Раджими склонил голову в знак согласия.
В тот же день вечером Никита Родионович, вызванный телеграммой, шел в парикмахерскую Раджими.
Телеграмма, как и в прошлый раз, была подписана: «Рами», но Ожогин чувствовал, что предстоят свидание и разговор с Юргенсом.
Появление покойного шефа не только ошеломило Ожогина, но и лишний раз показало, на что способна империалистическая разведка.
Никита Родионович шел и думал о том, как запутаны, извилисты и опасны тайные тропы. Они идут через моря и границы, по лесам и бескрайным степям. И сколько надо зоркости и упорства, уменья и мужества, чтобы обнаружить их и найти на них едва приметные следы!
Ожогин оказался прав: в квартире Раджими его встретил Юргенс.
— Ну вот, теперь мы подробно и побеседуем, — сказал он, пожимая руку Никите Родионовичу, и закрыл на замок дверь.
Ожогин сел за стол, Юргенс расположился напротив. Под самым потолком горела матовая лампочка. Она бросала бледный, рассеянный свет на лицо Юргенса, и Никита Родионович мог внимательно разглядеть его. Юргенс почти не изменился, только погрузнел.
— Ну, а как ваши дела? — Юргенс положил перед гостем портсигар и спички.
Никита Родионович коротко рассказал о приключениях, которые произошли с ним и его друзьями с момента «похорон» Юргенса.
Юргенс слушал рассказ не прерывая, а когда Ожогин окончил, спросил:
— Вы к Блюменкранцу являлись?
— Мы его не нашли. То-есть нашли его квартиру, но в ней оказался совершенно другой жилец.
— Ну, это и не так важно. Важно, что вы все целы, устроились, хорошо себя чувствуете.
Голос Юргенса, жесты, манера держать себя оставались прежними. Он, как и раньше, говорил очень самоуверенно, властно. Как и раньше, любил делать паузы при беседе.
— Мое поручение выполнили?
— Относительно Мейеровича?
— Да.
Никита Родионович объяснил, что за краткостью времени он не смог собрать о Мейеровиче полных данных.
— Чем я еще могу быть полезен? — поинтересовался он.
— Мелочами я вас больше беспокоить не стану. Имеются более серьезные задачи. Для вас, как и для меня, совершенно ясно, что здесь — я имею в виду Среднюю Азию — произошли большие перемены. Старые топографические карты потеряли всякое значение. В них надо внести исправления. Без спешки, спокойно, методически постарайтесь нанести на карту все новое. Возникли новые города — дайте им полную характеристику. Поинтересуйтесь, где оборудованы новые аэродромы, где отстроены энергетические узлы. Подсчитайте энергетические и топливные ресурсы.
— А сроки?
— Сроками я не ограничиваю. По мере накопления материалов передавайте их Раджими… Как у вас со средствами?
— Я ни в чем не нуждаюсь.
— Если возникнет надобность в деньгах, обратитесь к Раджими, он все устроит.
Беседа заняла примерно час. Юргенс еще раз подчеркнул, что Раджими можно довериться во всем: он опытен в делах Востока и хорошо разбирается в людях.
— Вот пока и все, — заключил. Юргенс. — Мы встретимся еще не раз… Кстати, южные районы республики вам знакомы?
— Да. Я часто выезжаю туда в командировки.
— Цель их?
— В основном прием вновь отстроенных электростанций и проверка работы уже существующих.
— Очень хорошо. К этому вопросу мы еще вернемся. День новой встречи Юргенс не назначил.
Вечером Раджими зашел к Мейеровичам. Муж и жена были дома. На приветствие они ответили как-то вяло.
На столике в огромной пепельнице из щита черепахи красовался ворох окурков.
— Марк Аркадьевич, — мягко начал Раджими, — неужели в самом деле ваши дела так плохи?
Мейерович несколько раз кивнул головой и опустил голову на грудь.
Его жена застыла в напряженной позе в ожидании дальнейшего разговора.
— Прошу вас, — обратился к ней Раджими, — оставьте нас вдвоем.
Женщина поджала губы и с явной неохотой покинула комнату.
— Вы знаете, в чем ваше единственное спасение? — спросил Раджими.
— Жена говорила… Я согласен бежать куда угодно, в самое глухое место нашей страны.
Раджими усмехнулся:
— Нет, здесь вас всюду найдут. Предстоит тюрьма, а в вашем возрасте это неизбежная смерть… Единственный выход — покинуть пределы России.
Мейерович вздрогнул.
Наступила длительная пауза. Хозяин смотрел на гостя широко раскрытыми глазами.
— Хорошо… Но я мало верю, что из этого что-нибудь выйдет, — произнес он наконец каким-то неестественно тонким голосом.
— Об этом позабочусь я и еще один человек, мой большой, влиятельный друг.
Лицо Мейеровича продолжало выражать растерянность.
— Но… — Раджими тяжело вздохнул и сделал рукой неопределенный жест, — все будет возможно при одном условии.
— Каком? — хрипловато спросил Мейерович и провел рукой по шее, пытаясь заглушить нарастающее волнение.
— В конструкторском бюро вашего завода хранится документация на известную вам машину, прошедшую все испытания и запланированную к выпуску с начала будущего года. Эта документация должна оказаться на той стороне.
Мейерович побледнел, лицо его сразу осунулось. Он встал, выпрямился, но тут же беспомощно опустился в кресло.
— Когда ожидается ревизия? — снова заговорил мягким, вкрадчивым тоном Раджими.
— Дней через пятнадцать.
— Вот к этому сроку я вас и переправлю. Раджими встал, решив, что на этом беседу можно закончить, но Мейерович вдруг спохватился:
— А как же жена? Что будет с ней?
— Все предусмотрено, — успокоил Раджими. — Двух сразу переправить невозможно, но недели через две она будет вместе с вами.
Выйдя из дому, Раджими по привычке осмотрелся и облегченно вздохнул.
Абдукарим сидел в своей машине на стоянке такси. Уже несколько дней сряду он избегал встреч с Саткынбаем, вставал раньше, чем обычно, и тихо уходил на работу; а вечером, прежде чем войти в дом, заглядывал в окна, желая убедиться, спит его жилец или нет. Но долго так продолжаться не могло, Абдукарим прекрасно это понимал. Да и с какой стати он должен чувствовать себя в своем доме стесненно!
«Подлец!» — мысленно обругал своего жильца Абдукарим и вздрогнул: у машины стоял Саткынбай.
— Открой, — попросил он.
Не без колебания Абдукарим открыл дверцу. Саткынбай влез на заднее сиденье.
— Выручи, — сказал он, — заплачу. Не хотел с тобой связываться, да, как назло, нет ни одной машины. А время не терпит.
Абдукарим вышел якобы для того, чтобы проверить покрышки. Он постучал по каждой из них ногой и осмотрелся: действительно, ни одной машины на стоянке не было. Абдукарим не знал, что Саткынбай специально, в течение нескольких часов выжидал этого удобного случая.
