От этих слов лицо Миранды сразу прояснилось, а на губах заиграла довольная улыбка. Видно было, что слова «Адмиралтейство» и «м-р Марсден» каким-то образом открыли шлюзы его памяти, да и комплимент относительно познаний графа в лошадях пришелся вполне к месту.
— Я очень рад слышать, м-р Барроу, что такой достойный джентльмен, как м-р Марсден, осведомлен о моих скромных трудах по улучшению андалузской породы. Впрочем, трудно ожидать иного от несомненного знатока. Эти кони говорят сами за себя. Только истинный ценитель способен подобрать такую четверку. Но что мы стоим здесь! Пожалуйте в дом, джентльмены. Заранее извиняюсь за убогость моего нынешнего жилища, но мы здесь устроились по-походному. Обстановка спартанская, вы уж не обессудьте.
С этими словами Миранда повернулся боком к двери и приглашающим жестом предложил гостям пройти в помещение. Барроу вошел первым, Хорнблоуэр последовал за ним. Граф замкнул шествие, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Сразу за дверью начинался узкий проход, в конце которого виднелся лестничный пролет, освещенный настенной лампой. По обе стороны прохода находились массивные дубовые двери. Левая была закрыта, но из-за нее тянуло вкусными запахами кухни. Что же касается правой двери, она была распахнута настежь и открывала вид на длинное и довольно просторное помещение с двумя огромными столами вдоль стен. Хорнблоуэр на миг представил себе картину двухвековой давности, когда за эти столы усаживались две-три сотни монахов и гостей монастыря, а молоденькие служки сновали между кухней и трапезной, разнося закуски, горячие блюда и сладкие монастырские вина. Перед мысленным взором мелькнула целиком зажаренная туша дикого кабана, истекающая жиром на гигантском блюде. Рот немедленно начал наполняться слюной. Хотя Хорнблоуэр завтракал сравнительно недавно, прогулка в карете и свежий загородный воздух пробудили в нем сильнейший аппетит. Нестерпимо захотелось съесть кусок жареного мяса со свежей пшеничной булкой и молодым картофелем в качестве гарнира.
— Прошу наверх, сеньоры, — раздался сзади голос графа.
Барроу и Хорнблоуэр поднялись на второй этаж по выщербленным от времени каменным ступеням и оказались в узком длинном коридоре. Здесь царил полумрак, едва рассеиваемый дневным светом из забранного решеткой единственного оконца в конце коридора и парой светильников, подвешенных под потолком. По обе стороны коридора капитан насчитал два десятка дверей. Очевидно, его первое впечатление оказалось правильным: здесь некогда были жилые помещения для монастырской верхушки.
— А вот и мои апартаменты, — произнес Миранда, распахнув третью справа от лестницы дверь.
У Хорнблоуэра перехватило дыхание, когда он переступил порог. Огромная светлая комната наводила на мысль о королевском дворце, а не о скромной монашеской обители. Стены и пол были покрыты роскошными персидскими коврами, несколько картин в позолоченных рамах и коллекция холодного оружия приятно дополняли интерьер. Мебель в стиле Людовика XV гармонично вписывалась в обстановку. Роскошные глубокие кресла окружали низкий столик из красного дерева на изогнутых резных ножках. В широкие окна вливался солнечный свет.
— Располагайтесь, сеньоры, — сказал Миранда, указывая на кресла. — Позвольте предложить вам напитки, пока готовится обед. Что вы предпочитаете в это время суток, м-р Барроу? Капитан?..
Если Барроу и был поражен обстановкой «спартанского» жилища Миранды, он никак не позволил своим чувствам проявиться.
— Я бы выпил немного белого вина. Мозельвейна, если этот сорт имеется в ваших погребах, господин граф.
— Безусловно! 1781 года, еще дореволюционный. А вы, сеньор Хорнблоуэр?
Хорнблоуэру вообще-то не хотелось пить спиртного в такой ранний час, но и отказаться было бы невежливо. Поэтому он просто выразил согласие с выбором м-ра Барроу, решив про себя, что только пригубит свой бокал.
Миранда подошел к левой стене и отворил маленькую дверцу в ней, за которой открылось темное зияющее отверстие.
— Гонсалес! — крикнул Миранда в дыру.
— Слушаю, Ваше Сиятельство, — донеслась через несколько секунд испанская речь откуда-то из глубины отверстия.
— Бутылку мозельвейна 1781 года и бутылку бургундского 1788 в мою комнату. И поторопись с обедом.
Миранда тоже перешел на испанский, но Хорнблоуэр понимал его без труда, что, безусловно, радовало, так как прошло уже довольно много времени с тех пор, как ему довелось применить свои познания в этом языке.
— Уже несу, Ваше Сиятельство! Миранда закрыл дверцу и вернулся к столу.
— Насколько я могу судить, здесь раньше располагались покои отца настоятеля. Вполне возможно, что один из них оказался слишком толст или слишком ленив и поэтому приказал проделать этот звуковод на кухню. Я обнаружил его случайно и тоже решил использовать по назначению. Хоть я и не толст, но чрезвычайно ленив. К тому же ненавижу лестницы. В детстве я упал со ступенек и сломал ногу. Провалялся в постели полгода. Бр-р, лучше не вспоминать…
Стук в дверь прервал его речь.
— Заходи, Гонсалес!
Дверь открылась и на пороге появился толстый коротышка в засаленном белом переднике и поварском колпаке. Его круглая плутовская физиономия расплылась в приветливой улыбке. В руках он держал поднос с двумя покрытыми раутиной бутылками и тремя хрустальными бокалами.
— Спасибо, Гонсалес, — бросил Миранда. — Поставь поднос и возвращайся на кухню. Кстати, что у тебя сегодня на обед?
— Для ребят — как всегда, Ваше Сиятельство. А для вашего стола я готовлю сегодня седло барашка, запеченный окорок, земляничный мусс и отварной ранний картофель. Васкес накопал утром полкорзины со своих грядок. Первый урожай, Ваше Сиятельство!
— Превосходно, Гонсалес. Ты можешь идти.
Повар неуклюже поклонился и скрылся за дверью. Миранда оглядел принесенные бутылки с видом знатока, взял с подноса серебряный штопор и сам распечатал вино. По комнате немедленно распространился приятный терпкий аромат винограда. Граф наполнил бокалы гостей белым вином, а себе налил бургундского.
— За здоровье Его Величества короля Георга, — провозгласил он первый тост.
За короля полагалось пить до дна, и Хорнблоуэру пришлось осушить свой бокал. Но вино оказалось настолько превосходным, что он не только не пожалел, но и решил не отказываться, если предложат еще.
— Ну что ж, господа, — сказал Миранда, поставив свой бокал на стол и доставая длинную тонкую сигару из инкрустированного перламутром сигарного ящика, — позвольте мне спросить, наконец, чем же вызван ваш нежданный визит ко мне. Насколько мне помнится, я никогда не имел дела с вашим ведомством. С военным министерством — да, но к Адмиралтейству я пока ни разу не обращался.
