она. При свете заката раскрывалась по-своему каждая черта её лица, ничего лишнего в ней не было, всё имело смысл.
Я не мог оторвать от неё взгляд. Константин Константинович даже подтолкнул меня локтем:
— Хватит на неё пялиться. Смотришь, как новобранец, впервые увидевший Сталина.
Но я не мог насмотреться на неё. Она была чем-то неземным, чем-то настолько прекрасным, что трудно подобрать слова, чтобы описать её. Всю прогулку я наслаждался ею. Знаю, звучит чересчур гламурно, тем не менее, это так.
Перед сном Ярик сказал:
— Гришу больше на прогулки не берём.
— Почему это? — искренне удивился я.
— Потому что чтобы смотреть на Владу, можно и не ходить далеко.
Я покраснел.
— Да ладно тебе. Всё понимаем, — поддержал Глеб.
— Ну это сразу видно: она тебе небезразлична. Вот есть другой вопрос: нравишься ли ты ей? — спросил Ярик.
— Не знаю.
— Так давай устроим вам встречу. Что-то вроде свидания, — предложил Глеб, — например завтра вечером на речке.
Вечно он со своими высокоинтеллектуальными идеями! Ну это даже звучит смешно, будто фраза из женского романа. Я посмотрел на Ярика, но, к моему величайшему сожалению, он эту идею поддержал. Я не особо вдохновился этой идеей, но пришлось смириться, так как против мнения большинства не пойдешь. Оставалось дождаться завтра.
План, который разработали мы втроём состоял в следующем: парни заманивают Владу на берег реки, где её уже (как бы случайно) жду я. Мне следует завязать разговор с ней и в его ходе задать ей интересующий вопрос или признаться самому.
Наступил вечер следующего дня. Я жутко волновался. Рокоссовский подбадривал меня:
— Не дрейфь! Баба не фашист — стрелять не станет. Прорвёмся.
Я вспомнил невесть откуда взявшееся словосочетание Тонька-пулеметчица и еле смог удержать смешок, хотя история там более чем грустная. Маршал на меня посмотрел, прищурясь, но ничего не сказал.
Наконец Ярик из кустов подал прошептал:
— Идёт!
Я собрался с духом. Услышал её шаги за спиной, обернулся.
— Влада, привет! Как неожиданно!
Еще бы. Но стоит сказать, что актер из меня так себе.
— О, Гриша, привет! Ты тоже тут?
— Как видишь.
— Ну и зачем ты звал меня?
Вот здесь я запаниковал. Глеб сказал, что они заманят её сюда, а не что это будет выглядеть, будто я позвал её. Делать нечего, надо выкручиваться. Но как?
— Скажи, как есть: ты мне нравишься, — подсказывал маршал.
— Влада, ты мне…
Маршал выжидающе смотрел на меня.
— Ты мне йод давала. Вот, спасибо, — сказал я, протягивая баночку.
Рокоссовский хлопнул себя по лицу.
— Это всё? — спросила она.
— Нет, давай ещё просто поболтаем.
Мы здорово провели время. План удался. Так считал я, но когда рассказал подробности товарищам, они сделали мне выговор.
— Гриш, ну как так?
— А что?
— Ты так и не сказал ей главного!
Если быть честным, то я сам себе удивлялся. Это мямля, то есть я, не умеющий утром связать двух слов и отрицающий всякое проявление высоких чувств, сейчас чуть не признался!
— Зато мне было хорошо.
— Зато ему было хорошо, — передразнил Константин Константинович, — вся операция коту под хвост, зато ему хорошо! Эх, молодость.
А я не думал про операцию и про план. Мне просто было легко и спокойно на душе.
Но в каком бы блаженном состоянии я не был, парни, а с ними и Константин Константинович, настаивали на том, чтобы я всё же не скрывал от Влады свои к ней чувства, хотя я сам до конца не знал, были ли таковые. Но что-то резонное в их словах было: глупо надеяться на взаимность, на сказав ей про симпатию. Все настаивали на повторной попытке признания. И вскоре такая возможность представилась.
Наутро следующего дня весь лагерь собрали на стадионе, и Александр Алексеевич сделал объявление:
— Значит так, гаврики. Сегодня у нас будет турнир по футболу. Победившая в нём команда отправится в поход на четыре дня. А теперь всем разбиться по командам.
Не стану описывать всех игроков, игравших у нас. Замечу только, что тройка нападения была занята мной, Яриком и Глебом.
Первая наша игра была вечером, поэтому у меня было ещё много времени. Признаться честно, я не имел огромного желания идти в поход. Там и тащиться чëрт знает куда, да и других проблем и заморок будет в достатке. Одним словом, был настрой чисто по приколу попинать мяч.
С такими мыслями я шёл с обеда в домик. И тут навстречу мне собственной персоной идёт Влада.
— Привет, — поздоровался я.
— Привет, вы в турнире участвуете?
— Конечно.
— Здорово! Можем вместе в поход сходить!
— А ты, что идёшь?
— Ага. Александр Алексеевич сказал. Ладно, давай!
— Пока.
Во мне что-то поменялось при этих словах, отчего-то мне захотелось во что бы то ни стало выиграть. Ладно, к черту все, надо быть честным хотя бы с собой. Да, она мне нравится. Это очень странно, ибо меньше месяца прошло с тех пор, как мой первый опыт отношений закончился печально, а я теперь опять за кем-то собираюсь ходить. Ничему жизнь дурака не учит.
Настрой мой теперь решительно поменялся.
— Пацаны, — провозгласил я, входя в комнату, — мы должны выиграть во что бы то ни стало!
— Зачем? — спросил Ярик, — лично у меня нет охоты тащиться за тридевять земель.
— Угу, — поддакнул Глеб.
— Вы не понимаете! Влада тоже идёт! Будет шанс поговорить с ней на природе.
Сам себе иногда удивляюсь. Это, наверно, такой период, когда во мне просыпается романтик. Пожалуй, стоит просто отдаться течению.
— А, ну это в корне меняет ситуацию, — ответил Ярик, — придётся тебе помочь, Ромео. Обыграем всех, будь спокоен.
— Ну у меня выбора особо нет, поэтому я с вами, — присоединился Глеб.
— Поход — это здорово, — мечтательно вздохнул Рокоссовский, — главное во время похода идти не на восток, а на запад. Вот тогда поход правильный.
Пришло время матча. Никогда ещё не было у меня настолько сильной мотивации. Я был взведён невероятно сильно. Мяч для меня был как для быка красная тряпка. Судья дал свисток к началу матча…
До конца первой игры оставалась минута. Я подобрал мяч у нашей штрафной площади, устремился к воротам соперника. На бегу я верчу головой по сторонам, но никто не забегает. Не знаю, что мне делать, но остановиться — значит потерять мяч. Вдруг я услышал голос маршала:
— Бей со всей дури!
Глупо, конечно, но почему бы и нет? Я ударил и забил, это была победа! Мы прошли дальше, но перед следующей игрой у нас был десятиминутный перерыв. Я
