Возможно, поэтому во время последней смуты лет пятнадцать назад, когда город переходил из рук в руки и его попеременно захватывали бургунды, готы и войско Эгидия, таверна «Звезда Галлии», наравне с церковью Святой Бландины, оставалась едва ли не единственным зданием, избежавшим разграбления победителями. Сейчас это заведение облюбовали бургунды. Платили они хорошо, и старый Лутаций не мог пожаловаться на убытки — каждую ночь общая зала была полна, вино лилось рекой, столы ломились от яств, а шлюхи не знали покоя.
Еще на улице Петрей услышал пьяные выкрики и усмехнулся — веселье в самом разгаре. Двери таверны, как всегда, были гостеприимно раскрыто, но, как оказалось, не для всех. Едва центурион собирался переступить порог, как в него чуть не врезался совершенно голый парень. Судя по скорости с которой он покидал таверну, ускорение ему придали здоровым пинком под зад. Петрей увернулся, и юноша грохнулся на землю, подняв облачко пыли. Вслед ему из дверей грянул хохот.
— Варвары… свиньи, — бормотал юнец, возясь в пыли. Размазывая по лицу слезы и сопли, он пытался подняться, но то ли потому, что он был изрядно пьян, то ли из-за поврежденной правой руки, получалось у него плохо.
«Да, парень, тебе тут явно не рады», — подумал Петрей, входя в общую залу.
В нос ударил аппетитный аромат жареного мяса и могучий колбасный дух. В полумраке освещенного факелами зала, стояло не меньше десятка огромных дубовых столов. Скамьи были заполнены до отказа. Разносившие кушанья и вино рабы с трудом протискивались между клиентами заведения. Судя по одежде, большую часть посетителей составляли бургундские воины, но было и несколько местных торговцев и, конечно, же девки.
За одним из столов царило особое оживление. Вокруг него столпилось не меньше дюжины варваров и все возбужденно орали. Из-за их спин нельзя было разглядеть, что там происходит. Появление Петрея не осталось незамеченным.
Едва он переступил порог, высокий германец в богато расшитом плаще и с мечом у пояса схватил его за плечо:
— Хо-хо! Кого я вижу! Петрей!
Усмехаясь, центурион обнял бургунда, похлопав его по спине.
— Здорово, Хаген! Гуляешь, значит? Кого это вы тут раздели?
— А…, — Хаген пренебрежительно махнул рукой. — Хлыщ какой-то. Поспорил с Гере, что он мужчина, а не дохляк и падаль. Гере предложил проверить у кого рука крепче. А он, дурак, согласился. Об заклад поставили все его деньги и одежу. Ну и… сам видел, чего слово хлыща стоило. Постой-ка!
В глазах Хагена мелькнул озорной огонек. По-прежнему обнимая Петрея за плечи, он подтолкнул его к столу.
— А ну-ка, други! — заорал он зычным голосом. — Расступись! Дорогу давай, говорю!
Варвары раздались в стороны, и центурион увидел странную сцену. За столом напротив друг друга сидели двое бургундов. Одного Петрей помнил по прошлым гулянкам. Это был Фолькер, друг Хагена и командир сотни бургундского гарнизона. Другого, — настоящего гиганта с ручищами не меньше лосиной ляжки, — Петрей видел впервые. Оба, похоже, играли в какую-то игру. Правую руку каждый поставил на стол, они сцепились ладонями и яростно пытались уложить руку противника. За спиной каждого толпились болельщики, подбадривая своего бойца громкими криками.
Сразу было видно, что Фолькер изнемогал в борьбе. На лбу у него выступил пот, на висках вздулись жилы, глаза только что из орбит не лезли, но его рука неумолимо клонилась к столу. Противник сотника, напротив, был совершенно спокоен и даже усмехался в густые усы. Казалось, он не прилагает никаких особых усилий и борется как-то даже лениво что ли, совсем неусердно.
— Ну, что, ребята, — сказал он, вертя лохматой башкой. — Не пора ли кончать с Фолькером? Другие, поди, ждут, а?
— Я… тебя… еще уложу…, — прохрипел Фолькер, напрягая все силы.
— Давай! Вали его! — заорали зрители. — Вали! Вали!
— Народ требует, — сказал гигант, усмехаясь в усы.
Внезапно он чуть привстал и резко дернул плечом, раз, другой…
— Ааааа!!! — зарычал Фолькер, пытаясь удержаться, но тут его рука стукнула о столешницу, а сам он чуть не свалился под стол.
— Гере! Гере!
Зрители вопили как резаные, а многие к тому же стучали кружками по столу.
— Это Гере! — проорал Хаген в ухо Петрею. — В борьбе на руках он непобедим! Фолькера уложил! Меня уложил! Да всех вообще!
— Отдавай-ка пояс, друг Фолькер, — сказал между тем гигант. — Мой он теперь, нет?
— Твой, твой, — пробормотал сотник, расстегивая кожаную перевязь с изящной серебряной пряжкой. — Чтоб тебя девы Вотана затрахали насмерть, дубина здоровенная! Он в сердцах грохнул пояс на стол, резко повернулся и, расталкивая людей, двинулся в угол, поближе к очагу.
Здоровяк спокойно забрал пояс, основательно приложился к кружке, затем утер усы и обвел залу насмешливым взглядом:
— Ну, кто еще станет против меня? У кого тут довольно храбрости померяться силами с Гере? Есть тут мужчины еще или нет?
Бургунды загоготали, но ни один не рискнул сесть на оставленное Фолькером место.
— Так я и знал, — протянул Гере. — Ну что ж, тогда пришло время славно напиться…
— Постой!
— Хаген? Да я тебе уж два раза укладывал. Ты что, пояс силы у Тора украл, а? Или… монета лишняя завелась?
— Нет, Гере, не надейся! Бороться с тобой буду не я.
— А кто?
— Да вот этот парень!
Хаген вытолкнул вперед центуриона.
— Кто ж такой? — спросил Гере, приглядываясь к Петрею. — С виду не больно крепок. Хотя по роже видно — рубака.
— Давно ты к нам не захаживал просто. Это ж Петрей, римского попа, что к Гундиоху прибыл, охраняет.
— Понятно, — протянул Гере. — Ну, садись, римлянин. Слабаки вы все, но раз уж хочешь силой со мной померяться…
— Да я вроде не рвался, — хмыкнул Петрей, усаживаясь за стол.
— Давай, давай! — Хаген похлопал его по плечу. — Покажи себя.
— Ну раз так… — Гере запустил пятерню в свою густую гриву. — Я за простой интерес не борюсь. Что поставишь, дружок?
Петрей оценивающе посмотрел на неожиданного соперника, почесал бритый подбородок… и грохнул на стол ножны с мечом. Гере прищурился.
— Вот так, значит? — сказал он. — И что же должен поставить я?
Центурион пожал печами:
— Угостишь всех вином, идет?
— Почему нет? Все равно ты проиграешь, дружок.
Усмехнувшись, Петрей поставил локоть на стол. Великан повел плечами, пошевелил пальцами и обхватил ладонь центуриона мертвой хваткой.
— Десять денариев за нашего Гере!
— Восемь на римлянина!
— Идет!
— Шесть против одного за Гере!
— Ставлю!
