Продвигаясь по дороге, покрытой гравием, которая ведет через долину Чардах, Стэн и Майкл все время встречали группы воинственных кочевников, идущие вдоль обрывистых берегов со стадами верблюдов. Впереди и на определенном расстоянии вдоль колонны, расстоянии, обусловленном тактическими соображениями, шествовали воины. Женщины вели нагруженных верблюдов, а все дети шли пешком, даже самые крошечные. Этот караван можно было смело поместить в «Описание вселенной» или на картинку средневековой рукописи, повествующей о всяких восточных небылицах.
Майкл, разумеется, не мог удержаться, чтобы не снять красочную процессию, и в один прекрасный момент, когда они проехали мимо такого каравана, он попросил Стэна остановиться. Вскарабкавшись на гору и отыскав самое лучшее место для съемок, он крикнул Стэну, чтобы тот ехал обратно и, обогнув утес, эффектно проехал между верблюдами. Стэн исполнил его приказание с большим размахом, так что испуганные верблюды разбежались по холмам, таща на уздечках своих владельцев. Но Майкл был недоволен. Он крикнул Стэну, что тот появился слишком рано. Стэн опять уехал за утес, но кочевники уже знали, чего им ожидать. Когда он показался из-за поворота, его приветствовали градом камней и палок. Сопровождаемый этими снарядами, свистевшими вокруг его избитого шлема, Стэн быстро пронесся сквозь ряды врагов. Кажется, чего еще требовать, но Майкл был взбешен. Его обязанностью было снять хороший фильм о путешествии, и он очень дурно думал о тех, кто мешал ему это делать.
Сбежав на дорогу, где Стэн ждал на мотоцикле, нервно газуя, готовый немедленно уезжать, Майкл пренебрег идеей отступления. Прошествовав мимо Стэна, который не сомневался, что незамедлительное отступление — наилучший выход, Майкл засунул камеру под мышку и, широко шагая, пошел к передовому отряду тяжело вооруженных кочевников, которые выглядели, как рой разозленных пчел. Одинокая фигура Майкла двигалась им навстречу, четко печатая шаг. Невероятно, но, когда Майкл приблизился, авангард замялся. Предусмотрительно положив руки на кинжалы, кочевники сомкнулись вокруг одинокого европейца. Совершенно не замечая опасности, Майкл выбрал главаря группы и схватил его за патронташ. Потом, сунув камеру под крючковатый нос ошеломленной жертвы, он произнес горячую речь о невозможности вмешательства в работу оператора, исполняющего свои обязанности. Кочевники удивленно шептались, слушая эту невразумительную инвективу, впрочем сопровождаемую гримасами, которые были достаточно убедительными, чтобы главная мысль стала ясна даже самому непросвещенному уму. Резкими выразительными жестами Майкл объяснил, что может снимать, где хочет, что хочет и когда хочет. Потом, к изумлению Стэна, Майкл приказал мотоциклисту проехать через караван опять и начал расставлять ошеломленных кочевников так, чтобы снять сцену наилучшим образом.
После этого эпизода с кочевниками Майкл и Стэн достигли селения Бамьян. Здесь, вырезанные в отвесной скале из красного известняка с одной стороны долины, высятся две огромные статуи Будды. Двух колоссов разделяют огромные ниши в скале, самая большая статуя высотой сто семьдесят четыре фута. Любопытный посетитель может вскарабкаться по длинной цепочке ступенек, выбитых в камне, и окажется на макушке самого высокого Будды. На своде арки над нишей — осыпающиеся фрески. Впереди и со всех сторон перед незрячими глазами гигантских фигур расстилается панорама, ничуть не изменившаяся с VI века по рождеству Христову, когда колония благочестивых отшельников-буддистов работала здесь, воспроизводя доминирующую тему своего существования.
Этой ночью путешественники наконец достигли последней цели своей поездки — радужных озер Банд-и-Эмира. Эти несколько озер принадлежат к числу самых высокогорных озер мира. Когда смотришь на них сверху, кажется, что это длинный узор на крыльях колоссальной тропической бабочки, запутавшейся на земле. Воздух здесь чист и прозрачен. Скалы, окружающие озера, то подступают вплотную, то отдаляются от берега, и в чистой холодной воде отражаются их странные и прекрасные очертания. С одного конца цепи втекает тонкий ручеек, питающий все озера. На другом конце этаже струйка появляется опять, тихо переливаясь через естественную плотину, которую образует скала. Там, где вода стекает по скале, последняя покрыта сплошным слоем минеральных отложений — красных, черных и белых. В пьянящем воздухе высокогорного плато с покрытыми снегом пиками, романтически белеющими вдалеке, прозрачная чистота озер Банд-и-Эмира с их многоцветным сиянием заключает в себе непорочное святилище красоты.
Наслаждаясь этим чарующим пейзажем, Стэн и Майкл вышли из графика. С восходом солнца на следующий день они отправились обратно в Кабул. Ударным броском в тот день они покрыли большую часть обратного пути и прибыли рано утром.
Тем временем я энергично действовал в Кабуле, подготавливая следующие шаги проекта «Путь Марко Поло». Мы приняли, что в настоящее время путешествие по следу Марко Поло приостановлено. Наше стремление проникнуть в ваханский коридор и в Китай невозможно было удовлетворить до тех пор, пока соответствующие власти не найдут возможным выдать нам разрешения. Сейчас наш путь из Кабула лежал через перевал Хибер в Пакистан и на индийский субконтинент. После отъезда из Кабула путешествие становилась не более чем туристской поездкой, ибо мы оставляли путь Поло позади. Главнейшей проблемой было то, что даже получение разрешения ехать через Хибер было сопряжено с большими трудностями. Пуштунский кризис постепенно вел к обострению дипломатических отношений между Афганистаном и Пакистаном, и в одно прекрасное утро все Пакистанское посольство было эвакуировано из Кабула с помощью целого парка грузовиков. В эти дни, пока Стэн и Майкл были в Бамьяне и у Великих Будд, я сновал между посольствами, дешевыми гостиницами и полицейским управлением, стараясь не упустить ни детали дипломатических событий и наблюдая за движением наших виз.
Эти короткие путешествия оказались разорительно дорогими, так как нога все еще беспокоила меня и я должен был нанимать конное такси. Очень скоро я был вынужден нанести визит базарным ростовщикам, чтобы обменять золото, привезенное из Ирана, на афгани. Когда я торговался относительно цены на мое золото, явился, имея в виду узнать условия ссуды, какой-то удрученный полицейский. Ростовщик объявил фантастический процент, и полицейский сделался еще более удрученным. Ухватившись за этот дар, посланный мне небом, я указал на казенный велосипед полицейского, стоявший у стены лавки, и предложил ссудить ему деньги без процента. В обмен он мог одолжить мне велосипед на неделю. Через минуту я весело крутил педали моего нового боевого коня, а его владелец удовлетворенно пересчитывал неожиданно доставшееся богатство. С этого времени, встречая владельца велосипеда, исполняющего свой долг на перекрестке, я останавливался, он экзаменовал состояние собственности, и я ехал дальше, а в это время позади меня ругались и сигналили.
