У дверей он схватил прислоненную лопату — лучшего оружия не сыскать. Он рванул приоткрытую дверь, ввалился, вознося полотно!
Кровь.
Вишневое варенье по серым бревенчатым стенам, бордовые розы на одежде, карминовая морось на дощатом потолке. Свежая, живая. Вязкая капля с потолка на висок — Рэй не заметил. Кровь текла, не успевая впитываться в земляной пол. Без того сырые от росы лапти напитывались густой субстанцией.
Чье-то дыхание: сиплое, дрожащее. Рэй отшагнул, задев ногой тяжелый предмет. Опустил взгляд — чья-то ладонь.
Она.
Его взгляд блуждал по комнате, пытаясь осознать происходящее, пытаясь переварить эти образы. В лачуге будто преисподняя разверзлась. «Это неправильно». Фрагменты внутренних органов на полу, части тел, происхождение которых невозможно определить. «Неправильно», — содрогалось сознание. Даже не сосчитать, сколько убитых. Все эти мысли заняли не более секунды.
Она.
В лачугу следом за героем ворвалась Сольвейг. Пройдя на шаг дальше, она застыла в том же чувстве. Истошный крик вырвал из примороженного забыться, швырнув обратно в реальность!
Стоя в дальнем углу, она держала за горло мужчину вдвое крупнее своего размера. Одной рукой. Тот потешно перебирал ногами в воздухе, точно куда-то бежал. Он отчаянно молотил по девичьей руке, скрытой тонкой черной робой. Вопль оглушил маленькую хижину снова, когда она вынула ему второй глаз. Продев пальцы в глазницы, она швырнула тело о землю с такой силой, что содрогнулись стены! Жидкий хруст застрял в ушах.
— Ой, — игриво улыбнулась она, встав вполоборота.
Радужка оттенка красных яблок сияла на фоне безупречно белой склеры ее глаз. Во взгляде дикими искорками плясало возбуждение. Серые с желтизной волосы спадали по плечам волнистым потоком.
— А вы, котятки, откуда взялись? — прошуршала она объемным, бархатистым контральто.
Она глянула на Рэя, затем на Сольвейг — и вот тут осклабилась зловещей, клыкастой улыбкой. Черная, обтягивающая роба с широким воротником маняще открывала длинную шею и аккуратные плечи.
Герой приметил, что Сольвейг, войдя внутрь, больше и не шевельнулась. Привычный румянец на ее щеках побелел. Да только она даже не обратила внимания на кровь и тела, а попросту впилась взглядом в эту демоницу.
— Меня зовут Алекто, — изволила представиться она. — А вы, грешные души, — она окинув взглядом результат своих кровавых трудов, — вдохновляете меня! Ох, до чего волшебные чувства. Этот мир, полный грехов, — она затаилась на секунду, расплылась в широкой, нечеловеческой улыбке, — прекрасен!
Демоница страстно обняла себя за плечи, закрыв глаза и замерев на секунду. Рэй же боялся даже собственного покачивания, которое расходилось по телу ненормальным сердцебиением. Одна аура этого существа подавляла волю.
Была в ней какая-то ядостная привлекательность. Женщина в пике тридцатилетней красоты, она открыла налитые диким рубином глаза и обратила взор на героя. Три шага, и коготок указательного пальца, словно лезвие клинка, оказался под подбородком. Рэй поймал взгляд Сольвейг, скованный ужасом, и понял, что в этот раз на нее рассчитывать не стоит.
— Какая интересная душа, — промурлыкала она, заглядывая герою в глаза.
Острые ногти царапнули по шее, точно кинжалы, Рэй сглотнул, но затем произнес так ровно и бесстрастно, что удивил даже себя:
— Ты сказала, что ищешь грешников?
Алекто, склонив голову, одарила его удивленным взглядом.
— Это важная работа, — согласился Рэй.
Кинжалы под горлом надавили сильнее.
— Но за мной грехов нет.
Алекто глядела задумчиво и внимательно, а затем расплылась в довольной улыбке.
— Нагловатое заявление. Неужели ты окажешься сообразительнее своего предшественника? — она качнула головой в сторону еще одного тела. — Да, в твоей душе я не вижу тяжких преступлений, — даже поскучнела она, бросила хватку и отвела взгляд в сторону. — Однако что насчет твоей спутницы? Погляди, отчего это она вся дрожит? — Скажи, котенок, — обратилась она к Сольвейг, — на меня правда так жутко смотреть? Неужто старые грехи так тяжелы, что под ними, — она сделала еще шаг, — не бьется сердце?
Побледневшая, неспособная даже отступить, Сольвейг глядела перед собой так, будто знала, что именно Алекто видит в ее душе. Рэй и не представлял, что может увидеть надменную премудрую лису настолько уязвимой. Острые обсидиановые коготки демоницы медленно потянулись к лицу Сольвейг — но пронзили лишь воздух: Рэй, схватив подругу за плечо, притянул и встал впереди.
— Это моя спутница. Я за нее отвечаю. А ты уже достаточно тут повеселилась.
— Честный. Смелый. Даже красивый, — демоница улыбнулась, прильнула, вдыхая его запах, провела пальцем по щеке, и губы их оказались менее чем в сантиметре друг от друга.
Когти впились в затылок. Он чувствовал жар на своих губах, ее запах: сырой уголь и железо. Грациозное тело, высокое и стройное — они с Рэем были одного роста — столь соблазнительно обтянутое чертой бархатной робой, отдающее пламенным жаром и одновременно струящееся потусторонним морозом. Она опустила пальчик на его плечо и со свистом махнула вниз!
Рэй замер в душе. А когда сердце забилось вновь, попытался осознать, остались ли на месте внутренности. Тут же преглупая мысль: новая рубаха — десять копеек, ай, как жалко! Голубая крестьянская косоворотка, вскрытая лезвием, распахнулась. Ноготок опустился ниже, остановившись на черной татуировке в форме лисы. Волны боли пульсировали под острием, точно под осиным жалом, однако эта титаническая и неуправляемая решимость, что взялась не пойми откуда, не подвела: ни мускул не дрогнул на его лице.
— Хм, — улыбнулась она, — смешной.
Разлитая по комнате кровь вдруг ожила, восприняв негласную команду, и начала стекаться к ее ногам, а вскоре за спиной демоницы возникло целое бурлящее озеро.
— Вижу, твое сердце уже занято. Уютное местечко, однако. А хочешь, — она прищурилась и горячо шепнула она на ухо, — поменяемся?
Рэй держался, сохраняя безучастное выражение лица.
— Всё просто: отдай лису мне. Обещаю, я хорошо с ней поиграю, а когда мне надоест, ты навсегда окажешься свободен от нее. Но не бойся, ты не останешься один, — змеей шипела она на ухо, а пролитая по комнате кровь вскипела, воспарив в воздух невесомыми капельками, и вращалась теперь в адском вихре. — Ты даже не представляешь, — рисовала она восьмерку на его груди, — насколько хорошо нам с тобой будет. О, ты, — томно вдохнула она, — идеально мне подходишь, я вижу! О, этот праведный гнев, с которым ты ворвался сюда! Я почуяла его еще издали. Да, милый Рэй. Ты можешь быть спокоен: все, кто был в этой хижине, сполна получили за свои злодеяния. Я вижу, как сильно́ твое чувство справедливости. Возмездие! За ним ты явился. А я уже претворила в жизнь твое желание. Посмотри, как красиво у меня получилось! — она отшагнула и развела руки, демонстрируя страшную комнату.
— Ни одной секунды я
