ногой по молодым побегам куста.
Хуан продолжил бег и скоро оказался у калитки. Он тяжело дышал. Оглядевшись, спрятал пистолет за пояс, шпагу вложил в ножны и только потом вышел на улочку с редкими хижинами.
Прохожих почти не было. Поспешая, Хуан приводил в порядок одежду, спешил успокоить дыхание и сердце. Это удалось не так скоро. Подумал, что стоит забежать в свою ночлежку и захватить мешок, но посчитал это лишним. Наступило время сиесты и самое время с меньшим риском пройти в порт.
Он ощупал одежду. Всё было при нём. Лишь шляпа оказалась потерянной.
Барка стояла на якоре саженях в пятидесяти от причала. Поблизости никого не было. Он отвязал челнок, прыгнул в него и быстро погреб к лодке Луиша.
Когда он догрёб туда, сзади раздались крики. Видимо, кто-то обратил внимание на похищение лодки и поднял вопль.
Матрос спал в тени низкой надстройки на корме, где была крохотная каюта и настил палубы с низким трюмом.
— Эй, соня! — толкнул ногой матроса Хуан. — Вставай! Поднимай парус! Уходим! Да шевелись! Я Хуан де Варес! Слыхал от Луиша? Ну! — рука Хуана легла на рукоять кинжала.
Матрос с испуганными главами тут же стал поднимать рей с косым латинским парусом. Дело было ему не по силам. И Хуан бросился помогать тянуть трос. Они всё же справились с этим делом, закрепили шкот, ветер слегка надул парус, и лодка тронулась вперёд. Хуан взялся за рычаг румпеля.
— Ну-ка берись за шкоты, приятель! Подтяни угол. Теперь брасы! Вот так! Тебя как зовут? Ты ведь знаешь, кто я такой?
Матрос только сейчас стал нормально соображать. Его бледное лицо всё же оставалось искажённым испугом.
— Антонио, сеньор! Я Антонио. Мне о вас говорил дон Луиш. Я знаю!
— Вот и хорошо! Курс на Пернамбуку. Ты хорошо этот путь знаешь?
— Да, сеньор. Хорошо! Я понимаю!
— Будут потом спрашивать — говори, что я силой заставил тебя работать, подчиниться мне под угрозой оружия. Луиш тут не замешан.
Антонио испуганно воззрился на бандита, как он, видимо, считал. А затем спросил неуверенно:
— Сеньор не убьёт меня?
— С чего ты взял, что я могу тебя убить? Я человек мирный. Мне надо уйти из Параибы, и вот я здесь. За мной гнались стражники.
— Тогда вам следует уйти на север, сеньор. За тот мыс. К тому времени вечер настанет.
— Ты так считаешь? Думаешь, могут устроить охоту на меня?
— А как же, сеньор! Тут ведь судья замешан. Стражники… Обязательно.
— Хорошо, Антонио. Согласен. Попить есть что? Глотка пересохла.
При слабом ветре мыс миновали, как и предполагал Антонио, вечером. Ушли немного мористее и уже в темноте повернули на юго-запад, постепенно приближаясь к побережью.
Редкие огоньки Параибы пропали в ночи только перед полуночью.
— Ложись спать, Антонио. Я постою вахту. Мне всё равно не заснуть, — Хуан пристально смотрел на метиса, силясь рассмотреть его лицо. В темноте ничего не увидел и махнул мысленно рукой.
Матрос без возражений ушёл в каютку, где была узкая койка с жёстким тюфяком и одеялом. Море холодило. Лёгкий туман наплывал с востока.
Под утро Хуану стоило немалых усилий, чтобы не заснуть. Лишь на востоке засерело небо, он разбудил Антонио. Тот вскочил мгновенно.
— Хватит спать! Твоё время настало. И не вздумай дурить, парень! Держи правильный курс и разбуди меня, если что заметишь. К полудню обед приготовь. Жрать охота, но сейчас только спать. Гляди, берег рядом. Я в темноте не смог его заметить. И мили не будет.
Метис молча кивнул, ополоснул лицо забортной водой и занял место на румпеле. Лёгкий бриз с берега гнал лодку всё дальше. А на фоне быстро разгорающейся зари неясно вырисовывался далёкий силуэт светлых парусов. Судно шло на север. Хуан с тоской проводил его глазами и скрылся в каютке. Осмотрел дверь, запер её засовом и, уложив оружие поблизости, лёг.
— Сеньор, — заметил метис, приближаясь к Пернамбуку, — я подумал, что вам не следовало бы появляться в городе.
— С чего бы это? Меня никто не знает там. И долго я не собираюсь сидеть в этом городе.
— Вас легко будет найти, сеньор. Испанцев здесь мало и вы будете на виду.
— Так что ты хочешь от меня?
— Лучше зайти в Олинду. Там остановитесь и будете ждать попутного корабля. До Пернамбуку совсем недалеко. За час легко доехать на муле.
Хуан долго думал. Мало что мог сам придумать, и вынужден был признать правоту Антонио.
— Согласен. Тогда ты поможешь мне устроиться, чтоб мне сильно не выделяться. Особенно в таком крохотном селении, как эта Олинда.
— Это легко, сеньор. Я готов. А с лодкой что? И грузом? Дон Луиш не успел всё загрузить, но и то, что есть, хорошо бы продать.
— Ты займёшься этим после того, как я исчезну отсюда, — жёстко приказал Хуан и многозначительно глянул на метиса.
— Это может случиться не очень скоро, сеньор, — ответил Антонио в замешательстве. — Так и товар весь пропадёт.
— А где уверенность, что ты не приведёшь стражников? Я не хочу рисковать так, приятель. Потерпишь немного. Здесь попробуй сбыть товар.
Антонио недовольно нахмурился, просить больше не стал.
Олинда оказалась селением раза в два меньше Параибы и затеряться тут возможности не было. И Хуан заподозрил Антонио в предательстве.
В бухту вошли в сумерках, Хуан настоял на этом.
— Я отведу вас в один дом, сеньор. Там вы будете жить пока.
Хуану ничего не оставалось, как принять это. С неудовольствием ощутил полную зависимость от этого метиса. А что он замыслил? Можно ожидать всего. Внутри Хуан чувствовал жгут нервов, сжавшихся в крепкий кулак, готовый в любой момент ударить.
Внутренний голос показывал, что так долго продолжаться не может. И Хуан заволновался, испугался. Пришлось призвать себя к спокойствию, поразмыслить Скоро понял, что можно сделать. И сразу настроение улучшилось.
Почти на окраине селения они поселились в хижине такого же метиса, как и Антонио. Звали его Элой Беспалый. Пальцев на его правой руке было только два: большой и мизинец.
— Спать будем в сарайчике, сеньор. Не возражаете? — Антонио извиняюще смотрел на Хуана.
— Это даже лучше. Меньше духоты и вшей с блохами. Этот Элой надёжный человек?
— Вполне, сеньор. Особенно после серебра.
— Согласен. Вот возьми и передай ему, — Хуан протянул. серебряную монету. Пусть хоть чем-нибудь покормит на ночь.
— Само собой, сеньор, — бодро ответил Антонио и удалился в хибарку Элоя.
При свете фонаря, основательно подкрепившись, Хуан проговорил будто безразлично, но достаточно решительно:
— Ты, Антонио, не возражаешь, коль я тебе помогу заснуть покрепче? Это
