Эрон продолжительно свистнул, инстинктивно бросив украдкой взгляд на узника, потом с безграничным восхищением остановил взгляд на Шовелене.
— Клянусь сатаной, гражданин, — наконец произнес он, — сам я никогда не выдумал бы ничего подобного!
— Полагаю, так будет хорошо, — скромно ответил Шовелен, — если только вы не предпочтете арестовать эту женщину и оставить ее здесь в качестве заложницы.
— Нет-нет, — возразил Эрон с грубым смехом, — первое нравится мне гораздо больше. Так будет вернее. А то я все время тревожился бы: не убежала ли женщина? Нет, пусть она лучше будет у меня на глазах. А он никогда не допустит, чтобы ее расстреляли при нем. Этот чудесный план делает вам честь. Если англичанин надует нас, и мы не найдем Капета, я охотно собственными руками сверну шею и его другу, и его жене.
— Не завидую такому удовольствию, — сухо заметил Шовелен.
— Пожалуй, вы правы: безопаснее иметь женщину перед глазами. Супруг не рискнет ее жизнью ради собственной безопасности, за это я ручаюсь. Ну, гражданин Эрон, теперь вы знаете мой план; согласны ли вы следовать ему?
— До последней мелочи, — ответил Эрон.
Хроникеры того времени подробно рассказывают, как в час ночи на 20 плювиоза второго года Республики главный агент Комитета общественного спасения отдал приказание подать горячий ужин с вином тому самому заключенному, которого в предыдущие две недели держали на сухом черном хлебе и воде. Дежурный сержант получил приказ предоставить узнику полный покой до шести часов утра, а затем подать ему на завтрак все, что тот пожелает. Отдав эти приказания и сделав необходимые распоряжения относительно завтрашнего путешествия, Эрон вернулся в Консьержери.
— Ну, что наш арестант? — с лихорадочным нетерпением обратился он к ожидавшему его Шовелену.
— Ему, кажется, лучше, — он бодрее, — ответил тот.
— Вы видели его после того, как он поужинал?
— Я наблюдал за ним от дверей. Он хорошо поел и выпил, а затем сержанту стоило большого труда не дать ему заснуть до вашего прихода.
— Значит, можно приступить к письму, с живостью сказал Эрон. — Перо, чернила и бумагу, сержант! — приказал он.
— Все уже на столе в камере, гражданин, — доложил сержант, поднимая перед агентами тяжелый железный болт при входе в камеру и затем снова опуская его за ними.
Случайно или с намерением лампа на этот раз была поставлена так, что свет от нее падал на лица пришедших, оставляя в тени лицо Блейкни, который сидел за столом в своей обычной позе, играя с пером и чернильницей.
— Надеюсь, вы остались всем довольны, сэр Перси? — спросил Шовелен с насмешливой улыбкой.
— Благодарю вас, — вежливо ответил Блейкни. — Надеюсь также, что вы чувствуете себя бодрее?
— Гораздо бодрее, только я чертовски хочу спать, и если вы будете так любезны, что изложите все в кратких словах…
— Вы не переменили своего намерения, сэр? — спросил Шовелен с оттенком беспокойства в голосе, которое он тщетно старался скрыть.
— Нет, дорогой месье Шамбертен, — с неизменной вежливостью ответил Блейкни, — я не переменил своего намерения.
У обоих агентов вырвался вздох облегчения.
— И вы готовы указать нам место, где теперь спрятан маленький Капет?
— Я готов сделать что угодно, лишь бы только выбраться из этой проклятой норы.
— Прекрасно! Мой товарищ, гражданин Эрон, уже позаботился о конвое в двадцать человек, набранных из лучших отрядов парижской гвардии; они будут сопровождать нас — вас, моего товарища и меня, — куда вы укажете. Однако вы ни минуты не должны думать, что мы обещаем вам жизнь и свободу даже в таком случае, если наша поездка окажется неудачной.
— Мне и в голову не приходило делать такие дикие предложения.
Шовелен бросил на Блейкни проницательный взгляд — что-то в тоне последнего напомнило ему Кале и Булонь. Недолго думая, он схватил лампу и поставил ее так, чтобы она ярко осветила лицо Рыцаря Алого Первоцвета.
— Не правда ли, так удобнее, дорогой месье Шамбертен? — с любезной улыбкой осведомился Блейкни.
Его лицо, сохранявшее еще серый оттенок, было совершенно спокойно, хотя и носило отпечаток сильного утомления, но в глазах Шовелен подметил прежний насмешливый огонек; однако он тут же приписал его своему расстроенному воображению.
— Если же наше путешествие окажется успешным и маленький Капет попадет, целый и невредимый, в наши руки, — снова сухо заговорил Шовелен, — то я не вижу причины, почему бы нашему правительству не применить к вам данного ему права миловать.
— Этим правом так часто пользовались, дорогой месье Шамбертен, что оно у всех в зубах навязло, — с неизменной улыбкой ответил Блейкни.
— Впрочем, об этом еще рано говорить. Мы еще с вами потолкуем, когда придет время. Теперь я ничего не обещаю.
— Теперь мы лишь даром теряем драгоценное время, а я чертовски устал.
До сих пор Эрон не принимал никакого участия в разговоре, но теперь он потерял терпение.
— Мы напрасно теряем время, гражданин Шовелен, — проворчал он. — У меня еще много дел, если мы отправляемся на рассвете. Пишите скорее проклятое письмо!
— Я с удовольствием вижу, сэр Перси, — сказал Шовелен, не обращая внимания на своего товарища, — что мы вполне понимаем друг друга. Времени в нашем распоряжении немного, а между тем надо обдумать все подробности поездки. Будьте любезны указать мне, в каком направлении вы предполагаете отправиться завтра.
— Все время на север.
— К морскому берегу?
— Место, куда мы должны отправиться, лежит в семи милях от морского берега.
— Мы отправимся через Бове, Амьен, Аббевиль, Креси и так далее. Не правда ли?
— Совершенно верно.
— До лесов, прилегающих к Булони?
— Да, и там мы свернем с проезжей дороги, и вам придется довериться моему руководству.
— Мы могли бы сейчас же отправиться туда, сэр Перси, оставив вас здесь.
— Конечно, могли бы, но тогда вы не найдете ребенка. Ведь это не далеко от моря, и мальчик может легко ускользнуть из ваших рук.
— А мой товарищ Эрон в отчаянии так же легко может отправить вас на гильотину.
— Совершенно верно, — спокойно ответил Блейкни, — но, мне кажется, мы уже решили, что руководить этим маленьким путешествием буду я? Ведь вам не столько нужен дофин, сколько мое участие в этом предательстве?
— Вы, как всегда, правы, сэр Перси. Итак, после Креси мы вполне подчиняемся вашим указаниям.
— На путешествие понадобится не более трех дней, сэр.
— Которые вы проведете в карете в обществе моего друга Эрона, — произнес Шовелен. — Затем я полагаю, сэр Перси, что вы пожелаете списаться с кем-нибудь из ваших единомышленников.
