Только тут Саул заметил, что старик прижимает к боку котомку, а в следующее мгновение его широкие ноздри поймали божественный аромат баранины с перцем.
– О! – Саул мгновенно просветлел. – Боги свидетели, твоя уважаемая сестра – драгоценный клад, которого достойны лишь цари и падишахи… а достался он тощему плешивому Саулу.
– Нет в мире справедливости, – поддержал друга Танкар и, развернув его за плечи, несильным толчком меж лопаток направил к дому. Взбеленившийся осел, почувствовав руку Танкара на загривке, внезапно замолчал, совершенно самостоятельно повернулся и бодро поцокал за хозяином, чуть потряхивая кончиками ушей.
У зятя Танкара было уютно. Последний серый свет уходящего дня сочился сквозь довольно плотный цветной витраж, и яркие пятна на каменном белом полу образовывали замысловатые рисунок, куда там персидским коврам. Вдоль стены, украшенной сложным барельефом, разместились скамьи под мягкими подушками. Низкий стол был невелик, как раз на пару десятков особо близких гостей. Довершали обстановку медные и серебряные светильники, привезенные купцами из закатных стран.
Танкар выложил барашка на большое блюдо, которое торопливо метнул хозяин. Следом за барашком из торбы появились лепешки, несколько ладных, ядреных белых луковиц и кринка с ароматным зеленым маслом. Вино было местным.
– Эх, под такую трапезу, да того бы, которое ты в своих подвалах от господина Рифата прятал! – Саул закатил глаза и блаженно причмокнул. – Эх, что за вино! В нем все: и сияние небесных садов, и сладость объятий любимой, и крепость настоящей мужской дружбы… О! Если бы мне предложили выбирать, глоток того самого вина или смерть всех моих кредиторов…
– Неужели ты, пройдоха, выбрал бы вино? – не поверил Танкар, вгрызаясь в баранью ногу.
– Я выбрал бы деньги, – честно признался Саул, – но с большим сожалением. Но скажи мне, брат, ты пришел верхом… Не низом? Почему? Неужели эта мелкая толстая крыса, новый советник, все-таки нашел и засыпал ВСЕ ходы? Я считал, что это невозможно.
– Правильно считал, – кивнул Танкар, – всех ходов даже я не знаю. Тем более, не знает их Тень. Но низ сейчас все равно шо базарная площадь в день принесения Даров.
– Не понял, – переспросил Саул.
– Да я и сам не понял, – скривился Танкар, – сунулся было вниз – а там прямо парадный выезд раджи Шакьяпура на боевых слонах.
– Помойные крысы, – сообразил Саул.
– И городская стража, – Танкар усмехнулся, – такое впечатление, шо там у них ешо одна таможня, только специально для помойников. И, шо самое интересное, груз везут мешками и на ослах.
– На ослах? – не поверил Саул. – Сроду о таком не слышал. Не пойдет осел в подземелье, – он покосился в сторону ослятни, где устроился на ночлег его упрямый друг.
– Эти – пошли. Это такие особые ослы. На двух ногах, с двумя руками и знаками отличия личной охраны советника.
– С помойниками? – Саул аж привстал.
– Лучшие друзья, – подтвердил Танкар.
– Это потому, что ты запретил пить вино, – Саул наставительно поднял кружку, – это была большая ошибка.
– Ошибка, – кивнул Танкар, – только не моя, а паршивой змеи Левкипия. И за то, шо мне сегодня пришлось идти верхом, вся их шатия останется внизу. Насовсем.
Рыжий сказал это очень спокойно, без угрозы, но по спине Саула пробежала холодная змейка. Бесцветные глаза его внезапно загорелись. С показным равнодушием он спросил:
– Неужели, старший брат, твое терпение, наконец, лопнуло?
– Можешь считать, шо оно таки лопнуло, – кивнул Танкар, намазывая толстую ноздреватую лепешку маслом и медом с обеих сторон. – Груз из Кафы прибыл, мастер готов, скфарны здесь. Да и гадюка Левкипий кстати свою дурную башку высунул. За раз и оттяпаем, шобы не высовывал, когда серьезные люди не просят.
Саул просиял, даже жевать забыл.
– Когда, брат?
– Скоро, брат. Совсем скоро. – Танкар обмакнул руки в блюдо с теплой водой и вытер о штаны. – Через два дня праздник Посейдона. Тень собирается быть на рынке. Туда его повезут сидя, а обратно – лежа.
– А наемники? – вскинулся Саул. – Они же бросятся жечь и грабить город!
– Они шо, мало вас грабили за последние месяцы? – холодно спросил Танкар.
Он медленно поднял глаза и «схватил» ими Саула, жестко, намертво. Тот даже не дернулся. Он и забыл, что друг и родич его может быть таким. Взгляд Танкара мог заморозить Понт в июльскую жару.
– Или чужое ярмо слаще своего?
– …Осел, кажется, беспокоится, – тихо проговорил Саул, – я выйду гляну, а?
– Глянь, – равнодушно позволил Танкар. Саул встал из-за стола, сделал несколько неуверенных шагов к дверям.
– Пожалуй, не пойду я. Что с ним случится, с ослом-то. А и случится…
Танкар прищурился, хлопнул по столу рядом с собой. Глаза рыжего потеплели. Совсем чуть-чуть, но Саула мгновенно отпустило. Гроза прошла стороной. Он вернулся и сел. И несколько долгих минут они молчали, слушая вопли обезьян, разодравшихся где-то на соседней улице.
– Хорошо, когда в своем доме чувствуешь на горле руку чужака? – спросил Танкар.
Вместо ответа Саул мотнул головой и сказал, как о деле решенном:
– Советник не уйдет с базара. Будет надежный человек с ножом. Или даже два.
– Пять, – распорядился Танкар, – пятеро надежных людей. Найдешь? Или помочь?
– Зачем так много? – изумился Саул.
– В самый раз. Как бы мало не было… Значит, найдешь, – Танкар кивнул, словно не ожидал другого. – Это хорошо. Ты позаботишься о советнике. А я о том, чтобы наемникам стало не до грабежей.
* * *
Осел и впрямь беспокоился. И было от чего. В темноте сарая, у самой стены притаилась чужая тень с незнакомым запахом, странным предметом в руках и явно недобрыми намерениями.
Ослик вытянул морду, собираясь высказаться по этому поводу, но чужак опередил его, ловко сунув в приоткрытый рот сочную, свежую морковку. Осел тут же забыл о своих подозрениях и занялся трапезой.
Тем временем высокий худощавый господин в очень приличном городском платье попытался накинуть на осла веревку. Тот мотнул ушами, проглотил остатки угощения и вопросительно уставился на своего ночного гостя. Большие миндалевидные глаза его светились не столько умом, сколько житейской сметкой, вполне заменяющей ум. По крайней мере, в большинстве случаев.
Ночной гость расправил веревочную петлю и сделал вторую попытку. Сквозь приоткрытую дверь в сарай проникало слишком мало света, но осел как-то угадал его движение и отпрянул назад, пригнув лобастую голову. Животное фыркнуло, как показалось человеку, насмешливо. Чужак торопливо достал из подвешенного к поясу мешка вторую морковку. Мешок этот давно заинтересовал ослика. Пожалуй, именно из-за него, из-за мешка он и помалкивал до сих пор. Осел, как и все его собратья, не слишком хорошо видел в темноте, но нюх имел отменный. Переступив копытцами, он потянулся к человеку. Тот отступил на шаг, маня его морковкой. Ослик, неслышно ступая по земляному полу, дотопал до двери и там нетерпеливо всхрапнул. Человек испуганно присел и сунул ему вторую морковку. Тот одобрил такое решение сочным хрустом, слышным, наверное, у северных ворот.
