Выше уже говорилось о том, что поверхность водоема опреснена, здесь сказалась его конфигурация, которая испокон веков формировала своеобразную гидрологию этого морского проточного озера. И вполне понятно, почему он назван Кислой губой. Охотники и рыбаки — основные обитатели здешних мест — точно и образно определили ее водную среду. Но вот не стала ли губа интенсивнее опресняться после строительства ПЭС? Гидрометслужба на станции вела свои наблюдения, но ведь они велись очень короткий срок. Только в будущем они могут сказать по этому поводу свое слово. А жизнь в водоеме формировалась тысячелетиями. И нужно было ответить на многие вопросы уже сейчас.
Моллюски опресненного залива
Уже при первом погружении под воду у острова Тюленьего меня удивила пустота его прибрежных каменных откосов. Обычно в изобилии встречаются обитатели литоральной, приливной, зоны. Это и растения, чаще всего фукусы, и животные — вездесущие балянусы. Но в Кислой губе у берегов даже пресноводной живности не видно. Может быть, это вообще характерно для акватории? Однако на глубине десяти метров картина резко менялась — появлялось множество растений и животных.
Актинии Баренцева моря. Митридиум
Сначала это радовало — наконец-то видишь обычную для моря картину. Но со временем появились кое-какие сомнения. Внимательно изучив подводные снимки и сопоставив виденное в губе и в море, я стал находить существенные различия в их флоре и фауне. Во-первых, в Кислой губе (кроме горла и пролива) совершенно отсутствовали ламинарии, не было и фукусов — морские водоросли попадались здесь очень редко. В губе встречалось много литотамний, но поверхность известковых кустов в заливе была будто отполирована — сверкала и переливалась фиолетовыми красками, что было красиво, но непонятно. Ведь в море литотамний покрыты бахромой нитяных водорослей. В Кислой губе на известковых кустах находили скопления асцидий, актиний, губок и моллюсков. И если асцидии и актинии были разных форм, и главное, размеров, то мидии как на подбор — только крупные. Молодь двустворчатых моллюсков начисто отсутствовала. Вот это уже не могло не тревожить. Десять лет назад колонии мидий и модиолусов развивались интенсивно, сейчас этот процесс оборвался. Почему?
Актинии Баренцева моря. Лошадиные актинии
Развитие жизни в заливе претерпело изменения, в этом не было сомнений. Причиной тому стала плотина ПЭС, нарушившая водообмен в заливе. И если первая ПЭС вначале рассматривалась лишь как большая промышленная лаборатория, то перед исследователями встала теперь и иная задача — отыскать то звено в цепочке экологических связей, которое гидросооружение разорвало. Процесс изменения шел медленно, он не сразу проявился, но оскудение рыбных стай в Кислой губе жители поселка в последние годы стали замечать, как говорится, невооруженным глазом. Если раньше в Кислой губе можно было поймать на блесну несколько крупных рыб за час-два, то теперь самые удачливые рыболовы возвращались с пустыми руками. Это был серьезный сигнал.
Моллюски Кислой Губы — опреснение нарушило экологический баланс
Будущее приливной энергетики — за мощными электростанциями, плотины которых перекроют значительные акватории морских заливов. Поэтому очень большая ответственность ложится на специалистов, анализирующих результаты эксплуатации первой нашей приливной станции. Нельзя забывать и о живой природе, вовлеченной в ритм работы ПЭС.
Я прожил на Кислогубской ПЭС два года. За это время были решены некоторые технические задачи применительно к энергетике, много было специальных и просто познавательных подводных спусков. И одно из наиболее ценных моих приобретений за эти годы — фотохроника жизни морских глубин Баренцева моря.
Охотно принял я предложение участвовать в экспедиции, изучавшей рельеф дна Белого моря. Она была необычной: предстояли наблюдения за движением донных песчаных волн — дюн. Подобных исследований ранее не проводили, поэтому мы должны были решить немало интересных и сложных задач. Работы велись вблизи Соловецких островов, а база экспедиции находилась на этом заповедном архипелаге.
Соловецкие острова лежат на условной границе между бассейном моря и Онежской губой. Колебания уровня воды и приливо-отливные течения в указанных районах неодинаковы, наиболее динамичны они именно на этой границе, где стыкуются между собой два земных образования — Балтийский гранитно-гнейсовый щит и Русская платформа, сложенная из размываемых песчаников и глин. Здесь в 1973-1974 годах лабораторией литодинамики Института океанологии АН СССР имени Ширшова были обнаружены на дне моря песчаные волны необычайно крупных размеров: расстояние между соседними гребнями валов доходило до 6 метров, а в высоту они достигали 3-4 метров.
Волны песка непрестанно перемещаются — приливо-отливные и постоянные течения сдвигают их. Это движение имеет определенные направление и скорость, и требовалось определить их. Потоки воды меняются дважды в сутки, это дает возможность в динамике наблюдать процесс перемещения песка. Наблюдения предстояло проводить в местах, удаленных от берегов и открытых ветрам и течениям. Здесь нужен был, помимо всего прочего, еще и фотоаппарат-робот, который должен был бы работать сутки или двое независимо от состояния стихии: подводники могли фотографировать только в краткие промежутки времени, не более 30 минут в сутки, между приливом и отливом, когда вода была относительно спокойна.
Тот, кто уже погружался здесь, рассказывал нам, что после краткого затишья вблизи островов начинали вихриться потоки и струи, которые отрывали аквалангистов от дна и уносили прочь.
Экспедицией руководил Марк Толчинский, мой товарищ по клубу аквалангистов МВТУ имени Баумана, — ученый и энтузиаст подводных исследований. Пригласив меня, он сразу поделился заботами о подводном аппарате-фоторегистраторе. Подобного аппарата просто не существовало. А экспедиция уже работала, были обследованы и отобраны для съемок участки дна с необычными дюнами, отлажена методика погружений. И Марк решил изготовить прибор собственными силами. Он должен был быть безотказным и таким, чтобы можно было использовать для его изготовления обычные узлы и детали. Здесь нам помог общий знакомый Виктор Суетин. В то время мы с Виктором работали в техническом комитете Федерации подводного спорта СССР, общались с ведущими специалистами разных областей науки и техники.
