— Да потому, что нам велено, — презрительно фыркнув, ответил конь.
— Приказ! — щёлкнул зубами мул Билли.
— Хукм хэ (таков приказ), — булькнул верблюд.
И слон и волы повторили:
— Хукм хэ!
— Да, но кто отдаёт приказы? — спросил молодой мул.
— Человек, который идёт впереди, или сидит на твоей спине, или держит верёвку, продетую через твои ноздри, или крутит твой хвост, — один за другим ответили ему Билли, кавалерийский конь, верблюд и волы.
— Но им кто приказывает?
— Ты хочешь слишком много знать, юноша, — сказал Билли, — а это верный путь к взбучке. Твоё дело — слушаться человека и не задавать лишних вопросов.
— Он прав, — вполголоса молвил слон. — Я не всегда могу слушаться, потому что я — Ни—Рыба—Ни—Мясо, но Билли прав. Повинуйся, иначе застопоришь батарею, не говоря уже о побоях.
Артиллерийские волы встали.
— Утро, — сказали они хором. — Нам пора. Мы, конечно, не можем видеть внутри себя, и мы не очень умны, но сегодня ночью мы ничего не боялись. Спокойной ночи, храбрецы!
Никто не ответил, только конь спросил, чтобы сменить тему беседы:
— Где же та собачонка? Где есть собака, там близко и человек.
— Здесь я, здесь, — тявкнул Викси, — под пушкой вместе с хозяином. Эй ты, верблюдище бестолковый, это ты, ты нашу палатку разворотил. Мой хозяин страшно сердит!
— Ф–фу–ух! — волы оглянулись по сторонам. — Так он, стало быть, белый!
— Конечно белый, — протявкал Викси. — Или ты думаешь, что за мной смотрит черномазый погонщик?
— Ххаох! Оухх! Угх! — засопели волы. — Пошли отсюда скорей.
Они дёрнулись, но умудрились зацепиться.
ярмом за дышло телеги с амуницией и застряли.
— Ну вот, и ваш черёд настал, — спокойно прокомментировал Билли. — Не ёрзайте. Теперь вам тут торчать до утра. Да что стряслось–то?
Волы испустили длинное пофыркивающее сипение, характерное для индийского скота, а потом начали толкаться, бодаться, рваться, топать, скользить и в конце концов, бешено ворча, свалились в грязь.
— Вы сейчас шеи поломаете, — сказал конь. — Чем плохи белые? Я с ними всё время живу.
— Они… нас — едят! Понатужься! — Ярмо треснуло, и они уковыляли.
Я никогда раньше не мог понять, почему индийский скот так боится англичан. Мы едим говядину, к которой не притронется ни один пастух, и это им, ясное дело, не по нраву.
— Чтоб я в собственной сбруе запутался, — усмехнулся Билли. — Кто бы мог подумать, что вот такие две здоровенные туши потеряют голову!
— Ну, пусть себе! Пойду посмотрю, что там за белый. У большинства из них всегда что–нибудь в карманах найдётся.
— Тогда прощай. Я сам не в большом восторге от них. Да и потом, белый, которому негде спать, сильно смахивает на вора, а у меня немало казённого добра на спине. Пошли к позициям, юноша. Привет, Австралия! Завтра на параде увидимся. Спокойной ночи, туземный тридцать девятый! Постарайся владеть собой, ладно? Счастливо, Два Хвоста! Если пойдёшь мимо нас, не труби, а то весь строй наш собьётся.
Мул Билли протопал мимо нас валкой походкой бывалого служаки, а конь ткнулся мне мордой в грудь, и пока я кормил его галетами, тщеславный Викси рассказывал ему про табуны лошадей, прошедшие через наши с ним руки.
— Завтра на параде я буду сидеть в своём экипаже, — сообщил он. — А ты?
—Моё место на левом фланге второго эскадрона, коллега, — вежливо ответил конь. — Я задаю темп всему подразделению. А теперь мне пора к Дику. У меня весь хвост в грязи, и он часа два убьёт, пока приготовит меня к параду.
* * *
Большой тридцатитысячный парад состоялся на следующий день. Мы с Викси заняли отличное место неподалёку от вице–короля и от эмира афганского, сидевшего в чёрной каракулевой шляпе, украшенной огромным бриллиантом. В первой части представления всё было залито солнцем. Полки шли волна за волной мерно шагающих ног, и ружья покачивались стройными рядами, так что у нас зарябило в глазах. Подошла кавалерия, и, заслышав первые такты знаменитого марша «Бонни Данди», Викси насторожил уши. Мимо промелькнул второй эскадрон копейщиков, и знакомый нам конь ритмично, как будто танцуя вальс, перебирал ногами, задавая темп всему эскадрону: шея выгнута, одно ухо смотрит вперёд, другое назад, а хвост — как шёлковый. Следом появились большие пушки, и Два Хвоста вместе с ещё двумя слонами шёл в постромках сорокафунтового осадного орудия, а сзади брели двадцать пар волов. У седьмой пары было новое ярмо и напряжённый, усталый вид. Последними прошли батареи горной артиллерии. Мул Билли шёл с видом главнокомандующего, его сбруя была надраена и начищена до блеска. Приветствуя Билли, я чуть не сорвал голос от крика, но он даже не обернулся.
Снова полил дождь, и воздух стал слишком мутен, чтобы следить за тем, что делалось на поле. Тем временем войска выстроились большим полукругом и перестраивались в линию.
Линия росла и росла, пока не превратилась в шеренгу длиной три четверти мили — сплошная стена людей, лошадей и пушек. В следующее мгновение шеренга двинулась вперёд, прямо в сторону вице–короля и эмира афганского, и когда она подошла ближе, земля задрожала, как палуба лайнера, идущего на полных оборотах.
Если вы этого не видели, то вы даже не можете представить себе, до чего это страшно, даже когда все знают, что это просто спектакль. Я посмотрел на эмира. До сих пор он сидел молча, ни единым жестом не выдав своего удивления, но теперь его глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит, он подобрал поводья и оглянулся, готовый уже выхватить меч и прорубать дорогу к спасению прямо через толпу англичан. Внезапно наступление прекратилось, земля перестала дрожать, шеренга дружно отсалютовала, и разом грянули три десятка оркестров. Это был конец представления.
Под дождём полки разошлись по лагерю, провожаемые маршем пехотного оркестра:
Пара за парой стадо вошло — Ура!
Пара за парой стадо вошло:
Мулы медленно шли за слоном.
И вошли на Ковчег с утра,
Чтобы от ливня скрыться![57]
И тут я услыхал, как старый, седой длинноволосый афганский шейх из свиты эмира спрашивает молодого индуса — офицера туземных частей армии.
— Послушай, — говорил он, — как получается такое чудо?
— Им приказали, — пожал плечами индус, — и приказ был выполнен.
— Но животные, — настаивал шейх, — разве они так же мудры, как люди?!
— Они повинуются так же, как люди. Мул, конь, слон и верблюд повинуются погонщику, погонщик повинуется сержанту, сержант — лейтенанту, лейтенант — капитану, капитан — майору, майор — полковнику, полковник — бригадиру, который командует тремя полками, бригадир повинуется генералу, генерал — вице–королю, а вице–король служит королеве. Вот как это делается.
