- Тысячу шестьсот… нет, семьсот лет, - задумался Энзирис. – Неполных семьсот. Хм. Забавно, я три четверти жизни провел в Хиарде.
- Нет! – рассмеялся Энзирис. – Я пытался убить своего отца! Ты бы такое простил? Я бы нет. Я тут навсегда, друг Фар’Дуватхим. Может, если старик Космодан когда-нибудь сдохнет и власть сменится, освободят и меня, но…
Он ошибся. Прошло чуть больше тысячи лет – и Хиард вновь распахнулся, и в него вступил… сам Космодан. У врат тюрьмы богов остались стоять Просперина и Савроморт, а Космодан прошествовал прямо к Энзирису и негромко молвил:
- Мир тебе, сын мой.
- И тебе мир, отец, - медленно ответил Энзирис. – Давно не виделись.
- Почти три тысячи лет.
- Всего две тысячи семьсот. Не преувеличивай.
- Я пришел к тебе с предложением, Кроваво-Красный. Я… мы все считаем, что с тебя достаточно. Ты можешь покинуть Хиард… при одном условии.
- Вести себя тише воды и ниже травы? – осклабился Энзирис. – Быть паинькой, никого не трогать, носить твой сраный пояс?..
- Нет, столь многого мы от тебя не ждем. Хотя пояс носить придется. Покинув Хиард, ты… вступишь в войну.
- Идет! – гаркнул Энзирис.
- Ты даже не спросил, с кем.
Интерлюдия
- Так… а про битву с Малигнитатисом рассказывать не будешь? – спросил Дегатти, когда Бельзедор замолчал. – Это конец истории?
- Это конец истории, - кивнул Темный Властелин. – Война с Малигнитатисом – это уже не про Энзириса. Байка и без нее получилась длинная… а мне уже пора, пожалуй.
Янгфанхофен, который большую часть байки не проявлял особого интереса, в конце ее обратился в слух. А когда Бельзедор замолчал, гохеррим налил себе огромную кружку чего-то дымящегося, опрокинул одним глотком и почти прохрипел:
- Фар’Дуватхим вышел из Хиарда?!
- Причем очень давно, - весело ответил Бельзедор. – Он там не особо-то и долго просидел… ну так, всего тысячу лет.
- И где он сейчас?!
- Понятия не имею, я ему не сторож. Но в Паргорон он, я так понимаю, не вернулся.
- И в Сальване его тоже явно нет… - задумался Дегатти. – Значит…
- Думаешь, он сейчас у ла-ционне? – подался вперед Янгфанхофен.
- Возможно, - ухмыльнулся Бельзедор. – А возможно… понятия не имею. И жив ли он еще, тоже не знаю. Может, ла-ционне его сразу же и грохнули. Или он давно умер от душевной тоски.
- Да нет, вряд ли... Бельзедор, что хочешь за освобождение меня от клятвы неразглашения?
Бельзедор расхохотался. Он подтолкнул волшебника локтем и наставительно сказал:
- Вот, Дегатти, учись. Это тебе не позорные случаи из молодости рассказывать. Знаешь, как долго я приберегал эту байку?
- Кто тебе ее рассказал? – угрюмо спросил Янгфанхофен.
- Да я тут тоже… малость пророчествую, - весело ответил Бельзедор. – Какое тебе дело до Фар’Дуватхима, Корчмарь? Он вышел из Хиарда десятки веков назад, помог богам повторно завалить Малигнитатиса и бесследно исчез. А раз он не заглянул к вам поздороваться, вы ему не особенно дороги. Забудь и отпусти.
- Веселишься? – недобро посмотрел на него Янгфанхофен. – Ладно, признаю, ты сумел меня удивить. Фар’Дуватхим на свободе… м-м… и уже очень-очень давно…
- А ты не можешь никому рассказать, - еще шире улыбнулся Бельзедор. – Из-за своих же собственных правил.
- Могу, просто заплачу больше, чем оно, возможно, стоит.
Дегатти их почти не слушал. Он смотрел в окно, где разгорался синим Нижний Свет. В Паргороне начинался очередной день – и лицо волшебника все смурнело.
- Ладно, Корчмарь, спасибо за гостеприимство, - утер губы Бельзедор. – Я давно так душевно не отдыхал… тебе тоже спасибо, Майно. Ты неплохой собутыльник – на уровне пивного ефрейтора.
Янгфанхофен хохотнул, а Дегатти лишь ответил кислым взглядом.
- Ну что, прощаемся? – спросил Янгфанхофен. – Или все-таки еще одну байку напоследок?
- У меня в Паргороне важная встреча… но на еще одну байку время найдется, - тоже посмотрел на Нижний Свет Бельзедор. – Но только самую последнюю.
- Да я и сам скоро отлучусь, - кивнул Янгфанхофен. – У меня иногда бывают дела и за пределами «Соелу». Но время еще терпит… сейчас подумаю, чем вас этаким попотчевать напоследок…
- Позвольте мне, - неожиданно сказал Дегатти. – Если самую последнюю – ее расскажу я.
- Ты?.. – удивился Бельзедор. – Корчмарь, позволим ему? Это большая честь – говорить последним.
- Самую последнюю историю, - повторил Дегатти. – А потом я уйду, и больше вы меня не увидите.
- Что, спустя несколько дней ожидания Лахджа так и не пришла на свидание, и ты все-таки решил умереть в канаве? – хохотнул Бельзедор.
Дегатти даже не улыбнулся. Он опорожнил кружку пива, поводил пальцем в лужице на стойке и напряженно сказал:
- Я… я расскажу, почему я вообще тут сижу. И зачем пришел в Паргорон.
- Тебя тоже надирает, да? – с пониманием кивнул Бельзедор. – Хочется поделиться?
- Да. Но вы, конечно, должны хранить молчание.
