Насиживающий самец нанду — грозный страж, готовый в ярости броситься на любого пришельца и отогнать его. А потому ему не требуется прятать свое гнездо или сооружать его в недоступных местах. Но для остальных птиц пампы, не таких больших и сильных, как нанду, укрыть гнездо или иным способом обеспечить его безопасность — главная задача. К немногим счастливцам, которые сами по себе способны соорудить надежное, практически водонепроницаемое гнездо, принадлежит печник. Он строит его на столбике или низкой ветви одинокого дерева из глины с добавлением травяных стеблей. Уложенная куполом глина затвердевает, как камень, а перегородка, заслоняющая входное отверстие, не позволяет ни хищной лапе, ни узкой морде добраться до яиц или птенцов внутри.
Пампасный дятел, на этих равнинах питающийся преимущественно муравьями, нередко выбирает для своего гнезда какой-нибудь термитник. Он сохраняет плотницкую сноровку своих предков в достаточной степени, чтобы продолбить дыру в крепкой глине. Термиты тотчас принимаются закупоривать входы в обрушенные галереи, а дятел обретает гладкостенное «дупло» для своих птенцов.
В норах, вырытых либо броненосцами в поисках корма, либо занятых вискачами, нередко самочинно водворяются маленькие совы. Они и сами способны вырыть себе норку, да иногда именно так и поступают, но, по-видимому, роль квартирантов их устраивает больше. Нередко у каждого входа в подземный лабиринт, населенный вискачами, стоит часовым такая сова. При вашем приближении она впивает в вас пронзительный взгляд золотых глаз, с комичным гневом подскакивает на месте, но в последнюю минуту мужество ей изменяет, и она ныряет в надежный приют чужой позаимствованной норы.
Каракара предпочитает гнездиться на невысоком дереве; если же на ее участке пампы ничего подходящего не имеется, она строит гнездо на земле. Могучий хищный клюв и когти — оружие достаточно надежное, чтобы отогнать незваного гостя, кормом же ей служат ящерицы и змеи. Но шпорцевый чибис питается насекомыми и другими мелкими беспозвоночными, а потому клюв и когти у него невелики. Как же ему отстоять свою кладку от змей или рыщущих по пампе броненосцев? Однако чибис готов защищать гнездо с беззаветной храбростью, как вы не замедлите убедиться, случайно приблизившись к нему. Чибис ринется на вас с неба, хлопая крыльями и пронзительно крича. А то даже ударит вас крылом по голове. Если вы не отступите, он припадет к земле, развернет крыло и, продолжая испускать пронзительные крики, попытается отвлечь ваше внимание. Принято считать, что он притворяется раненым. Но в любом случае поведение это столь разительно, что вы (как, предположительно, и любой другой враг) сразу поспешите к птице, чтобы разобраться, в чем дело, и, следовательно, удалитесь от гнезда. Порой чибис прибегает к другой хитрости: он опускается на землю, полураскрывает оба крыла и поклевывает траву вокруг, словно сидит на гнезде. Вы подходите к нему, он улетает, и только тогда вам становится ясно, что вас провели. Если же ни одна из этих уловок не помогает, у чибиса есть еще одно защитное средство: и яйца, и птенцы имеют такую превосходную маскировочную окраску, что их трудно распознать даже с близкого расстояния. Надо полагать, совокупность всех этих способов весьма эффективна: во многих частях травянистых равнин полным-полно шпорцевых чибисов, и их крик «теро-теро» — один из наиболее обычных и характерных звуков пампы.
Плоский характер и однообразие равнин, неизменный состав их травяного покрова привели к тому, что по сравнению с джунглями и лесами умеренной зоны обитающие на них сообщества животных состоят из относительно незначительного числа видов, взаимоотношения которых весьма несложны. Траву едят насекомые и грызуны. Навоз более крупных травоядных с помощью насекомых или дождей возвращает питательные вещества земле. Насекомые служат пищей броненосцам и разным птицам, грызуны — ястребам и хищным млекопитающим. Когда хищники погибают, содержащиеся в их тканях полезные вещества возвращаются в землю либо через пожирателей падали, либо непосредственно благодаря процессу разложения. Вот так питательные вещества, синтезируемые травами, вновь возвращаются им, чтобы они продолжали расти и кормить новые поколения травоядных.
Подобные сообщества, лишь с незначительными различиями, существуют на протяжении более трех тысяч километров, начиная от прохладной пампы на юге Аргентины и по равнинам к востоку и западу от реки Параны, дальше в Парагвае и на юге Бразилии. Но там, на южной окраине бассейна Амазонки, дождей выпадает уже столько, что воды хватает на деревья. Это конец царства трав, его сменяют джунгли.
Через полторы тысячи километров дальше к северу, по ту сторону Амазонки, в среднем течении Ориноко, опять начинаются травянистые равнины, которые называются льянос. Если вы попадете туда в декабре, то увидите ландшафт, мало чем отличающийся от пампы: бегущее волнами море травы под высоким голубым небом. Но животные там совсем другие. Правда, каракары и шпорцевые чибисы точно такие же, как и еще некоторые. Но в траве не снуют кавии, а в земляных норах не прячутся вискачи. Поживете на этих равнинах несколько месяцев, и вы поймете, почему тут нет ни их, ни деревьев. В один прекрасный день над льяносами начинают клубиться тучи, и на землю обрушиваются ливни. Реки вздуваются с угрожающей быстротой, тем более что на склонах Анд в пятистах километрах к западу, где они берут начало, дожди низвергаются с неменьшей силой. И скоро реки выходят из берегов. Почва тут глинистая, и вода не впитывается в нее, а разливается по льяносам. Корни деревьев захлебнулись бы, а любители прятаться в норах, несомненно, утонули бы.
Но для наиболее крупного обитателя льяносов, питающегося травами, наступает самая вольготная пора. Это капибара, самый большой грызун в мире. Величиной он с домашнюю свинью, и в просторечии так и зовется оринокской свиньей. Шерсть капибары длинная и коричневая, лапы снабжены перепонками, помогающими плавать. Уши, глаза, и ноздри помещаются в верхней части головы, так что животное может лежать в воде, почти совсем ею скрытое, но видеть, слышать и обонять все вокруг. Живут капибары по рекам, озерам и болотам от самой Аргентины до Колумбии, и на травянистых равнинах, и в джунглях, питаясь водными растениями, а также травой и другой растительной пищей на берегах. Когда в льяносах начинается наводнение, среда обитания капибар внезапно преобразуется из узкой береговой полосы в лабиринт обширных лагун, и они незамедлительно их осваивают. Семейные группы из двадцати — тридцати животных бредут, разбрызгивая воду по отмелям, вытаскивая пучки затопленной травы, всем скопом переплывая более глубокие места. Никто из других любителей травы среди обитателей льяносов, будь то насекомые, птицы или млекопитающие, не приспособлен настолько к водной жизни, и несколько месяцев капибары единолично владеют обширными угодьями.
