Фон Гиллер искоса посматривал, как поворачивалась картушка компаса, пока наконец не остановилась на курсе.
«Восемь румбов», — определил он. На восемь румбов южнее взял «Орион». И теперь, слегка накренясь на левый борт, бежал почти прямо на юг, уходя от роковой встречи.
Фон Гиллер медленно направился к трапу. Радист, склонившись, слушал командира, расплываясь в улыбке. Все это было весьма кстати. Затем этот рыжий большевик пойдет знакомить матросов с новостями и вести агитацию среди них.
Он пошел быстрее. Фон Гиллер боялся упустить необыкновенную удачу. Надо же было так совпасть обстоятельствам, что как только он надел наушники, то через какую-то минуту — другую услышал знакомые позывные. Он знал о печальной участи «Хервега». Крейсер, лишенный баз, доживал свои дни. С небольшим запасом угля, без продовольствия, он скитался по нейтральным портам Южной Америки и везде получал отказ в снабжении. В Аргентине, Чили, Бразилии капитану «Хервега» предлагали убежище до окончания войны, и только с условием, что он выходит из игры.
«Орион» начинен продуктами. В его бункерах двести тонн угля. Немного для крейсера, да все же лучше, чем ничего. Рейдер выйдет на азиатские линии и там отбункируется, захватив один из английских транспортов.
Ключ от каюты радиста, доставленный Новикову унтер-офицером, лежал в кармане у фон Гиллера.
В коридоре встретился ему вестовой командира клипера, спешивший на бак, потом показался тот самый унтер-офицер, что принес ключ. Грызлов осклабился и сказал:
— Действуй, ваше благородие! Я здесь помаячу. Чуть чего — стукну, — Грызлов постучал по стенке. Взял у Гиллера ключ, открыл двери радиорубки. — Давай, сатана нерусская.
Гиллер понимающе закивал головой:
— Карашо. Карашо.
В радиорубке он сразу надел наушники и удивился, не услышав характерного потрескивания и шума. Нет, рубильник был включен. Гиллер стал искать причину повреждения. Скоро он догадался, что дело тут не в повреждении, просто радист отключил ток от батарей или где-то прервал цепь. Провозившись минут десять, он открыл стол радиста и сразу увидел листок с шифром.
Забыв обо всем, он полез в карман и вытащил книжку в черном кожаном переплете. Да, он не ошибся. Это был знакомый шифр. Он уже расшифровал первую строчку, как раздался стук в дверь. Фон Гиллер бросился из радиорубки.
Унтер-офицер Грызлов закрыл дверь на ключ и сказал, насмешливо щурясь:
— Ну что, передрейфил? Тоже мне секретчик! Язви те в печенки.
— Постой, отдай ключ. Там мой блокнот! — срывающимся голосом забормотал фон Гиллер, стараясь вырвать ключ.
Грызлов его оттолкнул:
— Уйди, дура нерусская! Слышишь, Лебедь уже топает, стало быть. На нас зырит.
По коридору торопливо шел радист и, подозрительно оглядев Грызлова и немца, спросил:
— Вы ко мне, герр Гиллер?
Всегда находчивый и смелый до наглости, барон на этот раз растерялся. Пробормотав что-то себе под нос, он кинулся к Новикову. Влетел в ого каюту и остановился, тяжело дыша. Новиков, по обшеггопечшю, лежал на койке. Не поворачивая головы, спросил:
— Ну?
— Все погибло! Хотя нет! Вставайте!
— Говорите толком и без нервов, как полагается нормальному сверхчеловеку.
— Извините… Прошу вас, встаньте и немедленно идите к этому радисту. Только от вас теперь все зависит. Там я оставил свой блокнот. Но встаньте же!
— И не подумаю, пока не объясните, что за блокнот и зачем вы его там оставили.
— Вы меня убьете и сами погибнете.
— Ну положим. Я слушаю.
— Да, да, я опять погорячился. У меня был блокнот.
— В черном кожаном переплете? Хотя вы ни разу мне его не показывали, я знал о его существовании.
— Так вы проверяли мои карманы?
— Барон! — Артиллерийский офицер сел. — Я видел его мельком в ваших руках.
— Извините. Мы теряем время. Да, тот самый. Только эта книжечка да часы остались у меня после катастрофы. Книжка сохранилась, потому что лежала в резиновом чехле, часы остановились, да их починил ваш матрос.
— И у нас есть дельные люди.
— О да! Безусловно. — Барон фон Гиллер стал сбивчиво рассказывать, как он оставил блокнот на столе радиста.
— Шляпа! — заключил Новиков, вставая с кровати. — Вам нечего было терять, когда этот рыжий социалист приглашал вас в свою каюту.
— Приглашал? Ах да!
— Вы могли снова войти туда и взять свой драгоценный блокнот. Даже отнять и затем уничтожить или отдать мне. Так говорите, там шифр? Час от часу не легче! И вы меня не посвятили, что у вас имеется шифр?
— Не хотел подвергать риску.
— Не хотел! Ну и в историю мы попали. И как он у вас очутился? Я думал, вы поддерживали связь открытым текстом.
— Да, открытым. Шифр у меня был записан на всякий случай и как память. Война скоро кончится. Для посторонних это просто таблица цифр — не больше, но там мои записи, фотографии. Вот что меня тревожит, а шифр они не разгадают и ничто не заставит меня его раскрыть.
— Этого и не потребуется теперь. Радист сделает ото и без вашей помощи.
— Вы шутите?
— Нисколько. Этот комический с виду субъект — человек огромных способностей. Он давно пытается найти ключ к вашему шифру, просто из спортивного интереса, а тут такая находка! И говорите, в столе шифровки с рейдера?
— Да, да! Идите! Может, вы возьмете его.
— Сомневаюсь, но попробую.
— Не останавливайтесь ни перед чем!
— Легко сказать…
Все это время Грызлов стоял у дверей каюты, с интересом прислушиваясь к «горготанию» начальства, и ждал дальнейших распоряжений.
Новиков приказал:
— Не выпускай его до моего прихода!
Унтер-офицер Грызлов и барон фон Гиллер остались вдвоем. Грызлов стоял, заслонив своей кряжистой фигурой весь дверной проем. Барон то садился на диван, то вскакивал. Наконец, взяв себя в руки, он остановился против унтер-офицера и вперил в него свой ненавидящий взгляд, чтобы навсегда запомнить это скуластое, насмешливое лицо. Барон Фридрих фон Гиллер никому не прощал неуважительного к себе отношения, тем более оскорблений, да еще от нижнего чина.
Через несколько минут Новиков вернулся и, мотнув головой, отпустил унтер-офицера. Прежде чем уйти, Грызлов подмигнул и, скорчив гримасу, развел руками:
— Совсем того наш помощничек.
— Не тебе судить. Марш!
— Ключ! — прошептал барон фон Гиллер.
Забрав у Грызлова ключ от радиорубки, Новиков сказал, пряча его в карман:
— Заходил я к Лебедю. Вашей книжки уже нет на столе, и кондуктор держится настороженно.
— Вы даже не попытались дознаться, где она, и отнять?
— Там находились матросы, да если бы их и не было, то я никогда не пошел бы на такое сомнительное предприятие.
