Нина лукаво посмотрела на Курилова:
Уж не хочешь ли ты тоже стать гарпунером?
- А что же, — ответил Леонтий. — Познакомиться с тем, что этот знаток пишет, не мешает.
Все заказы будут выполнены, — пообещала Горева и повернулась к Оленьке. — Ну, а ты, подружка моя, что молчишь, ничего не заказываешь?
Оленька обняла Нину, и ее черные глаза повлажнели.
Поедем вместе учиться, — засмеялась Нина.
Прошу молодую семью не разбивать, — шутливо-грозно потребовал Степанов. — Что тут Курилов будет один делать?
Жаль, что я на вашей свадьбе не погуляю, — сказала Нина и шепнула ей на ухо: — Чтобы к моему приезду была дочка!
Оленька зарделась:
Ну, уж и скажешь.
Нина прощалась, пожимая товарищам руки. Обняла Оленьку, поцеловала ее. Поезд двинулся, Горева торопливо, не смотря на Орлова, протянула ему руку:
— Счастливого плавания, капитан! Она вскочила на подножку вагона.
— Вам скорее вернуться... — начал Орлов. Он волновался и не знал, что сказать дальше. Улыбка его была растерянной.
Поезд набирал скорость. Вот уже, громыхая на стыках рельсов, прошел мимо последний вагон.
Уехала! — грустно сказала Оленька.
Приедет. Еще один год будем вместе плавать, — успокоил ее Степанов.
В вокзальном книжном киоске продавались свежие газеты. Степанов взял одну из них.
Ого! Да тут о нас целая страница! «Победа советских китобоев», — прочитал он.
А вот и другая газета, и в этой тоже страница, — сообщил Северов. — Интересная статья «Два показателя». Слушайте, я прочту: «Японская китобойная флотилия в северных водах добыла на одно китобойное судно тридцать с половиной китов, американская плавучая база «Калифорния» — пятьдесят китов, норвежская китобойная флотилия — пятьдесят семь китов, а советская китобойная . флотилия «Приморье» — шестьдесят восемь китов!»
Значит, всех обставили! — воскликнул Курилов. — Вот это здорово!
- Обогнали на первом же промысле иностранцев, восхищенно произнес Орлов. — Это я понимаю! Да мы же можем еще лучше охотиться. Дайте только срок — набьем руку.
Северов, раскрывший еще одну газету, стоял мрачный. Степанов спросил:
Ну, а ты что хмуришься? Да нам бы сейчас только радоваться.
Послушайте, что в другой газете пишут. — И Северов прочитал: — «Победа советских китобоев в водах Тихого океана является выдающимся событием в деле социалистического освоения Дальневосточного края... Силами советских моряков за один год освоена техника боя китов, освоена их обработка, освоена прекрасная и сложная техника базы «Приморье».
Совершенно верно, — подтвердил Степанов. — Не понимаю, чем же ты недоволен?
Слушайте дальше: «Экипаж флотилии благодаря помощи иностранных специалистов в совершенстве овладел техникой добычи и обработки китов».
Северов посмотрел на товарищей:
Это пишет директор нашего треста Дукин.
По его выходит, что мировые нормы добычи китов перекрыли не мы, а иностранцы, — глухо сказал Курилов. — Что же это получается?
- Ну да! — возмутился Орлов. — Мы только добросовестные ученики.
Теперь послушайте еще одну новость. — Степанов перегнул газетный лист, чтобы удобнее было читать. — То, что мы ученики, это утверждает Дукин, а вот что пишет Грауль.
Как? И Грауля статья? — потянулся к газете Курилов.
Да, — ответил Степанов. — Называется она «Сделаем все, чтобы советские китобои были лучшими в мире». Вот портрет Грауля, и под ним подпись: «Отто Грауль широко известен в европейской и американской технической литературе как видный теоретик китобойного дела. Тем большую ценность и интерес имеют его заметки для первых советских китобоев, которые должны сделать из них практические выводы».
Интересно, послушаем! — проговорил Геннадий Алексеевич.
Степанов читал: «Первая советская китобойная флотилия будет, несомненно, играть все более крупную роль. Но это придет еще не скоро. Я должен сказать, что для овладения китобойным делом советским морякам нужно как можно больше использовать многолетний опыт других стран. Я приехал в Советский Союз как друг, чтобы помочь наладить здесь китобойное дело. Такое же исключительно дружеское отношение я встретил и по отношению к себе. В этот срок первая советская китобойная флотилия могла бы выполнить план намного больше, но мы не знали районов скопления китов и, таким образом, полтора лучших месяца потеряли попусту».
Трудно понять этого Грауля! — проговорил Курилов.
«В будущем году эту ошибку ни в коем случае повторять нельзя, — читал дальше Степанов. — Надо идти немедленно к мысу Дежнева. По количеству и качеству китовых стад этот район один из лучших».
Степанов кончил читать.
Ну, а дальше идут мелочи. Впрочем, вот и еще немаловажные строки: «Трюмы для китового жира на «Приморье» сейчас очень велики. Это — недостаток. Следует немедленно поставить вопрос о реконструкции».
Вон как! — усмехнулся Орлов. — Вместо того чтобы наполнять трюмы жиром, мы их будем сокращать! Но как Грауль успел с этой статьей?
Кто-то, очевидно, в этом заинтересован, — задумчиво сказал Степанов. Смутное беспокойство не покидало помполита. Он направился к выходу, и все двинулись за ним.
Что же теперь делать? — спросила молчавшая до сих пор Оленька. — Получается, что только Грауль и выручил флотилию.
Этому, — Степанов щелкнул пальцем по газете, — народ не поверит. Стыдно, что у нас напечатано такое...
Редакцию, очевидно, ввели в заблуждение, сказал Орлов.
Во всем разберемся, — помполит распахнул тяжелую дубовую дверь вокзала.
Моряки вышли на площадь. В сквере на высоком постаменте стоял памятник Ленину — гранитная скульптура вождя с выброшенной в энергичном жесте рукой.
Курилов долго смотрел на памятник, потом крепче прижал к себе локоть Оленьки и сказал:
Мне хочется быть скорее в море!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1
Солнце поднялось над океаном. Барашки волн, точно белые кудри, шевелились, рассыпаясь под легким ветерком.
«Труд» шел полным ходом, переваливаясь с борта на борт, то и дело зарываясь носом в волну. На палубе, у дымовой трубы, сидел Журба и тянул самокрутку, в которую вошла добрая половина пачки махорки.
Изрытое оспинами, медно-красноватое, точно дубленое, лицо боцмана было мрачно. Облокотившись о колено, он сосредоточенно смотрел на палубу. От нее, нагретой солнцем, поднималась легким туманом испарина, пахнущая машинным маслом. .
Боцман не слышал, как его окликнул вахтенный матрос:
