— Николас?
Ох, нет. Садовника я только что видела мельком в другой части парка, и дойти сюда, обогнав меня, старичок Ник попросту не успел бы. А прочим слугам баронесса не позволяет гулять посреди дня, когда в доме хватает работы.
— Кто здесь?
Вспомнилось, как Лита, горничная дэйны Агаты, рассказывала, что на днях ограбили кого‑то из соседей: украли белье с верёвок — очевидно, бродяги. Наверное, стоило тут же убежать, но близость дома придавала мне уверенности.
— Выходите немедленно, иначе я закричу! — пригрозила я.
— Нет, не нужно! Во имя Создателя…
На дорожку выбрался из кустов мужчина, и я отпрянула от неожиданности: передо мной стоял недавний знакомец — дэй Джед собственной персоной — метаморф, юрист и грубиян.
— Вы?! Что вы здесь…
— Сана… — Он шагнул мне навстречу и вдруг рухнул на колени. — Я… Меня привела сюда любовь…
ДжедЕсли честно, я просто споткнулся о какой‑то камень, упал и ляпнул первое, что пришло на ум. Но вышло крайне удачно.
— Нехорошо это, дэй Джед. — Впервые с начала моего рассказа заговорил Унго. — Обманываете бедную девушку, чтобы попасть в дом. Клянётесь ей в любви…
— В любви? Ей? Ты неверно понял: такого у меня и в мыслях не было. Во–первых, подобная скромница может тут же отвергнуть любые ухаживания, и дальнейшее общение станет невозможным. А во–вторых, и этот вариант пугает меня больше: вдруг дэйни Тысяча Напастей решит ответить мне взаимностью? Нет уж, храни Создатель от подобных перспектив.
— Что же тогда? — непонимающе нахмурился тайлубиец.
— Я влюблён, — признался я. — Но я влюблён в Викторию. В прекрасную, расчётливую шантажистку Викторию.
В Лазоревую Бухту мы с Унго прибыли вчера днём. В Алвердо, где, пользуясь планами и инструкциями Лён–Леррона, я рассчитывал уладить все дела в несколько дней, нас встретил покинутый дом с наглухо заколоченными ставнями и большим замком на въездных воротах. Потратив два вечера и некоторое количество мелких монет, мой друг–тайлубиец сумел выяснить, что разыскиваемая нами особа проводит лето у матери покойного мужа, на побережье. И передо мной встал выбор: вернуться в Велсинг и сдаться на милость дэя Роджера или последовать за дэйной шантажисткой. И я выбрал второй вариант. Отправил Лён–Леррону короткое письмо, в котором объяснил сложившиеся обстоятельства и попросил отсрочки на неопределённый срок, обещая, что исполню его поручение любой ценой, и, проведя ещё день в Алвердо, нанял экипаж, который доставил нас в этот городок — обиталище престарелых толстосумов и уставших от светской жизни кутил.
В небольшой гостинице я снял номер с полным пансионом, а Унго, который всегда удивительно быстро сходился с людьми, вновь задействовал своё обаяние и мой кошелёк, чтобы разузнать всё о баронессе Солсети и гостивших у неё на вилле родственниках. Уже к вечеру мне было известно, что помимо старой баронессы и дэйны Виктории на вилле в данный момент живут два племянника и внук хозяйки, а так же выписанная недавно целительница. Но то, что этой целительницей окажется моя случайная знакомая, стало для меня неожиданностью: Сана–Милисента, лекарка–кулинар. Маринует, значит, старушку…
— Я решил, что дэйни Милисенте в делах любовных больше подойдёт роль наперсницы и тайной помощницы. Это увлекательно, романтично. И это, несомненно, доброе дело, которое, к тому же, не требует поступков, способных бросить тень на её репутацию.
— Но что станет с бедной девушкой, когда всё откроется? — Унго уже понял, в чем заключается моя идея.
— Ничего не станет. Если она не настолько глупа, как может показаться на первый взгляд, будет держать язык за зубами. Да и что откроется? Считаешь, красотка Виктория сразу же отправится к капитану городской стражи, заявлять, что у неё пропали письма, которыми она шантажировала бывшего любовника?
Чувствовал ли я угрызения совести, обманывая это наивное создание? Скорее, нет. Это ведь был взаимовыгодный союз: я получал информацию, а Сана — маленькую роль в романтической истории, которая несказанно разнообразит её скучную жизнь. Я признался ей в своей любви к Виктории, с которой якобы познакомился на одном из столичных приёмов, и уже через пять минут получил столько информации об объекте своей «страсти», сколько не вытянул бы из юной лекарки и агент королевского сыска. К сожалению, в большинстве своём это были совершенно бесполезные сведения, но главное, что девушка с участием отнеслась к моим безответным чувствам, и я был уверен, что за несколько дней узнаю от неё всё, что нужно.
Конечно, я думал и о том, что расставшись со мной, она тут же помчится к Виктории и расскажет о тайном воздыхателе. Тогда всё усложнится и придётся изображать влюблённого уже перед самой дэйной шантажисткой. Но волчье чутьё подсказывало, что этого не произойдёт.
Хотя какое‑то смутное и не очень хорошее предчувствие всё же было…
ЛисаннаПрежде я лишь в книгах встречала подобное и предположить не могла, насколько чувства меняют людей… или оборотней… метаморфов… Неважно! Джед, точнее, дэй Джед Селан (хоть он и разрешил обращаться к нему по имени) предстал передо мной совершенно в ином свете.
Примчаться за тысячи лиг, чтобы хоть издали увидеть женщину своей мечты! Лишь увидеть, так как у него не было и малейших надежд на взаимность. Пробраться в сад, рискуя быть замеченным, и ждать, зная, что она, быть может, вообще не выйдет сегодня из дома… До чего же это прекрасно!
Поначалу я и слушать его не хотела, но после уже не могла отказать в разговоре. Мужчине нужно было поделиться переживаниями, поговорить с кем‑то, кто был более или менее близко знаком с предметом его грёз. Ему любопытно было, как Виктория проводит день, чем интересуется. Он хотел знать о ней каждую мелочь: какую комнату на вилле она занимает, что, сад или море, видит, просыпаясь, из окна. Словно невзначай, скрывая ревность, пытался выведать у меня, с кем она встречается, не получает ли писем, а если и получает, то от кого, и хранит ли эти послания. Я рассказала ему всё, что знала, но этого, конечно же, было недостаточно, и мы условились встретиться снова.
Виктории он просил ничего не говорить: их знакомство, оставившее неизгладимый след в его душе, было недолгим, и теперь он боялся, что она его не вспомнит. Увы, наверное, только в книгах любовь с первого взгляда бывает взаимной, а в жизни один страдает, а другой… Другой ничего не подозревая, ковыряет вилкой салат.
Дело было за ужином, разговор с Джедом не шёл у меня из головы, и я раз за разом прокручивала его в мыслях, рассеянно наблюдая за Викторией.
— Теперь в этом доме два задумчивых молчуна, — сказала дэйна Агата. — И сидят друг напротив друга — словно в зеркале отражаются. Милисента, милая, вы тоже гадаете, где бы раздобыть денег на покупку очередного племенного жеребца?
