противник – а значит, смерть откладывается.
Теперь уже Энзирис перенесся к Кневиту. Меч остался в приборной панели, и он саданул просто кулаком. Ударил со всей титановой мощью.
Бог не попытался увернуться. Он только вновь вяло отмахнулся от того, что принял за отчаянную попытку храброго смертного… а потом его череп треснул, как гнилая дынька. Энзирис схватил Кневита за горло, ударил о палубу, сжал пальцы…
Плоть титанов – словно живой адамант. Энзирис сам не ведал пределов своей силы. Знал лишь, что его жребий – суть вечная борьба, и хотя иногда случалось так, что он проигрывал, это всегда были стычки незначительные. В серьезных сражениях Энзирис побеждал всегда. Его внутренние резервы словно подстраивались под соперника, и чем сильнее был тот – тем сильнее был Энзирис.
А кто может быть сильнее, чем бог войны?
Мостик утонул в громовом хохоте. Титан вновь ударил бога, и сам получил удар в ответ. Кневит, дотоле почти сонливый, внезапно увидел в Энзирисе достойного противника – и это его обрадовало.
- Твоя гибель не будет напрасной! – воскликнул он, швыряя Энзириса сквозь переборки, проламывая им каркас звездолета. – Ты принес радость в мое существование, и я провижу, что ты будешь великим баталионом!.. больше, чем баталионом!.. ты возглавишь всю Федерацию, и будешь служить только мне!
- С гибелью я могу согласиться, - ответил Энзирис, останавливая свой полет и бросая себя обратно. – Возглавить Федерацию – с удовольствием. Но служить я не буду никому!
Флагман вошел в верхние слои атмосферы. Его охватило ревущее пламя, громадный звездолет разваливался на куски. А среди пылающих обломков носились две кометы, врезались друг в друга два метеора – и вспышки становились все чаще. Кневит, бог войны, смерти и разрушений, впервые встретил титана – и впервые с титаном сражался.
Они проносились сквозь огонь и металл, едва их замечая. Даже в битве с горзенгастом Энзирис не ощущал в себе такой мощи, даже там его внутренние резервы не раскрывались настолько. Его глаза пылали, а пальцы раскалились, он не видел ничего, кроме противника, ибо то был воистину сильнейший противник из всех, и победа над ним подведет черту под его жребием…
Пальцы сомкнулись на дряблой шее. В третий раз. От звездолета размером с город не осталось ничего, бог и титан разметали его в брызги – и теперь остались только они двое. Кневит испещрил тело Энзириса ранами, на далекую землю лился дождь из титанова ихора, но он был еще жив, титан Энзирис, он был жив… и он только что вогнал ладонь в грудную клетку бога.
Пальцы сомкнулись. Сердце Кневита лопнуло. Тот исторг удивленный вздох… а потом его лицо расплылось в улыбке. В ней было восхищение, удовольствие… и как будто легкая жалость.
Губы Кневита разомкнулись и исторгли:
- Поздравляю с победой.
В то же мгновение бог войны умер – и смерть его оказалась… громкой. Вся планета содрогнулась, и страшный крик прорезал небо и землю. Что федераты, что баградиты попадали на колени, скорчились, прижимая руки к ушам (у кого были уши). Все утонуло в ослепительной вспышке, а ментальный импульс был такой, что миллионы бывалых вояк зарыдали, как малые дети.
Ну а хуже всех пришлось Энзирису, который в этот момент не просто был рядом с Кневитом – он сжимал его сердце. Выплеск гибельной божественной энергии просто не оставил Энзирису шансов – победитель пережил побежденного ровно на одну секунду.
Даже неуничтожимый адамант сгорел бы в этой вспышке.
Ну а затем… ладно, не будем раздувать интригу. Все знают, что собой представляет Энзирис сейчас. Его земная жизнь была фантастически бурной, фантастически насыщенной и фантастически кровопролитной. Он не знал любви и не завел семьи – война заменила ему все радости и стала самоцелью.
А когда умер Кневит… Энзирис стал идеальным кандидатом на замену. Свободные потоки ба-хионь должны были куда-то поступать, им требовалось устье – и прямо здесь был могучий титан-полубог, который убил бога войны.
Дальнейшее было ожидаемо.
Многие боги рождаются спокойно и бесшумно. Как Грандида, вылезшая из котла, или Солара с Гласитаридой, которые просто осознали себя. Мир духов все равно озаряется возмущением психической активности, но смертные его обычно не замечают. Чувствуют это только волшебники, да и то не все.
Но с Энзирисом все прошло не так. Он богородился громко, с фанфарами и массой трупов. Рев гипердвигателей и ядерные взрывы окаймили появление нового бога войны. А он своим первым помыслом утопил в разрушительном огне флот федератов, милостиво даровав победу тем, на чьей стороне сражался при жизни.
Они, кстати, стали потом его первой паствой.
Теперь в руках Энзириса оказалось божественное могущество, а его жребий обрел законченность. Он вдруг понял, что достиг того самого, к чему изначально и стремились титаны.
Отныне он мог заниматься всем тем же, чем занимался при жизни… только больше и лучше. Не быть просто каким-то наемником, который носится в поисках битв по разным мирам.
Он сам стал воплощением войны.
А это значило, что он мог участвовать сразу в куче войн одновременно. Незримо или даже зримо присутствовать везде, где летят головы и льется кровь.
Энзирису не требовалось раздувать новые войны. Смертные и бессмертные прекрасно справляются с этим сами. Война – неотъемлемый аспект бытия, и, как у любого значимого явления, у него должно быть свое воплощение, должно быть свое божество.
Энзирис абсолютно точно не стал добрым богом. Война не бывает доброй. Энзирис нес смерть всем своим существом. Он воплощался в мече, что вонзается в плоть, воплощался в пуле, что летит сквозь раскаленный воздух. Он был ржанием коней и грохотом пушек, он вздымал каменный топор и нажимал большую красную кнопку. В каждом сражении он бушевал в самой гуще, крошил направо и налево всех, кто подворачивался.
Он не смотрел на лица, не заглядывал в души. Меч войны безжалостен. Падает и сильный, и слабый, и повинный, и невинный. Победа может ждать как великого героя, так и ничтожество. Как справедливого правителя, так и тирана. Как праведника, так и подонка.
Война – это смерть, а смерть –
