тоже не оставался в долгу – и они все наращивали темп.
Меч работы Макроденита не подкачал. Просто острая железка, без волшебства, без каких-то благословений, он имел одно-единственное свойство – соответствовал хозяину. Мудрый Кузнец Титанов понял, что именно это нужно мальчишке, желающему победить всех.
Энзирис заряжал клинок собственной силой, безмерной и неодолимой. Ему не требовалась ничья помощь, не нужна была ничья поддержка. Абсолютно самодостаточный, как все титаны, Энзирис стоял над поверженным горзенгастом, самодовольно осматривал каньоны, что прочертил его меч, и думал, добить ли противника.
- Этим миром правят две вещи, - произнес он медленно. – Страх и сила. Лучший способ внушить врагу страх и подтвердить свою силу – война. Поэтому войны есть, были и всегда будут. Победа не заканчивает войну. Поражение не заканчивает войну. Война и не должна заканчиваться, потому что сама жизнь – это бесконечная война всех со всеми.
На этом и закончилась лунная эпопея Энзириса. Абсолютно неважно, убил ли он того горзенгаста или пощадил…
- Ты просто сам не знаешь, - желчно сказал Дегатти.
Абсолютно неважно. Главное, что в тот момент Энзирис окончательно определился в том, ради чего живет – и вернулся на Камень.
Ненадолго. Камень, как уже говорилось, исчерпал опыт, что мог дать яростному титану. И светила небесные его тоже исчерпали. Энзирис посетил все десять астрологических планет, но нигде не встретил достойных соперников, а искать неизвестно что среди звезд он был еще не готов.
И тогда Энзирис пошел в другом направлении. Он ненадолго вернулся в Алмазный Рай, навестил мать и деда, получил у Экольгена смутное предсказание, но главное – выспросил у Агапета, как путешествовать в миры, что за незримой завесой.
Он желал увидеть действительно великие войны. Что-то уровня Мирового Катаклизма – сражения миллионов, битвы чудовищ, расколотые континенты и рушащиеся миры.
Желал истинного размаха.
И за Кромкой он нашел его в изобилии. Там были миры тихие и благополучные, живущие счастливо и беззаботно – но эти Энзирис проходил без задержки. Были миры угрюмые и неспокойные, живущие в постоянном напряжении и периодически ведущие войны – но и эти Энзириса надолго не увлекали.
Его манили миры бесконечных битв. Населенные теми, кто подобен ему по духу. Теми, кто тоже не может сидеть спокойно, кто счастлив только в седле и с саблей. Теми, чья кровь горяча, а взгляд пылает огнем.
Истинными воинами.
Энзирис снова начал ввязываться во все конфликты, какие встречал. Теперь уже не слишком разбираясь, кто тут прав, а кто виноват. За триста прожитых лет он убедился, что справедливых войн не бывает. Война – это всегда грязь, кровь и смерть.
Просто некоторым нравится в этой грязи плескаться.
Путешествие Энзириса было долгим и кровопролитным. День, в течение которого он ни с кем не сражался, титан считал прожитым зря. Он встретил удивительных, невероятных существ – и многих из них убил.
Шли годы, сменялись десятилетия. Энзирис описал огромный круг по созвездию миров и возвращался домой, когда оказался посреди битвы небывалых масштабов. Его занесло во вселенную, в которой война не прекращалась никогда, жители которой тысячелетиями сражались и уничтожали друг друга. Семь сверхцивилизаций расселились по миллионам планет, разделили между собой целую галактику – и продолжали делить с неистовым пылом.
Этот мир пришелся Энзирису по душе. Он провел в нем тридцать с лишним лет и участвовал в сотнях… возможно, тысячах сражений. А потом…
…Планета горела. Дредноуты федератов обстреливали ее со всех сторон. Только что сбили орбитальную станцию, и обломки падали на город. В небо поднимались столбы ядерного пламени. Кометами к земле шли фигуры баталионов, этих генетически усовершенствованных монстров.
Сотни миллионов погибли сегодня, и еще сотни миллионов погибнут. Возможно, будет уничтожена вся планета. Энзирис понятия не имел, да его это и не волновало. Федераты все время на кого-то нападают. Они милитаристы до мозга костей, и даже их государственная религия – это поклонение Кневиту, богу войны, раздоров, хаоса и разрушений.
Энзирису они даже нравились. Он бы предпочел сражаться на их стороне, но у федератов очень утилитарное отношение к инопланетникам. Их военная машина перерабатывает всех, до кого дотягивается, генетически или кибернетически модицифицирует и встраивает в единую систему с безусловным подчинением. Энзирис родился титаном, и все в нем протестовало против того, чтобы маршировать по чьей-то команде.
Другое дело – Империя Багради. Энзирис возглавлял пятый легион альтериев, наемников из варварских миров. Многие из бойцов тут происходили с первобытных планет и думали, что они избранные, что боги взяли их сражаться в небесном войске. Думая, что уже мертвы, они воевали без страха и погибали без страха.
У Энзириса даже появились тут друзья. Боевые товарищи, братья по оружию. Коренные баградиты не очень-то сближались с альтериями, зато сами они сплачивались очень быстро. Самые разные, порой совсем не похожие на своих нанимателей, они сражались и умирали ради их спокойствия.
Ради того, чтобы жирные купцы и витающие в облаках поэтессы могли вести уютную жизнь в небесных городах. Могли обсуждать за чашечкой кефера, как ужасна война и как отвратительны те, кто избрал ее своим ремеслом.
В пятом легионе состояли приблизительно похожие на Энзириса – того же роста, с двумя руками и ногами. Облаченные в боевые скафандры, они брали дредноуты на абордаж, захватывали их изнутри, обращали против своих же.
Энзирис был единственным, кому скафандр не требовался. Ослепительной вспышкой он прочерчивал вакуум, вонзался в несокрушимую броню звездолетов и распарывал склизкие шкурки федератов.
Мечом. Все тем же неказистым куском железа, что выковал Макроденит. Этот клинок прошел с Энзирисом через бесконечную череду битв, а все был как новый. Ни разу не подводил.
- Арганд, Бхедхарно!.. – рявкнул Энзирис, протаранив защитное кольцо и приземлившись на внешней палубе. – Абордаж на пятый галс!
Рядом выросли еще два альтерия. Правая и левая рука Энзириса, его лучшие сержанты. Арганд родился на варварской планете, был даже крупнее титана, ужасно волосат и дрался звуковой саблей. Бхедхарно же немного напоминал кобрина без капюшона, говорил на баградитском с шипящим акцентом и обожал стрелять во все, что движется.
Флагман. Они трое высадились на
