– С Заволочья… Металлостроем зовется. Ну, рад познакомиться!
– И язм рад.
– Слушай, а где князь?
– Ворогов гонит княже, — солидно пояснил подъехавший на коне дружинник в броне из узких сверкающих на солнце пластин. Шлем его был окован позолотой, сапоги — червленые, шпоры позолоченные. Правда, говорил он не цокая.
– Тебе, Сбыславе, велел передать, чтобы по бережку со людями со своими прошелся, вдруг, да свеи снова где на берег выйдут?
– Да куда им еще выйти-то?
– Береженого Бог бережет.
– А вот и князь! — громко закричал кто-то. — Александр, свет Ярославич, сюда скачет.
Миша посмотрел на быстро приближавшихся всадников и еле сдержал ухмылку. «Московский» князь — особенно вблизи, когда, подскакав, спешился, бросив поводья слуге — оказался не очень, по виду — куда хуже Сашки. Какой-то тощий, длиннорукий парень лет двадцати, носатый, бороденка сивая, реденькая — ну никакой тебе вальяжности. На наркомана похож чем-то, когда без дозы — такой же смурной. Но молодец, хоть держался важно, по-княжески, глазищами зыркал, на слуг покрикивал… впрочем, и не только на слуг.
– Почто еще здесь, Сбыславе? Я ж сказал — вдоль реки идти!
– Токмо своих собрал, княже, — поклонился сын тысяцкого. — Посейчас и в путь. Думаешь, свеи на брегу снова высадку содеют?
– А кто их, собак, знает? Биргер — воевода опытный, хитрый. Не смотри, что мы им тут хвосты прижали… То не битвища — стычка! Это кто еще? — Александр хмуро взглянул на Мишу. — Вижу, меч у тебя добрый. Знать, не из простых будешь?
– Своеземец я, — поддерживая разговор, Михаил улыбнулся. — С Верха Бежецкого…
– Ты ж говорил — с Заволочья? — выпучил глаза Сбыслав Якунович.
– Так! У меня и там землишка имеется.
– С Заволочья, с Верха — без разницы, — резко осадил князь. — Берите отрядец — и в путь. К вечеру жду с докладом.
Сказал и — сразу же — птицей взлетел в седло. Поскакал к реке… за ним и вся свита. Один — толстоморденький — обернулся, плетью погрозил гневно, мол — ужо я вас!
– Ишь, еще и грозится, собачья харя! — сплюнув, выругался тысяцкий сын. — То — дружба дружбой, а тут, гляди-ко — с князем спелся… Эй, вои! А ну, собирайтеся!
– А кто это? — Миша с любопытством посмотрел вслед удаляющимся всадникам. — Ну, тот, что грозил.
– Мишей-Новгородцем его кличут, не знаешь, что ли? Ах да… ты ж с Заволочья. Боярский сын, Мишиничей рода… На весь Новгород сей род славен…
Сбыслав так эту фразу произнес, что сразу стало ясно — недолюбливает он Новгородца-Мишу, и это еще мягко сказано. За что, интересно? А, впрочем, какая разница? Сейчас хорошо бы своих дружбанов отыскать — Сашку, Петьку-Ведро, Юрика… да хоть того же Веселого Ганса…
– Идем, Мисаиле, — обернувшись, позвал Сбыслав. — По тропкам рыбацким бережком пройдемся с оглядкою… Ну а там дальше — пелгусьевы пущай сторожат.
Ишь — идем! Была охота… Хотя, может, у станции кто встретится?
– Что ж, идем, прогуляемся, парни, — махнув рукой, Михаил поправил висящий на поясе меч и в три прыжка нагнал всю ватагу.
Переправившись на лодках — тоже старинные! — через Ижору, пошли вдоль Невы, быстро, растянувшись цепочкой один за другим. Почти и не разговаривали, только лишь иногда шедший впереди молодой воин — подросток лет шестнадцати — оборачивался и что-то негромко сообщал Сбыславу.
