Древний город Тимбукту — один из крупнейших невольничьих центров в Африке. Здесь с незапамятных времен арабские купцы продавали мужчин и женщин. Из Тимбукту долгие караванные пути вели в Магреб, Тунис, Ливию, Египет и дальше в Эфиопию и Аравию. Там, на невольничьих рынках Тимбукту, можно было сдать тысячу женщин, и их число не повлияло бы на рыночную стоимость. Добраться туда с караваном женщин также не составит большого труда: это гораздо легче, чем отправляться в северные города. Если идти туда, то придется сначала пересечь многие мили пустыни и женщин надо будет сажать на верблюдов. Но расстояние между Сааксом и рекой Нигер было не таким уж большим, и, добравшись до Нигера, они смогут переправить женщин на лодках прямо до Тимбукту. Избавившись там от рабынь, Рори мог присоединиться к каравану на Марракеш — город, который находился на другой стороне пустыни и был важным в Магребе. Для него это будет трудным трехнедельным путешествием, сказал Баба, но от Марракеша до Танжера станет легче, потому что дороги там наезженные и Рори сможет ехать верхом.
— А что в Танжере? — спросил Рори.
Ах, там Рори смог бы купить корабль. В Танжере много кораблей: английских, голландских, американских, потому что мавританские пираты из Танжера были грозой побережья и величайшими похитителями кораблей. Конечно же, он постарается облегчить Рори дело. Баба пошлет гонцов, которые прибудут в Танжер до Рори и обо всем договорятся. Имя султана Саакса внушало уважение даже в Танжере. И, купив хороший корабль, Рори подберет команду: в Танжере полно захваченных матросов среди рабов-нзрани.
Так что теперь у него будет и корабль, и команда. Все это очень хорошо, согласился Рори. И, по всей видимости, у него будет несколько мешков золота от продажи рабов в Тимбукту. Но, что, во имя старика Гарри, будет он делать с кораблем и мешками золота?
Как? Да это же проще простого. В Танжере Рори купит на золото рабов-мужчин. Вдобавок к тем, что купит Рори, Баба пошлет тех, которых собрал для замка Ринктум. Сильные, здоровые мужчины спокойно пересекут пустыню. И у Рори будет большая партия первоклассных рабов. Он перевезет их через океан, а все деньги они с Бабой поделят между собой. Рори никогда больше не придется продавать своих рабов за бесценок на побережье. Всю партию они доставят туда, куда решит Рори. Потом Рори отошлет корабль назад в какую-нибудь факторию на западном побережье а у Бабы уже будет готова следующая партия для него. Они купят второй корабль, потом еще один и еще один. Рори сможет остаться по ту сторону океана, а Баба будет поставлять ему товар отсюда, и Рори будет его продавать там, и у них будет такое дело, что англичанам со всеми их делишками достанутся только яйца евнуха.
Такова, конечно, была воля Аллаха. Не просто так ведь встретились Сакс с Сааксом. Рори может послать корабль назад в Базампо и забрать Тима, при условии, конечно, что Тим останется в живых. Тим поедет вместе с Рори и станет его правой рукой. Мансур поедет со стариком Слайманом в Танжер, и позднее они организуют факторию на побережье. Баба прищелкнул пальцами. Ну, что об этом думает Рори?
Столько всего надо было обдумать, столько непреодолимых препятствий надо было преодолеть, что Рори не знал, что и ответить. Все казалось слишком фантастичным, слишком невероятным, и все же… Если люди приезжали из Англии, устраивали невольничьи фактории и покупали рабов в Африке, потом транспортировали их в Вест-Индию и там продавали, почему то же самое не могли делать они с Бабой? Денег на это у них будет много. Тысяча рабынь даже по двадцать фунтов за голову составит двадцать тысяч фунтов, и, кроме того, оставались огромные ресурсы самого Саакса. Все будут вместе: Баба, Мансур, Слайман и, Бог даст, Тим, если он останется в живых, и, конечно же, Млика. И, раскинув мозгами, Рори пришел к выводу, что он сам тоже кое-что значит. Черт возьми! Он уже больше не суперкарго на невольничьем судне дядюшки.
— Действительно, почему бы нет, Баба? — Рори пересек комнату, чтобы сесть рядом с Бабой. — По рукам. У меня на родине это называется джентльменским соглашением. Саакс и Сакс — достойное партнерство. Нам предстоит обговорить еще множество деталей, Баба. Когда начинаем?
Его рука застыла на мгновение в пожатии огромной темной руки, и ему показалось, что между ним и Бабой прошел какой-то разряд, который связал их крепче любого контракта.
— Завтра, после первого возгласа муэдзина. И хватит о делах, брат мой. Нам необходимо развлечься.
— Да, — сказал Рори, вставая. — Теперь я вспомнил английскую девушку.
Баба взглянул на него.
— Если одно воспоминание так на тебя действует, — сказал он, — она твоя, если хочешь. — Он отодвинул диван, чтобы стать рядом с Рори. — Но помни о ее маленьком трюке, о котором я тебе рассказывал. Мне не хочется, чтобы ты стал таким же бесполезным, как Аль-Джарир.
— Предостереженный — значит вооруженный, — улыбнулся Рори.
Гораздо интереснее было волочиться за шотландскими Мэри и потом заманивать их под куст орешника, чем обладать этими чертовыми надушенными гуриями, ложащимися к нему в постель без каких бы то ни было усилий с его стороны. Все удовольствие пропадало, думал Рори, от того, что он единственный петух в курятнике с прирученными курами. Ему снова не терпелось строить глазки, волочиться и покорять; чувствовать, что обладает женщиной, которую покорил своими собственными чарами. Ему необходимо было восстановить веру в собственное мужское достоинство, стать победителем, а не побежденным. Английская девушка — это звучало многообещающе.
Баба, прохаживаясь по коридорам дворца, краем глаза следил за Рори.
— Все последнее время твои мысли были заняты этой нзрани, странными фантазиями о ней? Верно?
— А? Нзрани? — Рори смущенно заулыбался. — Ты прав, Баба, именно о ней я и думаю.
— Что ж, наконец-то ты признался! Возвращайся к себе в апартаменты, а я прикажу прислать ее к тебе. Ты тоскуешь, как кобыла о пропавшем жеребенке. Конечно, она красива, как гурия, но строптива, как красный джин. Помни, что я тебе сказал: она все еще девственница и собирается таковой остаться. Будь осторожен, когда коснешься лепестков этой бледной розы: у нее шипы.
— Значит, ты не против, если я тебя покину?
— Не против? В таком состоянии с тобой нечего делать. Может, когда ты сломишь ее сопротивление, тебе вновь захочется поговорить со мной о делах, сейчас с тобой нельзя иметь никаких дел, пока эта сучка не вылетит у тебя из головы. А теперь иди! И если за ужином я увижу тебя с расцарапанным лицом, хватающимся за промежность, с широко расставленными ногами, то буду знать, что у тебя с нзрани получилось не лучше, чем когда-то у моего отца.
