Константиновича и мог держаться на плаву. Аккурат в это время приплыл Андрей Никитич и стащил Глеба с меня. После этого нас немедленно вытащили на берег. Вытащили в том плане, что забрали. Доплыть я смог и сам.
На берегу нас ожидал жёсткий выговор:
— Сложилась опасная и неприятная ситуация, — говорил Андрей Никитич, — хороши оба. Это было небезопасно, что для одного, что для второго. Разбираться кто прав, кто виноват я не буду. Оба получат в качестве наказания наряд на кухню. Ясно?
— Ясно, — отвечали мы.
Наряд на кухню — это значит дежурить в столовой: чистить картошку, мыть посуду и прочее. Это бы так и называли «дежурством», если бы поварихой была бы условная тетя Тоня. Но у нас всем по части питания заправлял бывший военный, поэтому если кухня — то наряд.
Уже на кухне мы с Глебом разбирались кто прав, а кто нет.
— Всё из-за тебя, — буркнул я ему.
— Да как из-за меня-то? Ты сам кричать начал.
— А как не кричать, когда ты меня топишь?
— Не топил я тебя. Мы только коня сделали.
— И из-за этого я начал тонуть!
— Так ты бы так и сказал.
— Так я и сказал.
— Ничего ты не сказал! Кричал только.
— Да ну тебя!
Бесполезно с человеком разговаривать. Но сидеть молча было скучно. Оба понимали, что конфликт сходит на нет, поэтому быстро помирились.
— Ты только сразу потом говори, если что-то не так, — сказал Глеб, — А то общаешься намёками, прям как сестра!
Я удивился.
— У тебя есть сестра?
— Ну да.
— И ты не говорил?
— Так ты и не спрашивал.
— Старшая?
Почему сразу старшая?
— Нет, одногодки. Если хочешь, могу познакомить.
— Давай.
— Ишь ты! — усмехнулся маршал, который помогал мне в чистке картошки, — ты бы так охотно зарядку делал, как с девочками знакомства водишь.
Я слегка покраснел.
— Да ладно, — похлопал он меня по плечу, — я же в шутку. Всё понимаю, дело, как говорится, молодое.
Ох уж мне эти советские приколы.
После окончания дежурства, Глеб, как и обещал, повёл меня (и Ярика заодно), знакомиться с сестрой.
— Стойте здесь, я мигом, — сказал он нам и исчез в кустах.
Почему в кусты? Как в каком-то диснеевском мультике: любая интересная вещь может быть только в кустах.
Вернулся он уже не один. С ним шла довольно симпатичная девушка чуть ниже меня ростом.
— Знакомьтесь, Влада, — представил он её нам.
Представились и мы:
— Гриша.
— Ярик.
Она была хорошо сложена, у неё были длинные каштановые волосы и зелёные глаза. Лица её было круглым, а черты его очень правильными, даже благородными. И вообще всей своей внешностью она производила очень приятное впечатление.
Мы поболтали вчетвером о всяких мелочах и разошлись.
В общении она была тоже приятна, но мысли её шли явно быстрее языка, поэтому она часто сбивалась на ровном месте. Она была очень смешливая, её могла развеселить любая, даже самая несмешная и идиотская выходка. И я, будучи гроссмейстером неловких фраз и неумелых шуток, этим пользовался, за что не раз был удостоен ее внимания.
Вечером в доме, когда мы готовились ко сну, Ярик заметил:
— Ты с Владой общий язык быстро нашёл.
— Да, — поддержал его Глеб, — есть у вас что-то общее.
— Да и вообще, — продолжил Ярик, — подходите вы друг другу.
Опять его прямолинейность. Может хоть Глеб его остановит? Я посмотрел на него, но тот сделал выражение лица "Вообще-то он прав".
— Ерунда, — ответил я.
— Отнюдь, — возразил маршал, — вы смотрелись весьма гармонично. Как знамя Победы над Рейхстагом. По крайней мере, мне так кажется.
Вот именно, что кажется. Знаю я эту женскую породу: сначала очаруют, а потом бросят. Бред.
Но Влада симпатична. Это факт.
Наутро я проснулся в великолепном расположении духа. И весь окружающий мир как будто подчёркивал это: птицы пели как будто бы веселее, солнце светило ярче, да и утро было добрее, чем обычно. Я никак не мог понять, чем вызван такой наплыв позитива. Впрочем, думать об этом никоим образом не хотелось. Хотелось только наслаждаться этим состоянием, ибо как все хорошее, оно быстро заканчивается.
Была зарядка, потом завтрак, за ним — тренировка. К моему огромному удовольствию — игровая. То есть не было никаких упражнений. Вся тренировка состояла в игре в футбол. На ней-то мой позитив и кончился. В одном из единоборств я здорово рассадил коленку. Было не больно, а больше неприятно. Естественно, после игры я смекнул, что рану неплохо бы обеззаразить.
— Пацаны, йод есть?
Оба ответили отрицательно, однако Глеб заметил:
— У меня точно нету, а у Влады может быть. Спроси у неё.
Я отправился к ней.
Столкнулся с ней случайно. Шел к её домику, когда она сама вышла из-за поворота. Все как в дешевом сериале.
— Влада, привет.
— О, Гриша, привет!
— Слушай… Тут хотел попросить… В общем… У тебя йод есть?
— Конечно.
— Можешь мне… Дать его… На время… Пожалуйста.
— Да, подожди минутку.
Я остался ждать её, а сам раздумывал: что со мной только что приключилось? Отчего это ни с того ни с сего я начал запинаться на ровном месте, говорить несвязно? Будто бы волнуюсь. А с чего мне волноваться? Ответ пришел моментально: из-за моего любимого характера. Стоит мне начать говорить с малознакомым человеком, тем более с девушкой, так сразу язык становится деревянным. Но такое бывает не так часто. Так в чем же причина?
В это время вернулась Влада.
— Вот, держи, — протянула она мне баночку.
— Спасибо.
— Да не за что.
Я отправился обратно, но по дороге меня по-прежнему не покидала мысль: откуда такая рассеянность и неуверенность?
В домике я задал этот вопрос Рокоссовскому.
— Мда, брат. Однажды у меня тоже такое было.
— Правда?
— Конечно. Начал с ней разговаривать, и вдруг сам себя не узнаю: запинаюсь, двух слов связать не могу.
— И чем всё закончилось?
— Тем, что через несколько месяцев отправились мы с ней в ЗАГС.
Маршал расхохотался, а я никак не мог поверить, что что-то чувствую к Владе, этого никак не могло случиться. Мы знакомы всего второй день! Любовь с первого взгляда? Это сказки. На этом я и порешил.
Вечером Глеб предложил немного погулять по лагерю до отбоя. Мы с Яриком эту идею поддержали.
Мы гуляли вчетвером, ибо Влада присоединилась к нам.
Вечер был чудесный: не было уже дневной жары, однако ночная прохлада тоже ещё не появилась. Нам не досаждали комары и прочие кровососущие. Царила тишина, а небо было раскрашено в ярко-оранжевый цвет. Но прекраснее всех была
