Рори опять кивнул, но не задал никакого вопроса Бабе. Он чувствовал, что сначала надо обменяться любезностями, а потом уж говорить о делах, и принялся за еду. Тим, стоящий сзади него, прислуживал: своими неуклюжими руками чистил апельсины, хотя и не так споро, как старый Салим Бабы, наливал крепкий черный кофе в чашку, отламывал ломоть хрустящего белого хлеба и намазывал на него мед, передавая все съестное Рори, но перед этим все пробовал сам, потому что заметил, что так делал Салим. Он даже вытирал Рори руки о салфетку, которую держал под мышкой, как и Салим. Спаркс, следя за всем этим, едва сдерживался, чтобы не расхохотаться вслух над лакейскими потугами бедного Тима, но боялся обидеть шанго.
Разговор был бессвязным. Говорили об отсутствии дождя, и Рори перевел это Бабе, который ответил, что засуха скоро сменится сезоном дождей. Обсуждались и другие малозначительные вопросы, но недолго. Наконец Спаркс искусно перевел разговор на рабов, и Рори заметил, как Баба весь напрягся. Малая толика формальной любезности, которую оказывал Баба Спарксу и Соусе, и та пропала.
— Сегодня я не намерен обсуждать дела. — В словах его была решимость, не терпящая возражений. — За исключением разве что одного маленького дельца.
Он хлопнул в ладоши, и вошли Абдулла с Фаялом, одетым в красивую белую джеллабу.
— Этот бой, — Баба говорил медленно, чтобы Соуса мог перевести на свой шипящий португальский для Спаркса, — будет отправлен в Англию на вашем корабле. — Он небрежно подтолкнул к Спарксу мешочек с золотыми монетами. — Он поплывет как пассажир, а не как раб в трюме. Его нельзя связывать, на него нельзя надевать наручники, и его надо кормить нормальной пищей. Относиться к нему надо с большим почтением, потому что он мой брат, и, если ему не будут оказаны перечисленные знаки внимания или если с ним что-нибудь случится, замок Ринктум не получит больше ни одного раба от Сааксов. Мой господин Сакс даст вам дальнейшие указания относительно юноши, — он сделал знак Рори.
— Из Ливерпуля, — продолжал Рори, — вы отправите его с одним из матросов вашего корабля, которому вы доверяете, в Глазго и проследите, чтобы его доставили некой Мэри Дэвис, которая живет на Скаггз Лейн в третьем доме от угла напротив рыбной лавки.
Спаркс старался сдержаться, но не смог и разразился воплями смеха.
— Скаггз Лейн в Глазго? И что же ты знаешь о Скаггз Лейн, Рори, дружище? Да это же притон самых ужасных баб в Глазго, мы называем их скаггзскими бабенками, и более страшных и паскудных тварей во всем мире не найти. За этого парня тебе в любом месте дадут пятьдесят гиней, а ты посылаешь его на Скаггз Лейн. Как тебе не стыдно, дружок, это же пустая трата доброго черного мяса.
— Именно туда он едет, и именно туда он будет доставлен в целости и сохранности. Принесите мне перо и бумагу. Я хочу написать письмо.
Спаркс поговорил с Соусой, который в свою очередь позвал слугу, тот выскочил вон и через секунду вернулся с маленьким самшитовым столиком, раскрыл его и поставил перед Рори. В столе была бумага, чернила и перо. Принеся извинения Бабе, Рори стал писать:
«Мэри Дэвис!
Помнишь ли ты грубоватого парня, самого Махаунда во плоти, вместе со стариком Гарри, которых ты приютила на одну ночь, а также холодную баранью ножку и теплую постель, которую ты с ним поделила? Так вот, это он, Мэри Дэвис, пишет тебе из Африки и посылает подарок, который обещал. Я посылаю тебе горячие плоть и кровь. Он с собой захватит и старика Гарри. Жеребеночка зовут Фаял, и хоть он твой раб по гроб жизни, он благородного происхождения, ведь его папаша — султан, не меньше. Сорви с него одежду, Мэри Дэвис, и получишь самый большой сюрприз в жизни. Ты увидишь, что он достаточно хорошо экипирован, чтобы заменить меня. Обращайся с ним хорошо, Мэри Дэвис, и научи его говорить на королевском английском. Остальному тебе учить его не придется. Это письмо отошли назад с человеком, который принесет его тебе, и напиши что-нибудь сама, о чем знаем только мы с тобой, как например, где стоит буфет, в котором лежала баранья ножка, чтобы я знал, что бой попал именно к тебе. Ты славная девушка, Мэри Дэвис, и иногда мне кажется, что надо было остаться с тобой и зарабатывать фунт в день, как ты и обещала. Думаю, ты будешь единственной на Скаггз Лейн, у кого есть собственный чернявый „петушок“. Всего тебе доброго, Мэри Дэвис, и не забывай…
Рори Махаунда и старика Гарри»Он посыпал письмо песком, прочел его, а потом вкратце перевел его Бабе, который кивнул в знак согласия. Рори сложил письмо, зажег тоненькую свечку на столе и запечатал бумагу сургучом, потом попросил у Бабы массивное кольцо из золота с замысловатой резьбой, чтобы создать впечатление печати. Закончив с этим, он вручил письмо Фаялу.
Бой, похоже, примирился с отъездом в Англию, потому что уже находился в предотъездном возбуждении, а в глазах не было и следа от утренних слез.
Баба наказал бою, чтобы он берег письмо пуще жизни и передал его женщине, к которой посылал его Рори. Он должен был, как сказал Баба, выполнять любые желания этой незнакомой женщины, и в ответ женщина будет добра к нему. Когда Баба закончил свои наставления, Рори заговорил со Спарксом и проинформировал его, что, если ответ не вернется к нему в следующее плавание Спаркса, ему нечего ждать рабов от Бабы в будущем.
— Ты хочешь сказать, что все это чертово дело зависит от того, доставим ли мы этого черномазого молокососа скаггзской бабенке в Глазго или нет? Ну, черт меня побери, если я этого не сделаю! А не мог бы ты заручиться у его надменности каким-нибудь обязательством относительно наших будущих дел? — Спаркс повернулся и заговорил по-португальски с Соусой, и коротышка закивал головой, застенчиво глядя из-под ресниц на Бабу.
— Я знаю, как вести себя с этими негодяями, — проскулил Соуса. — Покажите ему медный чайник, полный бисера, для начала, и он будет готов говорить о делах. Эти дикари мать родную продадут за безделушку.
Соуса низко поклонился в направлении Бабы и перешел на арабский:
— Его превосходительство капитан готов хорошо заплатить, если получит лучших рабов со следующим вашим караваном к побережью, ваше благословенное высочество.
Баба презрительно посмотрел на португальца, скривив рот и всем своим видом показывая отвращение.
— Я же сказал, что не собираюсь обсуждать сегодня дела, и я обычно верен своему слову. Мне нечего обсуждать ни с вами, ни с капитаном. Зачем? Мой господин Сакс имеет гораздо больше веса, чем вы, и любые дела я могу обсуждать с ним, когда мне вздумается. Кроме того, у нас нет времени. Сакс будет моим гостем в Сааксе до тех пор, пока я не поведу следующий караван к побережью. Сейчас мы возвращаемся в свои шатры на отдых. Мой господин Сакс теперь же попрощается с вами, так как мы уже не увидимся.
