Рядом появился корабельный плотник, пытавшийся сказать что-то капитану: говорить что-то членораздельное при таком ветре было совершенно невозможно, поэтому он поднял ладонь с расставленными пальцами. Это значит, что в трюме пять футов воды. Однако плотник повторил жест. Потом он попытался еще раз. Два раза по пять пальцев – значит, десять футов. Вряд ли это было причиной, но это соответствовало истине – грузные движения «Милашки Джейн» свидетельствовали о том, что она полузатоплена. Хорнблауэр вспомнил о том грузе, который она несла: кампешевое дерево и кокосовое волокно. Кампешевое дерево обладало лишь очень слабой плавучестью, зато кокосовое волокно было наделено этим свойством как немногие иные известные субстанции. Кокосовые орехи, упавшие в море, что часто и происходит, благодаря тому, что пальмы любят расти на самом побережье, находятся на плаву в течение многих недель и месяцев, влекомые течениями, чем с легкостью объясняется широкое распространение кокосовых пальм. Кокосовое волокно – вот что удерживало «Милашку Джейн» на плаву, хотя она и полна воды. И оно будет удерживать ее на плаву в течение длительного времени, и даже переживет в этом отношении само судно. Корабль разломится на части прежде, чем кокосовое волокно позволит ему затонуть.
Так что у них в запасе есть, быть может, час или два. Быть может. Очередная волна, переливаясь зелеными каскадами через приподнятый борт «Милашки Джейн», дала еще одно мрачное предупреждение, что этого времени у них может и не оказаться. И тут, посреди грохота и рева проходившей волны, в то время, как он висел, отчаянно цепляясь, он различил последовательность звуков иного рода, более резких и высоких, сопровождаемых дрожанием палубы под ногами. Рубка! Под напором воды она приподнималась и стремилась сорваться с крепивших ее болтов. Не стоило рассчитывать на то, что она сможет достаточно долго это выдерживать, скоро ее попросту снесет за борт. И прежде чем это произойдет, подсказывало Хорнблауэру разыгравшееся воображение, она будет заполнена водой. Барбара утонет там, внутри, прежде, чем масса скопившейся воды сорвет рубку с креплений, чтобы унести ее за борт вместе с телом Барбары. Прижавшись к нактоузу, Хорнблауэр пережил несколько мучительных секунд мысленной агонии, самой сильной за всю его жизнь. Прежде много раз случалось, когда ему самому приходилось заглядывать смерти в лицо, когда он взвешивал шансы, когда ставил на кон собственную жизнь, но теперь он поставил на кон жизнь Барбары.
Если она останется в рубке – это означает для нее скорую и неизбежную смерть. Альтернативой было вывести ее на заливаемую волнами палубу. Здесь, привязанная к мачте, она сможет прожить столько, сколько сможет выдерживать удары и толчки, возможно до тех пор, пока «Милашка Джейн» не разломится на части. Что до него, то ему приходилось не раз участвовать в игре без шансов на выигрыш, теперь же ему предстоит пережить такое вместе с Барбарой. Он принял решение. Ради Барбары он будет бороться, пока хватит сил. Принуждая себя мыслить логически, несмотря на оглушающий ветер, ревевший вокруг, он строил план. Выждав момент относительного затишья, он совершил краткое, но рискованное путешествие к подножью грот-мачты. Теперь нужно было действовать с невероятной быстротой. Два конца фалов грот-марселя – ему нужно было сохранить спокойствие, чтобы его неловкие пальцы не спутали их. Затем еще два отчаянных путешествия – сначала к штурвалу, а затем к рубке. Рывком открыв дверь, он перешагнул через комингс, держа снасти в руках. В рубке набралось два фута воды, переливавшейся в такт движениям судна. Барбара была здесь, он видел ее благодаря свету, падавшему через дверной проем. Она старалась, как могла, удержаться на своей койке.
- Дорогая! – позвал он. Внутри рубки можно было слышать, что говорят, несмотря на ужасающий шум снаружи.
- Я здесь, дорогой, - откликнулась она.
В этот момент на «Милашку Джейн» обрушилась новая волна, вода хлынула через соединения рубки, и он почувствовал, как вся она снова приподнялась на болтах. Он пережил момент отчаяния при мысли о том, что он, возможно, опоздал, и рубку снесет прямо сейчас, вместе с ними. Но она выдержала. Когда «Претти Джейн» изменила курс, поток воды отбросил Хорнблауэра к другой переборке.
- Я должен увести тебя отсюда, дорогая, - сказал Хорнблауэр, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Будет безопаснее, если ты будешь привязана к грот-мачте.
- Разумеется, если ты так хочешь, - спокойно сказала Барбара.
- Я собираюсь обвязать тебя этими канатами, - пояснил Хорнблауэр.
За время его отсутствия Барбара сумела одеться, во всяком случае, на ней было какое-то платье или юбка. Хорнблауэру удалось закрепить вокруг нее веревки, хотя корабль дергался и раскачивался под ними, чтобы ему было легче это сделать, она подняла руки. Он завязал узел на талии, под ее трепетной грудью.
- Слушай внимательно, - сказал Хорнблауэр. Пока они находились в относительном затишье рубки, он рассказал, что ей следует делать, как нужно выбрать момент для того, чтобы добраться сначала до штурвала, а оттуда до грот-мачты.
- Я поняла, милый, - сказала Барбара. – Поцелуй меня еще раз, мой наидражайший.
Он торопливо поцеловал ее, коснувшись губами ее мокрой щеки. Это был лишь формальный поцелуй. Для погруженного в свои мысли Хорнблауэра требование Барбары выглядело как неоправданный риск, ставящий на кон тысячи поцелуев в будущем, против одного – сейчас. С ее стороны, поступать таким образом было так по-женски, однако разница между тысячами и одним не вдохновляла Хорнблауэра. А она все еще медлила.
- Дорогой мой, я всегда любила тебя, - сказала она. Она говорила торопливо, и все же не придавала должного значения фактору времени. – Я не любила никого, кроме тебя, за всю жизнь. У меня когда-то был другой муж. Я никогда не говорила этого раньше, потому что это было бы вероломно с моей стороны. Но теперь… Я не любила никого, кроме тебя. Никогда. Только тебя, милый.
- Конечно, дорогая, - произнес Хорнблауэр. Он слышал, что она говорит, но в этот экстремальный момент не в силах был вникнуть в истинный смысл ее слов. – Стой здесь. Держись за это. Держись!
Волна, качнувшая их, была лишь одной из небольших.
- Жди моего сигнала! – прокричал Хорнблауэр в ухо Барбаре, и ринулся в отчаянный бросок к нактоузу. У штурвала собралась кучка людей.
Это был тот самый подходящий момент, которого он ждал. Он взмахнул рукой, и Барбара перебежала через палубу, в то время как он выбирал канат. Ему удалось набросить на нее петлю, закрепить, и самому ухватиться покрепче, когда их накрыла следующая волна. Вверх, вверх, вверх. «Милашка Джейн» поднималась неохотно. Ему пришла в голову мысль, что как минимум одного из людей из группы, собравшейся у штурвала, не хватает. Но об этом некогда было думать, так как им предстояло достичь грот-мачты.