Миша снова обратил внимание на заросли — ольха, ива, рябина — такое впечатление, что тут вообще не ступала нога человека! И это, можно сказать — Питер! Пусть даже и окраина. Но все равно — безлюдье редкостное. Куда все делись-то? И это… электричек не слышно. Вот совсем! Сколько ни прислушивайся.
Вот так, в тишине, все шли и шли, на реку поглядывая… И река-то казалась пустой — ни корабля, ни катера, ни даже рыбачьей лодочки.
– Нет сейчас рыбачков, — словно подслушав мысли, обернулся Сбыслав. — Свеев убоялися.
– Слушай, а, может, хватит? — наконец не выдержал Михаил. — Не знаю, может быть, у вас там, в Москве, свои правила, а у нас — по-простому: кончил дело — гуляй смело. Короче говоря — после битвы не грех и выпить!
– А это ты верно молвил, друже! — сын тысяцкого радостно улыбнулся. — Конечно, выпьем. Посидим, погулеваним… Вот, токмо княжий указ выполним. Он ведь дело говорил, князь-то: Биргер — воевода опытный.
– Ты сам-то откуда? — Михаил вновь пристал с разговором.
– Я ж говорю — с Новгорода, Господина Великого… Да ты ж батюшку моего, тысяцкого, знаешь!
– Да знаю, — Михаил сплюнул. — А князь что, с Москвы?
– Москва? — недоуменно переспросил Сбыслав. — А, ведаю — есть такой городок в земле Владимирской.
– В земле Владимирской, — со вздохом повторил Миша. — Ладно, наиграетесь — скажете.
В это время забежавший вперед пацан вновь обернулся и предупреждающе махнул рукою:
– Шнеки!
– Всем затаиться, — передал по цепочке Сбыслав, сам же бросился в ольшаник, осторожно развел рукой ветви…
Михаил, естественно, за ним…
Интересное было зрелище — на излучине реки, уходя, маячили старинные корабли, чем-то напоминавшие драккары викингов, только не с таким изяществом обводов и значительно более объемные, толстые. Корабли — целая флотилия — быстро уходили прочь, по очереди скрываясь за мысом.
– Не пристали, — утерев пот, перевел дух сын тысяцкого. — Инда теперь вертаем обратно. Дале пущай пелгусьевы люди…
Дождавшись, когда скроется с глаз последнее шведское судно, отряд Сбыслава Якуновича после краткого отдыха отправился в обратный путь. Все так же — берегом. Михаил уже устал удивляться, гадая — где хоть они вообще есть? Что-то он совсем не узнавал местность — ни домов не было, ни железной дороги… Что за глушь-то? И — самое главное — где? Под самым Питером!
Снова не выдержал, нагнал Сбыслава, спросил:
– То — Нева-река, а то — Ижора, — спокойно пояснил тот. — Ижора — сие племя такое, народ, как раз в этих местах живет.
– Да знаю я и про Неву, и про Ижору, — разозлился Миша. — Ты мне скажи, где платформа, станция? Железная дорога где? Усть-Ижора, Рыбацкое, Колпино? Да, завод же где-то должен быть — что-то не видно, чтоб трубы дымили. Скажешь — кризис?
– Рыбацкое? — Сбыслав явно чего-то не понимал. — Не, рыбаков сейчас нету… свеев убояшеся!
Вот и поговори с таким! Впрочем, и другие не лучше — отвечали так же, либо вообще молчали, пока Михаил, наконец, не оставил всяческие попытки хоть чего-то добиться. Махнул рукой: да ну вас всех на фиг, опосля разберемся, а сейчас без стакана, похоже, все равно ничего не поймешь.
Так и шли дальше, Миша, посматривая по сторонам, молчал да вполуха прислушивался к разговорам идущих рядом дружинников. А те много не болтали — затянули вдруг песню:
