— Можно, я поцелую тебя? — прошептал Берджу.
Ничего не ответив, Катерина закрыла глаза и медленно приподняла подбородок. От первого поцелуя у обоих закружилась голова. Он не был бы таким чудесным и сладким, если бы не это необычное дерево, где они скрывались, стоя вплотную друг к другу.
Сквозь ветки деревьев на молодых заглядывало вечернее солнце, играя разноцветными бликами в их волосах. Влюбленные уносились душой высоко в небо и парили там над всем, чему было чуждо чувство первой любви…
Тихо падал снег. Он посыпал белыми хлопьями рощу и поля; мороз сковывал льдом ручьи и реки, закутывал людей в тулупы и шали…
Издалека доносился звон колокольчиков. По заснеженной равнине неслись наперегонки двое саней, запряженные тройками коней. Наст искрился на солнце, от скакунов пар шел, а из саней слышались смех и возгласы.
— Э-э-эх, милые! — крикнул Берджу, во весь рост управляя тройкой. — Обгоним Ваньку! Давай, давай.
— Берджу, догоняй! — кричали девчата из его саней.
На вторых санях возница держал поводья и, размахивая хлыстом, задорно выкрикивал сопернику:
— Кто проиграет, тот хворост собирает для костра!
— Ванька, вот тебе и разводить костер, — прокричала Катерина.
— Еще поглядим: кто кого! — в ответ выкрикнула Матрена из соседних саней и посмотрела на рядом сидящих друзей и подруг.
— К весне приползете! — заверил их Семен, сидя за спиной у Берджу. — Давай, теперь погоню я, — предложил он.
Семен стал к поводьям, а Берджу плюхнулся в девичий «малинник» рядом с Катериной. Их тройка стала обгонять соперницу и вырулила на укатанную дорогу возле леса. Не доезжая заставы, сани развернулись и помчались обратно. Возле леса Семен остановил коней, дожидаясь проигравших. Девчата и ребята налепили снежков, и, когда подлетела вторая тройка, они обкидали ее. Ванькина команда высыпала из саней и заняла оборону. Началось импровизированное побоище.
Случайно снежок «неприятеля» попал Катерине в лицо. Она сморщилась и отвернулась. Увидев это, Берджу поспешил к ней, проваливаясь по колено в снег. Снял рукавицы и горячими ладонями стал стирать тающий снег со лба и щек девушки.
— Больно было? — он продолжал держать ее лицо в своих ладонях.
— Не-а, — засмеялась Катерина и, резко высвободившись, плюхнулась в сугроб. Сделав снежок, она запустила его в задумчивого Берджу. Тем временем ребята и девчата начали парами разбредаться по лесу за хворостом.
— Кать… — Берджу догнал ее, беря за руку.
— Ну, чего? — застеснялась она.
— Ты завтре придешь на горку кататься? А?
— Если батюшка дозволит, — улыбнулась девушка.
— А ты скажи, что с Матреной идешь…
— Чего ты завсегда про Матрену толкуешь? — она сделала вид, будто обиделась.
— Она же подружка твоя…Ты чего, подумала, будто Матрена мне нужна?
— Я пошутила, — засмеялась Катя и бросилась бежать. Берджу за ней. Свалившись в сугроб, они обнялись.
— Берджу, пусти! — запротестовала княжна.
— А ежели не пущу? Чего делать станешь?
Катя стала вдруг серьезной.
— Не могу я на тебя так долго глядеть…
— Отчего так?
— Голова начинает кружиться…
— А ты закрой глаза.
Она прикрыла глаза, и Берджу стал целовать ее в нос, лоб и щеки.
— Берджу…Берджу, а ну кто углядит?
— Скучаю я по тебе…
— Как так?
— Мочи нет ждать кажный день, когда снова тебя увижу…
Катя сняла рукавицу и погладила горячей ладонью его по лицу.
— И мне тошно без тебя, Берджу. Что же будет с нами?
— Не знаю.
— Отец когда-нибудь дознается…
Не успела Катерина договорить, как дружок ухватил ее губы своими.
— Пообещай прийти завтра, — потребовал он, склоняясь над ней.
— Ладно, — засмеялась Катерина и, вырвавшись, побежала собирать сухие прутья для костра.
На другой день молодые встретились на большой горке, которая была сооружена возле реки по приказу Василия.
Вниз по ледяному скату, повизгивая и копошась, уже сползала ребятня.
— Ну, не бойся же, — Берджу тянул Катерина за руку.
— Там так высоко, — пыталась она сопротивляться.
— В первой раз завсегда боязно, но ты ж уже каталась ране. Сама говорила, что это очень весело — нестись с горы. Вон и Ванька с Матреной…
И молодые стали забираться по ледяным ступеням на самый верх горы. Берджу сел на салазки, Катерина устроилась позади него. Они оттолкнулись и с ветерком помчались вниз.
— Ой, Боженька! — зажмурилась княжна.
Еще мгновенье — и на снегу уже перевернувшиеся салазки и хохочущие влюбленные.
— Не страшно же? — спросил Берджу, помогая Кате подняться.
— Нет. Пошли еще прокатимся.
* * *
Подошла к концу долгая зима. Заплакали сосульки, на пригорках меж проталин зажурчали ручьи, тронулся на реке лед. Солнце становилось все ярче, зазеленела трава, расцвели первые подснежники…
На большой поляне за городом собирался народ на масленицу. Ремесленники и местные купцы раскладывали на лавках товар, стряпухи тащили самовары и блины с маслом и медом, мастеровые устанавливали в центре чучела из соломы, готовили дрова для костров, трудились над помостами для игр и состязаний. В церкви зазвонили колокола, и люд, разодетый и нарядный, поспешил на поляну.
То тут, то там были слышны песни и веселый смех. На одном помосте парни состязались в кулачном бою, на другом — скоморохи инсценировали конфликт между зимой и весной. Клубился пар от самовара в одном краю, коробейники расхваливали товары — в другом. Зазывала предлагал смельчакам поучаствовать в веселых прыжках, стоя в мешке или побороться, сидя на бревне. Народ толкался, зевал, торговался, плясал, пел и пил. Веселье продолжалось до темна. Наконец, подожгли чучело Зимы, а за тем развели и костры. И снова на поляне стало светло. Ребятня прыгала через огонь, молодежь пустилась в хороводы, а люди постарше затянули песни.
Договорившись, девчата убежали в лес, чтобы надрать молодых дубовых веток и ранних цветов, а потом сплести венки и в танце надеть их на своих ребят.
— Катерина, поди на Берджу наденешь-то? — засмеялись подружки, усаживаясь возле костра.
— А то на кого же?! — отозвалась она.
— Вы никогда уж и не разлучаетесь! — добавила Матрена.
— Да вовсе не так, — запротестовала Катя. — Ты-то сама не Ивану ли плетешь? Исстрадался он весь, иссох бедный. Одни уши остались!
— Ха-ха-ха! — засмеялись девчата.
— Да он и денно и нощно под окнами караулит, будто приведение. Ужо все очи промозолил. Но лучше его не сыскать на всем белом свете! — заявила Матрена.
