстые, кожистые, все в бородавках, окружают большую чашу, дно которой щетинится шипами. От нее распространяется тошнотворный запах разлагающейся падали. То есть тошнотворный для человеческого обоняния, но приманивающий мух, как кусок тухлого мяса. Мухи и опыляют раффлезию. Развивающиеся затем семена — мелкие, в твердой оболочке. Как они переносятся на другую лиану, которую затем заражают, не знает точно никто, но скорее всего они прилипают к ногам крупных, бродящих по джунглям животных, которые ненароком наступают на вьющийся по земле стебель лианы и тем помогают прорастающему семени раффлезии внедриться в него.
Однако в любых джунглях число таких животных невелико, поскольку там слишком мало для них листьев. На Суматре кое-где встречаются относительно мелкие лесные слоны. Есть там и носороги, но они уж совсем малочисленны. Эти толстокожие ощипывают скудную листву подлеска, которой им, конечно, не хватало бы, если бы не богатая растительность по речным берегам, куда проникает больше света. В Африке таким же образом питается окапи, примитивный родственник жирафа, а в Южной Америке — тапир, но всех этих животных очень мало, и они живут на больших расстояниях друг от друга. Нигде в джунглях вам не встретятся большие группы убежденных вегетарианцев, какие существуют почти во всех других областях мира. Вы не вспугнете стада антилоп, кролики не прыснут в панике во все стороны, чтобы укрыться в норах. Вегетарианцы в джунглях живут наверху, в пышной зелени балдахина. А на диете из опавших на землю листьев не смогло бы существовать ни одно крупное животное.
В отличие от множества мелких. Полчища различных жуков и на стадии личинок, и став взрослыми, без устали грызут веточки и гниющую древесину. А самые многочисленные и самые распространенные там насекомые — термиты — прилежно трудятся в лиственном мусоре, перетаскивая его кусочек за кусочком в свое гнездо. Чаще всего они остаются невидимками внутри упавших трухлявых стволов или под верхним слоем гниющих листьев, однако иногда вы можете увидеть целую их колонну: рядами по двадцать — тридцать особей они ползут по тропинке, утрамбованной прикосновениями тонких как волоски ножек, повторявшимися миллионы раз. Они движутся сплошной лентой сотни метров длиной и исчезают в какой-нибудь норке или в трещине, глубоко уходящей в древесный ствол, который служит входом в их гнездо.
Целлюлоза — вещество, из которого состоят стенки растительных клеток, — плохо поддается перевариванию в пищеварительных трактах подавляющего большинства животных. А потому мертвая растительная ткань, утратившая сок и жидкое содержимое своих клеток, мало годится в пищу. Однако термиты нашли способы ее употребления. У некоторых из них в средней части кишечника имеются целые колонии жгутиковых — особых микроорганизмов, обладающих способностью расщеплять целлюлозу и выделять из нее сахар. Термиты не только поглощают этот побочный продукт жизнедеятельности жгутиковых, но заодно переваривают и немалое число этих последних, получая таким образом и белок. Молодые термиты таких видов, едва выйдя из яйца, тотчас обзаводятся собственной культурой столь драгоценных простейших, присасываясь к анальному концу тела взрослых особей. Впрочем, многие термиты превращают целлюлозу в питательную пищу с помощью особого гриба. Собранные снаружи кусочки сухих листьев рабочие термиты складывают в гнезде в особых камерах. Там они пережевывают добычу в губчатую массу. Гриб пронизывает ее переплетением нитей, поглощает свою пищу и оставляет легко рассыпающееся вещество золотисто-медового цвета. Именно оно, а не гриб служит кормом для термитов. Когда молодые крылатые самки отправляются в брачный полет, чтобы основать новое гнездо, они захватывают с собой споры этого гриба, как необходимейшее свое приданое.
Поскольку термиты принадлежат к очень немногим живым существам, способным претворять гниющие растения в живые ткани, они являются важнейшим звеном в переходе питательных веществ от одного организма к другому. Их поедают самые разные животные. Некоторые виды муравьев существуют практически только тем, что нападают на термитники и уносят личинки и рабочих термитов — свой постоянный корм. Птицы и лягушки усаживаются возле марширующей колонны и выхватывают из нее то одно, то другое насекомое, а колонна продолжает упрямо двигаться вперед, словно ничего не происходит. Панголины в Африке и в Азии, муравьед тамандуа в Южной Америке питаются почти исключительно термитами. Для всех этих животных характерны сильные передние ноги, способные* разламывать термитники, узкие вытянутые морды и длинные гибкие языки, которые они молниеносно засовывают в обрушенные ходы, извлекая по нескольку сотен насекомых зараз.
Кроме опавших листьев на земле под балдахином можно найти и кое-какую другую растительную пищу. Скажем, подбирать упавшие сверху орехи и плоды, выкапывать клубни и нежные корешки. Или ощипывать листья и почки с попадающихся в подлеске кустарников. И в тропических лесах каждого континента по меньшей мере один вид млекопитающих вполне обходится таким кормом: в Азии — оленьки, в Африке — карликовые антилопы, в Южной Америке — агути. Все они принадлежат к совершенно разным семействам. Оленьки (или канчили) в родстве со свиньями и примитивными жвачными, карликовая антилопа — действительно антилопа, но на редкость миниатюрная, а агути принадлежит к грызунам. Несмотря на это, внешне они очень похожи: ростом с зайца, тоненькие ножки-спички, завершающиеся острыми когтями или копытцами, создающими впечатление, будто животные бегают на цыпочках. Похожи они и повадками, и пугливым нравом: при малейшей тревоге застывают на месте, а затем бросаются наутек отчаянными зигзагами. Даже сигналы, которыми пользуются оленьки и агути, они подают одинаково, дробно стуча ногой. И питаются все они листьями, почками, плодами, орехами, семенами и грибами.
