Сантэн села на песок, и на нее волной обрушилась реакция. Она обнаружила, что ее бьет сильная, неудержимая дрожь. Ее захлестывали волны подавленности, отчаяния, унижения, как в бурю прибой накатывает на несопротивляющийся берег: отступая, собираясь с силами и снова устремляясь вперед. Она поняла, что плачет: густые медленные слезы смывали засохшую кровь с ее губ и подбородка, и эти слезы вызвали у нее такое же отвращение, как вкус крови в глубине горла.
Отвращение дало ей силы и решимость встать и подойти к «даймлеру». О чудо – фляга с водой все еще висела на скобе запасного колеса. Сантэн смыла кровь и слезы. Ее едва не вырвало от вкуса крови в горле. Она выплюнула на песок розовую слюну и подумала, не пойти ли за ним.
Он забрал пистолет, а дробовик превратил в кривую железку.
– Не сейчас, – прошептала она, – но очень скоро. Я поклялась, Лотар Деларей.
А пока что она подошла к багажнику перевернутой машины. Прежде чем ей его удалось открыть, пришлось разгрести песок руками. Сантэн достала из багажника две десятилитровые канистры с водой и канистру с промышленными алмазами, отнесла в тень берега и зарыла в песок, чтобы спрятать и сохранить воду как можно более прохладной.
Потом вернулась к «даймлеру» и нетерпеливо распаковала остальные средства для выживания, которые всегда брала с собой; неожиданно она смертельно испугалась: вдруг забыла или кто-нибудь выгрузил телеграфный аппарат, – но он лежал в ящике для инструментов вместе с домкратом и гаечными ключами.
Сантэн вытащила рюкзак с мотками провода и телеграфным аппаратом, пошла по следам Лотара на берег и увидела, где он стреножил свою лошадь.
– Он сказал, что перережет телеграфный провод. – Она заслонила глаза и всмотрелась вдоль речного русла. – Он должен был догадаться, что я захвачу провода. Форы в два дня у него не будет.
Она увидела линию телеграфных столбов, пересекавшую дорогу и изгиб реки. Следы лошади Лотара шли по берегу, и она побежала по ним.
Еще за двести ярдов Сантэн увидела разрыв в проводах. Перерезанный медный провод лениво свисал до земли двумя перевернутыми параболами, и Сантэн пошла быстрее. Добравшись до места, где телеграфная линия пересекала реку, и посмотрев с берега вниз, она сразу поняла, где был лагерь Лотара. Костер торопливо забросали песком, но угли еще дымились.
Бросив моток провода и рюкзак, она спустилась с берега. Нашла убежище и поняла, что там довольно долго жили несколько человек. В убежище лежали три подстилки из скошенной травы.
– Трое. – Сантэн задумалась и нашла решение. – С ним было его отродье. – Она по-прежнему не могла заставить себя думать о Манфреде как о своем сыне. – А третий, должно быть, Сварт Хендрик. Они с Лотаром неразлучны.
Выбравшись из убежища, Сантэн какое-то время стояла в нерешительности. Потребуется время, чтобы присоединить отводки к перерезанному проводу, а ей жизненно необходимо узнать, в какую сторону уехал Лотар, если она хочет начать преследование раньше, чем он уйдет далеко.
Она приняла решение.
– Подсоединюсь к телеграфу после того, как узнаю, куда посылать погоню.
Маловероятно, что он направился на восток, в Калахари. Там ничего нет.
– Он двинется назад, к Виндхуку, – предположила она и повела свой первый поиск в том направлении. Всю землю вокруг лагеря покрывали следы лошадей и людей. Они провели здесь не меньше двух недель, решила она. Только уроки бушменов помогли ей разобраться в этой путанице следов.
– В эту сторону они не пошли, – решила она наконец. – Значит, они должны были уйти на юг, к Гобабису и Оранжевой реке.
Следующая попытка была предпринята в том направлении – Сантэн обогнула лагерь с юга и, не обнаружив свежих следов, посмотрела на север.
– Не может быть. – Она была в замешательстве. – Там ничего нет до самой реки Окаванго и португальской территории – лошадям никогда не перейти через пустыни Бушменленда.
Тем не менее она двинулась в ту сторону и почти сразу обнаружила уходящий след, свежий, четко отпечатанный в мягком песке.
– Три всадника, каждый ведет запасную лошадь. Прошли меньше часа назад. Все-таки Лотар пошел на север. Он спятил – или у него есть план.
Она около мили шла по свежему следу, чтобы убедиться, что Лотар не свернул и не повернул назад. След прямо, без отклонений уходил в мерцающие горячие туманы северной пустыни, и Сантэн вздрогнула, вспомнив, каково там.
– Должно быть, спятил, – прошептала она. – Но я знаю, что это не так. Он идет к границе Анголы. Там у него есть старая база, со времен охоты на слонов. Если он доберется до реки, мы его больше никогда не увидим. Там у него есть друзья – португальские торговцы, покупавшие у него слоновую кость. Теперь у Лотара в кармане алмазов на миллион фунтов… перед ним откроется весь мир. Надо во что бы то ни стало догнать его раньше, чем он переберется через реку.
Она вздрогнула, представив себе всю грандиозность и трудность задачи, и почувствовала, как ее снова охватывает отчаяние.
– Он тщательно подготовился, и все в его пользу. Мы никогда его не поймаем. – Она сражалась со зверем отчаяния. – Нет, догоним! Должны догнать! Я должна перехитрить его. Обставить. Просто должна, если хочу выжить!
Сантэн развернулась и побежала к брошенному лагерю.
Перерезанные телеграфные провода свисали до земли. Сантэн соединила их проводом из своего мотка, потом натянула так, чтобы они поднялись в воздух.
Одним концом она подсоединила отводы к проводам, другим – к комплекту сухих батарей. Перед выездом из Виндхука батареи заряжали. И сейчас энергии должно хватить. Несколько мгновений в голове у нее царила пустота: она не могла вспомнить ни одного сигнала из азбуки Морзе. Потом все стремительно вернулось, и Сантэн быстро застучала медным ключом.
– Джуно – Вану. Подтвердите.
Долгие секунды в наушниках царило молчание, потом пришел ответный сигнал:
– Ван – Джуно. Прием.
Подбирая короткие слова и фразы, она рассказала Твентимен-Джонсу об ограблении и сообщила свое местоположение, потом продолжила:
– Договоритесь с забастовщиками о прекращении стачки. Возврат товара выгоден обеим сторонам. Тчк. Отправьте грузовик к северному концу впадины О’чи. Отыщите в лесу монгонго лагерь бушменов. Тчк. Главу клана бушменов зовут Кви. Тчк. Скажите Кви «Нэм Дитя калейя». Повторяю «Нэм Дитя калейя». – Она радовалась тому, что слово калейя фонетически можно достаточно точно передать латиницей, не требуются ни сложные интонации, ни щелчки языка бушменов. Калейя – это зов в пустыне, призыв о помощи, которым не смеет пренебречь никто из клана. – Приведите Кви с собой. – Она продолжила давать указания, а когда закончила, Твентимен-Джонс прислал подтверждение и спросил:
