109
Мюнхен, 1 августа 1914 года, 10 часов 30 минут
Геркулес, Алиса и Линкольн побежали на трамвайную остановку. На улицах собиралось все больше людей, то там, то здесь они видели группы из нескольких десятков человек – зачастую хорошо подвыпивших юношей. Геркулес и его друзья сели в трамвай и доехали почти до самого дома, в котором жил Адольф Гитлер. Они постучали в дверь нужной им квартиры, и им открыл дородный мужчина с веснушчатым лицом и светлыми волосами.
– Что вам нужно?
– Господин Гитлер у себя? – спросил Геркулес, заглядывая в квартиру через плечо господина Поппа.
– Что-что?
– Нам нужен Адольф Гитлер.
– Здесь никого с такой фамилией нет.
– Не лгите. Нам совершенно точно известно, что в этой квартире проживает господин Гитлер. У нас к нему очень важное дело.
– Я вам уже сказал, что здесь никого с такой фамилией нет, – ответил Попп и попытался закрыть дверь.
Геркулес резко толкнул его в грудь – так сильно, что Попп потерял равновесие и упал на пол. Едва он попытался подняться, как Геркулес врезал ему кулаком по голове, отчего Попп на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве.
– Подержи его за руки, – бросил Геркулес Линкольну.
Линкольн схватил Поппа за руки со спины и поднял его на ноги. Геркулес с размаху ударил хозяина квартиры кулаком в живот, вкладывая в удар всю накопившуюся за последнее время ярость. Попп согнулся от удара пополам и громко застонал. И тут Геркулес и Линкольн заметили стоящий у входной двери чемодан.
– Он собрался уехать.
– И как это вы об этом догадались?
– Не играйтесь со мной. У меня сегодня был плохой день, и поэтому я сейчас не очень-то сдержан. Я вам скажу, что мы сейчас сделаем. Вы мне расскажите, куда направился господин Гитлер, а я оставлю вас в покое – вас и вашу жену. В противном случае я могу причинить вам очень-очень много неприятностей.
Алиса удивленно посмотрела на Геркулеса: она никогда не видела его таким разъяренным.
– Сегодня ваши друзья убили хорошего человека, и уж кто-кто, а я не позволю, чтобы они и дальше убивали невинных людей, – прорычал Геркулес.
Попп испуганно посмотрел на него. Выражение лица Геркулеса не оставляло сомнений: если он, Попп, опять начнет лгать, он дорого за это заплатит.
– Господин Гитлер ушел отсюда десять минут назад и отправился на железнодорожный вокзал. Он хочет уехать из Мюнхена. Больше я ничего не знаю.
– Тогда последний вопрос: как он выглядит?
– Вы хотите знать, как он выглядит?
– Да.
– Вон там есть его фотография.
На трельяже в прихожей стояла небольшая фотография в рамке. На ней был запечатлен худощавый бледнолицый юноша с темными волосами. Справа и слева от него стояло по ребенку – видимо, это были дети четы Попп.
Линкольн отпустил господина Поппа, и тот рухнул на пол. А Геркулес с друзьями выбежал из квартиры и помчался вниз по лестнице. Выходит так, что Гитлер сейчас находился где-то между Шляйсхаймерштрассе и железнодорожным вокзалом Мюнхена.
Санкт-Петербург, 1 августа 1914 года, час дня
Посол Германии получил телеграмму из Берлина. Изложенные в ней распоряжения были короткими и ясными: сегодня в пять часов дня ему надлежало передать русскому правительству декларацию об объявлении войны.
Несколько часов назад кайзер ввел в Германии военное положение – Kriegsgefahr.[26] Посол поручил секретарю переписать на хорошую бумагу распоряжения, поступившие в телеграмме из Берлина, а сам вернулся в столовую к своей семье.
– Ты себя хорошо чувствуешь? Ты так бледен, – заметила его жена.
Посол заложил салфетку за воротник и окинул взглядом свою семью. Затем он положил руки на стол ладонями вверх и попросил всех взяться за руки. Вся семья молилась: войны уже не избежать.
Мюнхен, 1 августа 1914 года, 2 часа дня
Мариенплац, Кауфингерштрассе и Нойхаузерштрассе – вплоть до Карлсплац – были забиты людьми. Геркулес лихорадочно скользил взглядом по лицам сотен людей, но осмотреть каждого из собравшихся здесь было невозможно. Алиса и Линкольн старались не отставать от Геркулеса, но все-таки несколько раз теряли его из виду. Наконец они пришли на Прильмайерштрассе, к громадному зданию из железа и стекла – Главному железнодорожному вокзалу. Если Попп им не соврал, то Гитлер сейчас вполне мог находиться именно там.
Внутри здание вокзала имело два уровня. На первом находились билетные кассы, а на втором – крытые платформы, к которым вела широкая лестница. У касс выстроились длиннющие очереди. Со стороны казалось, что все жители города вдруг решили в этот субботний день куда-нибудь съездить. Геркулес с друзьями прошли вдоль очередей, внимательно всматриваясь в лица тех, кто казался похожим на человека, которого они разыскивали. Получасовые поиски на вокзале ни к чему не привели – они так и не обнаружили Адольфа Гитлера.
– Его здесь нет, Геркулес, – вздохнула Алиса. – Зря стараемся.
– Нужно попробовать поискать его на близлежащих улицах, – предложил Геркулес, раздраженно зыркая по сторонам.
– Это невозможно, – возразила Алиса, – здесь слишком много людей. Мы его окончательно потеряли.
– Давайте вернемся туда, где он жил, – предложил Линкольн, коснувшись руки Геркулеса. – Он оставил там свой чемодан, значит, он еще вернется.
– Вы, наверное, так и не поняли: если объявят войну, мы уже ничего не сможем сделать.
– А может, в пророчестве ошибка. Если мы выстрелим в него упор – так, чтоб не промахнуться, – он наверняка умрет, как и любой другой человек.
– Он не умрет, Линкольн. Во всем этом есть что-то дьявольское, что-то такое, на что мы повлиять не сможем. Если мы не предотвратим исполнения пророчества, все будет напрасным.
Геркулеса было не узнать. Он – человек недоверчивый, который всегда подначивал Линкольна за его предрассудки – вдруг осознал, что все это не выдумка, что пророчества Артабана открывают человечеству дверь в иной, ужасный мир и что война станет первым следствием исполнения этих пророчеств.
– Ну, и что ты предлагаешь? – спросила Алиса.
– Не знаю, – упавшим голосом ответил Геркулес.
Алиса с состраданием посмотрела на него. Она вспомнила, как несколько недель назад погиб ее отец, перед ее глазами промелькнул вид безжизненного тела Эрисейры на полу, и в ее душе отозвался эхом крик сотен тысяч людей, которые в этот субботний день, напившись немецкого пива, бахвалились своей удалью, изображая патриотов, и которым в ближайшие несколько месяцев предстояло умереть. Алиса обняла Геркулеса, желая заставить его позабыть хотя бы на несколько секунд и о своем ожесточении, и о своем страхе.
