на попечение Алемира, а их главнокомандующего… низвергнуть.
Потом был Хиард. Космодан лично швырнул туда Энзириса. Размахнулся так, что трижды пробил Кромку, заставил пролететь через несколько миров и подпространств, и в конце концов бог войны врезался в ледяную пустыню, оказавшись посреди серого ничто.
Сначала Энзирис кричал и злился. Сначала он кипел от гнева. Потом… потом он начал смеяться, оценив всю иронию ситуации. Космодан и впрямь его отец. И когда вздорный сынок бросился на папулю с острой железкой, тот отшлепал его и поставил в угол – подумать над своим поведением.
Что ж. Победы есть победы, а поражения есть поражения. И кроме как размышлять, в Хиарде и вправду особо больше нечем заняться.
Энзирис был не единственным узником этой тюрьмы бессмертных. Космодан и Савроморт сообща создали ее пятнадцать тысяч лет назад, и использовали с тех пор, чтобы запирать тех, кто им мешает.
Они не любят убивать, милостивые владыки Сальвана. Стараются избегать этого всеми силами.
Тут было несколько Всерушителей из тех, что пали вместе с Малигнитатисом. Были другие титаны – но сплошь озверелые, упрятанные богами после Мирового Катаклизма. Были кошмарные твари из других миров, которых сальванцы в разное время победили, но оставили в живых.
Наверху был Шиасс, а над ним – мир Камня. Год за годом и век за веком Энзирис сидел в ледяной пустоте, вспоминая две свои жизни, обдумывая свершенные поступки и принятые решения. В чем-то он не сомневался и спустя тысячу лет, что-то отчасти для себя переосмыслил.
Время от времени в Хиард низвергали новых узников – только от них Энзирис и узнавал новости извне. Например, после войны Сальвана и Пшетраха сюда рухнул ужасный Кшеневи-Гев-Дарум – безумный владыка демонов, что первым делом попытался убить Энзириса. Однако делать это в Хиарде даже сложней, чем снаружи, ибо хотя никакие высшие силы здесь не действуют, бессмертие сохраняется в полной мере, и любая битва по сути есть битва неуязвимых слабаков.
Нет, кое-что все-таки осталось – чуть-чуть, лужица на самом дне. У Энзириса получалось творить чай, вино, другие простенькие вещи. Он сумел сформировать себе новый меч… хотя это вообще получилось почти само собой, ненароком. Слишком въелся этот атрибут в его облик, слишком трудно было Энзирису даже представить себя без меча.
С Кшеневи-Гев-Дарумом Энзирис не нашел общего языка. Он вообще мало с кем тут сдружился, ибо большая часть узников Хиарда отличалась либо скорбностью разума, либо дикой злобностью. И потому бог войны с радостью встретил трех несколько более адекватных созданий, что были сброшены в Хиард после того, что в Сальване прозвали Явлением Тьмы.
Столетняя война Сальвана и Паргорона закончилась подписанием мирного договора, но по очкам победил все же Сальван – и в Хиард рухнули три демолорда. Согерахаб, Мизхиэрданн и Джулдабедан. Десница, Кожа и Зуб Мудрости Древнейшего.
Первые двое не пожелали вступать с Энзирисом в диалог, зато Джулдабедан охотно согласился с ним выпить. Сейчас они не были светлым божеством и владыкой демонов, не были врагами, а оба были узниками Хиарда. Именно от Джулдабедана бог войны узнал, какую пропустил славную битву, и впал в расстройство.
Но Джулдабедан провел в Хиарде всего несколько дней. А потом случилось небывалое – врата на краткий миг распахнулись не внутрь, а наружу, и Джулдабедана выпустили. Впервые за все время пребывания здесь Энзириса кого-то выпустили из Хиарда!
И однако взамен тут же сбросили другого демолорда. Совсем иного обличьем, но тоже прирожденного воина, Энзирис сразу это почувствовал.
- Добро пожаловать в Хиард, - доброжелательно произнес Энзирис. – За что тебя?
- Восстал против своих, - горько произнес демон.
- Аналогично, - осклабился бог.
Этого демолорда звали Фар’Дуватхим, и его обменяли на Джулдабедана. Он сыграл значительную роль в поражении Паргорона, но в своем деле не преуспел.
- Отсюда можно выбраться? – спросил он ради проформы.
- Если бы было можно – меня бы тут не было, - усмехнулся Энзирис, протягивая чашу с вином.
Фар’Дуватхиму пришлось в Хиарде нелегко. Согерахаб и Мизхиэрданн быстро узнали о его появлении и немедленно возжелали прикончить. Убить кого-то в Хиарде очень трудно, но все-таки можно, если всерьез задаться такой целью и приложить побольше стараний.
- Отойди от него ненадолго, бог войны, - проронил Согерахаб, растопыривая чудовищные лапы. – Не заступайся за предателя.
- Предателей я действительно не люблю, - задумчиво сказал Энзирис, вынося из-за спины меч. – С другой стороны, предал он вас, а вы – враги моего пантеона. С третьей – мой пантеон меня сюда и упрятал, так что я им сам теперь враг, получается. С четвертой – я и сам своего рода предатель, так что получил по заслугам. Сложная ситуация, а?..
- Мне не нужна твоя помощь, - бросил Фар’Дуватхим, пристально глядя на Десницу Древнейшего.
- Зато мне нужно чем-нибудь развлечься, - хрустнул шеей Энзирис.
- Пошел… нахер… отсюда… - прошелестел Мизхиэрданн.
- Войны и резня заслуживают бога получше, - презрительно молвил Согерахаб.
- А вот это ты зря, - изогнул уголки губ Энзирис. – Вы двое – всего лишь шкурка и… Согерахаб, да?.. в моменты одиночества подружкой Древнейшего был ты или твой близнец?
Энзирис очень, очень хотел подраться. В Хиарде он успел надоесть всем, а все успели надоесть ему – и он ужасно обрадовался, увидев свежую кровь.
Но та битва закончилась ничем. С урезанной в нули божественной и демонической силой эти сверхсущности почти не могли причинить друг другу вреда. Убедившись, что занимаются пустым делом, демолорды оставили Фар’Дуватхима в покое – и Энзирис стал расспрашивать его о прошлом, о пережитом, о битвах, в которых тот участвовал.
В Хиарде не очень-то много развлечений.
И выбраться из него и впрямь оказалось невозможно. Кроме трех демолордов Паргорона в Хиарде прозябали еще шесть владык демонов из разных миров – от безумного чудовища Кшеневи-Гев-Дарума до коварного выродка Льхота. Самый старый из них сидел тут почти с самого начала, почти полные пятнадцать тысячелетий – и никто еще ни разу не сумел сбежать.
- Сколько ты
