Макрэ поднял глаза.
— Ваш корабль, сэр?
— Конечно же, мой. Вернее, нашего братства. Взят в виде законного приза. Ведь это Вы атаковали нас у острова Майотта, господин Макрэ? Без объяснения причин Вы начали бой и так сильно повредили мой корабль, что у нас не было иного выхода, как эксприоприировать Ваш!
— Мистер э…
— Капитан Ингленд, к Вашим услугам.
— Капитан Ингленд, если это действительно Ваше имя… Я не планировал атаковать Ваш корабль, а лишь гонялся за преступником по имени Буше…
— Ла Буше?
— Да, Ла Буше. Или, вернее сказать, Оливье Лавассером, французским пиратом.
— Понимаю Вас, и всё же это не меняет сути дела.
— Еще как меняет. Мы могли бы поговорить наедине? На то есть личные основания.
Он косо посмотрел на меня. Я молча скрестил руки на груди.
— Прошу прощения, господин Макрэ, но это невозможно. Я, как капитан, не могу иметь тайн от команды. Это недопустимо.
Макрэ молчал, что‑то обдумывая.
— Ну что же, господин капитан… — Макрэ смотрел вызывающе. — Дело таково, что ваша ситуация не лучше моей.
— Что Вы имеете в виду?
— То, что говорю. Ваши корабли далеко не уйдут. Джош Кирби на «Гринвиче» отправился за помощью. Если не сегодня, так завтра патрульная эскадра настигнет вас. Можете в этом не сомневаться! — он сплюнул, выплёвывая кровь, и в этом плевке был вызов.
Возникла пауза. Ингленд заелозил на кресле, и мне было понятно его волнение. Я и сам вдруг почувствовал, что в каюте уж слишком душно, и утёр пот со лба. Эскадра, это не пара кораблей, от которых можно уйти.
Джон вышел из тени, загородив собой свет из окна.
— Капитан, позвольте! — Он стал возле пленника. — Ручаюсь головой, этот Макрэ — храбрый малый, линь мне в печень! Редко встретишь достойного человека, но вот он, перед нами!
Макрэ удивлённо взглянул на Джона. Видно, неожиданная поддержка сильно его удивляла. Я тоже не мог понять, что за игру затеял мой товарищ.
Джон словно уловил мои мысли.
— Что скажешь, Билли?
Что я мог сказать? Всяческие интриги и планы противны моей натуре. Я предпочитал действовать в открытую и поступать по совести.
— Капитан, я скажу одно — мертвые не кусаются. Этот человек искал нашей смерти, а нашёл свою, вот и весь сказ.
Джон стоял на своём.
— Я бы не спешил с эти, капитан. Мне тут кое что известно. И без участия этого сэра обойтись будет сложновато…
— Именно?… — поднял бровь Ингленд.
— Живой Макре стоит дороже мёртвого.
Мы редко расходились в суждениях с Джоном. Но теперь был не тот случай. Однако капитан считал по другому.
— Возможно, квартирмейстер. Что скажете, господин Макрэ? Что Вы можете нам предложить?
Повисла пауза. Затем, словно решившись, Макрэ произнёс:
— Вы хорошо обыскали «Кассандру», капитан?
— Что Вы имеете в виду?
— Я имею целью предложить за себя выкуп в размере пяти тысяч фунтов, серебром, разумеется.
— Интересно. А известно ли Вам, господин Макрэ, что Ваша голова стоит не менее десяти тысяч монет, и об этом было извещено на побережье?
— Да, я слышал об этом. Прошу меня простить, я хотел предложить именно эту сумму.
— Вы торгуетесь, как ростовщик. А ведь дело идёт не столько о Вашей жизни, как о компенсации ущерб, нанесённый Вами моим людям.
— Прошу прощения, сэр, однако я так же потерял людей и корабль в придачу. Неужели в этом случае мы не квиты?
— Резонно. Так что же вы всё‑таки хотите предложить, и при чём здесь «Кассандра»?
— А при том, что Вам ведь не удалось найти мой тайник? Вижу, что нет. И никогда не удастся без моей помощи, хоть по доске разберите!
— Так вот зачем вы на борту…
— Именно. И раз уж я попался, придётся делиться. — Он усмехнулся. — И не моя вина, капитан, что выкуп Вам придётся разделить на троих. — Он кивнул на нас с Джоном.
Ингленд помрачнел. Не потому, что рискнул бы скрыть от команды факт выкупа. Он размышлял.
— Господин Макрэ, возникло недоразумение, и мы в силах его разрешить. Поклянетесь ли Вы забыть наши разногласия и пообещать, что ни Вы, ни Ваши товарищи более не будете нам досаждать?
Не буду вдаваться в дальнейшие детали нашей дискуссии, скажу лишь одно — капитан согласился отпустить Макрэ под честное слово. И за половину припрятанной суммы, на чём уж настоял я. И когда команда узнала, о каких деньгах речь, как все сразу позабыли о мести за погибших товарищей.
Эта сумма составила тридцать пять тысяч серебряных монет. И упрятаны они были действительно ловко, нипочём бы не найти — так и ушли бы торговцам в виде бочек с жиром. И никто бы не заметил, что бочки эти двойное дно имеют.
Будь моя воля, Макре убрался бы восвояси с пустыми карманами, радуясь, что унёс ноги. Но Ингленд сдержал данное слово и воспрепятствовал попытке отправить Макрэ ни с чем.
Пока матросы делили выкуп, бочки с жиром загрузили на баркас с пожеланиями счастливого пути Макрэ и двум его подельникам, о присутствии которых мы ранее и не подозревали. И только мы втроём знали, что ещё было в тех бочках.
Ингленд сделал ошибку. Макрэ был храбрецом и возможно, заслуживал жить, несмотря на все наши потери. Но якшанье с ним капитана пришлось команде не по душе, несмотря на весь полученный выкуп.
Флинт был в ярости, когда узнал об такой измене. Он бушевал и бесился. Несмотря на ранение, Флинт оставался силён, как бык. Будь сейчас на борту «Моржа» Ингленд, Финт разорвал бы его голыми руками, помяните моё слово.
Когда прошла первая эйфория после раздела денег, команда пришла в себя. Я не стал скрывать от товарищей подробностей освобождения Макрэ.
Умные головы тут‑же сообразили, что сумма добычи могла быть вдвое больше против полученного, и матросы зароптали. Хотели даже снарядить погоню за Макрэ, да было поздно — его парус скрылся за горизонтом.
Флинт был в бешенстве.
— Мало того, что мы ходим под одним флагом с лягушатниками, так капитан, не посовещавшись с командой, единолично решил отпустить скота, попортившего мне шкуру! Дьявол его побери, души товарищей взывают к возмездию за это предательство. Кабы в своей ярости они не пришли за нами!
Слова его были справедливы, и нагоняли суеверный страх. С речами Флинта нельзя было не согласиться. Зрел бунт. Я видел настроения команды, да никто и не скрывал недовольства. Капитан Ингленд же словно ничего не замечал, продолжая отсиживаться в каюте «Кассандры». Это не могло длиться вечно.
Дни Ингленда были сочтены.
Джон и тут сумел повернуть дело так, что виноватым остался один капитан, как будто это он вытащил Макрэ из петли! Последнее время я вдруг начал замечать в Долговязом те качества, которые ранее скрывались от моего внимания. В частности и то, что Джон мог нагло соврать, только чтоб добиться своего. Или словно невзначай бросить хитрую фразу, поворачивая общее настроение в нужную ему сторону. Оказывается, Джон Хэнли не так прост и чистосердечен, как казалось раньше.
