– Да.
Избегая смотреть в глаза, второй поковылял прочь.
– Их нельзя оставлять в живых, – сказал защитник Аврелии. – Они расскажут кому-нибудь, что вы помогли врагу.
В крайнем потрясении он узнал этот голос. Сражение, шлем и колючая борода не давали узнать его раньше.
– Ганнон?
Тот покачал головой и рассмеялся, потом шагнул вперед.
– Клянусь всеми богами, Квинт, не ожидал увидеть тебя здесь.
– Ты знаешь этого козлодоя? – проскрипел на Квинта первый легионер.
Дикие инстинкты возобладали над юношей. Если какому-нибудь командиру доложат, что он только что сделал, его казнят. Как и Урция. Когда речь идет об их жизни против жизни этих двух солдат, выбирать не приходится. Повернувшись, Квинт метнул в легионера свой скутум. Застав противника врасплох, он поразил его железным наконечником в живот. Послышалось «у-у-у-ф-ф-ф», когда воздух вышел у того из легких, а затем раздался визг, когда гладиус Квинта прошел выше кольчуги и вошел в основание шеи. Потрясенный взгляд легионера пронзил Квинта. «Вопрос был – ты или я».
Когда он обернулся, Ганнон приканчивал последнего из легионеров.
Время остановилось. Тяжело дыша, карфагенянин уставился на римлянина. Тот, не веря себе, переводил взгляд с сестры на Ганнона и обратно, снова и снова. Урций стоял рядом в совершенном замешательстве. Лед сломала женщина. Рыдая, она бросилась к Квинту.
– Брат! Думала, больше никогда тебя не увижу.
Он уронил щит и прижал ее к себе.
– Аврелия… Клянусь всеми богами, как я рад тебя видеть!
Через какое-то время она отстранилась и улыбнулась сквозь слезы.
– Спасибо, что спас нас.
– Нас, – повторил он, гадая, не наваждение ли все это. И снова его глаза обратились на Ганнона, который не двигался. Карфагенянин наклонил голову – не дружелюбно и не враждебно.
– Спасибо, Квинт. Пока не появился ты с другом, дела наши были плохи.
– Ты знаешь обоих? – вскрикнул Урций.
– Да.
Приятель тоже видит Аврелию и Ганнона – значит, не наваждение. Ситуация была настолько нелепой, настолько странной, что Квинт расхохотался.
Потом к нему присоединился Ганнон. И Аврелия.
Урций прокашлялся.
– Все это прелестно – воссоединение и все такое, – но нам нельзя здесь оставаться. Вместе с ним, – он указал на Ганнона. – Это один из наших врагов.
– И любой сиракузец, увидев нас, тоже не проявит дружелюбия, – добавил Ганнон.
Квинт обнаружил, что все смотрят на него. Дерьмо.
– Куда вы идете? – спросил он Аврелию – и Ганнона.
– В Ахрадину. В надежде, что она еще держится, – ответил карфагенянин.
Женщина что-то пробормотала, выражая согласие.
– Пойдем со мной, – сказал Квинт, глядя на сестру. – Я обеспечу тебе безопасность.
– Я с Ганноном, – ответила она, вздернув подбородок. – Куда он, туда и я.
Юноша попытался переварить услышанное и пришел лишь к одному заключению. «Мир сошел с ума», – подумал он. Не только его сестра и Ганнон в Сиракузах, но они вместе. Любовники. В нем разгорелась злоба.
– Я мог бы заставить тебя пойти со мной.
– Только попробуй, – проворчал Ганнон.
Квинт уставился на карфагенянина, а тот – на него. Урций уставился на них обоих. Так прошло какое-то время.
Шум марширующих ног с севера вновь напомнил об опасности ситуации.
– Решай, – сказал Урций Квинту. – А то мы все окажемся в дерьме.
Тот больше не пытался ничего понять. Спасение сестры было важнее всего.
– Туда, – проговорил он. – Идите за мной.
«Похоже, получилось», – думал Ганнон, глядя на главные ворота Ахрадины. Невероятно – они не были закрыты. Какое-то время назад Эпикид устроил отсюда вылазку в надежде спасти город. Он еще не вернулся – разрастающиеся бои продолжались на улицах, ведущих к Эпиполам, – но отдал ясный приказ, чтобы ворота оставались открыты до его возвращения. Прошло несколько часов с тех пор, как вмешательство Квинта спасло жизнь Ганнону с Аврелией. Солнце село за дома, и небо окрасилось в оранжево-красный цвет. Как будто боги разглядели океаны пролитой сегодня крови.
Когда они спешили из дома в переулок, из переулка в дом, избегая открытых мест, у них не было возможности поговорить. Несмотря на это, Квинт и Аврелия при каждой возможности сплетали руки. Как и сейчас. Ганнон радовался, потому что времени было мало, а им надо столько рассказать друг другу. С его стороны более чем странно снова увидеться с Квинтом. Также он с облегчением почувствовал, что в его сердце нет зла на бывшего друга. Карфагенянин знал, что в другое время они и по-прежнему были бы друзьями.
Волна шума за спиной – безумные голоса, бряцанье оружия – возвестила об ожесточении битвы за остаток Сиракуз.
– Нам лучше не медлить, – сказала Ганнону возлюбленная. – Когда ворота закроют, то не сразу откроют снова. – Она кивнула.
Квинт выглядел пораженным.
– Ты уверена, что уйдешь?
Теперь пришел черед Аврелии опечалиться. «Публий умер, потому что я оказалась здесь», – подумала она.
– Да, брат. Моя судьба связана с Ганноном, и будь что будет.
– Ладно. – Квинт привлек ее в свои страстные объятия, а отпуская, сказал: – Сомневаюсь, что мы снова встретимся в этой жизни.
– Надеюсь, ты ошибаешься. Когда-нибудь, когда все закончится, мы увидимся опять.
– Пусть будет так. Да хранят тебя боги, сестра.
– И тебя, брат.
Ганнон заметил, что римлянин смотрит на него.
– Береги ее.
– Ты знаешь, что буду беречь.
– Даже через столько лет знаю.
Квинт глубоко вздохнул и протянул руку. После некоторого колебания Ганнон протянул свою. Они обменялись рукопожатием.
– Спасибо, что вступился. Я твой должник.
Собеседник наклонил голову, признавая это.
– Защищай мою сестру, и я буду считать, что мы квиты.
– Ладно. Оставайся в живых, если сможешь.
– И ты тоже.
Настала пора в последний раз обняться с Аврелией, и они разошлись.
Женщина несколько раз оглядывалась на ходу, но Ганнон не оборачивался. Когда она пробормотала молитву за Элиру, он ощутил вину и добавил свою молитву. Однако не искать ее было правильным решением. Они оказались в безопасности только благодаря Квинту.
Когда парочка подошла к воротам Ахрадины, юношу наполнило облегчение. Вдоль стен стояли сотни солдат. Батареи катапульт были готовы к бою, и рядом находились стрелки. Несмотря на бедствие, постигшее весь город, эту его часть сегодня не возьмут. Он был уверен. Да и битва за Сиракузы еще не закончилась. Со дня на день подойдет войско Гимилькона, и роли могут поменяться. Скоро он сможет послать Ганнибалу донесение об этом.
А до тех пор они с Аврелией останутся живы. Как и Квинт.
