Арман сорвал повязку и с удивлением осмотрелся вокруг. Он находился теперь в маленькой гостиной, комфортабельно меблированной. Пол был покрыт ковром, стены обтянуты совершенно новой обивкой, несколько дорогих картин висели по стенам. Между окон стояла этажерка с витыми колонками, уставленная книгами. Посреди комнаты находился круглый столик, заваленный альбомами и газетами. Против камина стояло пианино. Арман был музыкант.
– Где я? – спросил Арман, взглянув на Морица.
– Скоро узнаете, – ответил журналист. Он откинул портьеру и вышел.
Арман, все более и более удивлявшийся, остался один. Прошло четверть часа; никто не являлся. Тогда Арман подбежал к двери, в которую вышел Мориц, но дверь оказалась запертой на ключ. Заметив другую дверь, он попытался отворить и ее, но она была также заперта. Потеряв терпение, молодой человек подошел к окну; окна были заперты на висячие замки.
– Ого, вот как! – пробормотал Арман. – Это уж слишком.
И так как шелковый шнурок сонетки находился справа от зеркала, то он сердито рванул его.
Тогда одна из дверей отворилась, и вошел слуга в ливрее; он почтительно поклонился Арману.
– Барин звал? – спросил он Армана.
– Да, – ответил молодой человек, у которого удивление перешло уже в нетерпение.
– Что прикажете сударь?
– Вот как! Что я тебе прикажу? Лакей поклонился.
– Можешь ты мне сказать, где я?
– Барин у себя.
– У себя?
Лакей снова поклонился. Арман смерил его взглядом с ног до головы.
– Что за глупые шутки, болван! – закричал он.
– Однако, сударь, я сказал правду. Барин у себя. Вот его приемная. Книги, пианино, журналы. Барин не будет скучать, если любит чтение и музыку. Вот спальня барина.
Под напором руки лакея дверь, которую Арман не мог отворить, раскрылась сразу. Молодой человек перешагнул порог, движимый любопытством. Спальня, такая же маленькая, как и приемная, была заново кокетливо меблирована, причем во всем чувствовалась рука женщины.
– Дурак! Скажешь ли ты мне, где я? Не то…
Арман не докончил. В комнату вошло новое лицо. Это был человек лет пятидесяти, с седыми волосами, с продолговатым серьезным лицом, обрамленным густыми рыжими бакенбардами.
По одежде его можно было принять за истого англичанина. Арман узнал его.
– Сударь, – сказал ему вошедший, – позвольте мне ответить вам за слугу: вы у себя или, вернее, у меня…
Арман поклонился.
– Кто же вы? – спросил он.
– Я лорд Г., – ответил англичанин. Арман вздрогнул и вспомнил Фульмен.
– По причинам, которых я не могу объяснить вам, вы мой пленник.
Слова лорда Г. удивили, почти испугали Армана. Он несколько раз взглянул на англичанина, не находя слов для ответа, наконец, он спустя несколько минут воскликнул.
– Вот как, милостивый государь, значит, я нахожусь у сумасшедшего?
– Я в здравом рассудке, – холодно ответил лорд Г.
– Так, прежде чем объявлять меня своим пленником, вы должны были бы, по крайней мере, объяснить мне, по какому праву…
– Мне поручили задержать вас здесь.
– А кто дал вам это поручение? Лорд молчал.
– Я вас прошу потрудиться объяснить мне ваш поступок, – продолжал Арман, – по моему мнению, это шутка прескверная.
– Мне пятьдесят лет, и я никогда не шучу, – отвечал благородный лорд.
– Значит, вы говорите серьезно?
– Вполне.
– Вам поручили задержать меня здесь?
– Совершенно верно.
– Ну, в таком случае, сударь, – сказал Арман, – я объявляю вам, что хочу уйти.
Лорд Г. улыбнулся.
– И немедленно, – прибавил сын полковника Леона, направляясь к двери, в которую он видел, как вошел лорд Г.
– Милостивый государь, – возразил джентльмен, – здесь у всех дверей хорошие запоры, а окна с толстыми решетками.
– Ну, что ж! Я позову на помощь, буду кричать…
– Вас не услышат. К тому же, – добавил англичанин, – вы не знаете, где вы находитесь…
– Я в Париже, полагаю.
– Да. Но только в отдаленном квартале, в глубине сада и в павильоне, откуда ваших криков никто не услышит.
– Вот как!
– Впрочем, – продолжал лорд Г., – я должен вам объявить, что если вы будете вести себя неблагоразумно и попытаетесь убежать, то вас свяжут по рукам и ногам. Мне стоит только дать знак.
Лорд Г. топнул трижды ногой в пол, и Арман увидал, как вошли двое слуг, одетых в такие же ливреи, как и первый, вошедший в ту дверь, в которую вышел Мориц Стефан.
Англичанин обратился к ним:
– Вы будете прислуживать этому господину и исполнять все, что он прикажет.
Слуги поклонились.
– Но, – продолжал лорд Г., – при малейшей с его стороны попытке бежать вы свяжете ему ноги и руки, и если он вздумает кричать, заткнете ему рот.
– Но они не помешают мне ударить вас перчаткой, – вскричал Арман вне себя от гнева, – и сказать вам, что вы подлец!
Действительно, Арман снял одну из перчаток и хотел бросить ее в лицо лорда Г. Но один из лакеев удержал его руку. Лорд Г. улыбнулся.
– Дорогой мой, – сказал он, – я вам на это скажу, что судья, который произносит приговор, или полицейский агент, производящий арест, никогда не принимают всерьез оскорблений своих клиентов. Когда ваше заключение окончится, тогда мы посмотрим.
Эти слова, вместо того, чтобы еще больше рассердить Армана, успокоили его. Он нервно расхохотался и упал на стоявший позади него диван.
– Но, сударь, – сказал он, – теперь я вижу, что вы приняли все меры предосторожности.
– Действительно, все.
– Я прибавлю даже, что мне нет расчета не покориться.
– Вы рассуждаете здраво, – согласился лорд Г., поклонившись.
Арман продолжал:
– Значит, я должен считать себя вашим пленником и не стараться убежать от вас.
– Да.
– По крайней мере, вы не откажете дать мне некоторые объяснения?
– Может быть.
– Мориц Стефан, которого я считал своим другом…
– Он и на самом деде ваш друг.
– Значит, он так же, как и я, попал в ловушку?
– Нет, эта ловушка, как вы выражаетесь, была расставлена для вас им самим.
– С какой целью?
– Потому что он ваш друг.
– Признаюсь, я ровно ничего не понимаю.
– И, действительно, вам трудно понять.
– Но где же я, наконец?
– У меня.
– А кто вы?
– Не все ли вам равно!
– Чего вы хотите и по какому праву вы лишили меня свободы?
– Я действую в ваших интересах.
– Я не признаю за вами этого права.
– Ну, что ж! Вы поблагодарите меня через несколько дней, – флегматично заметил лорд Г.
– За то, что был вашим пленником?
– Да.
Арман пожал плечами и сказал:
– Разрешите мне последний вопрос?
– Спрашивайте.
– Мне долго придется оставаться здесь?
