***
Серебристая капля шлюпки бесшумно растаяла в фиолетовом небе. Я ещё немного постоял, задрав голову, потом посмотрел на Говарда.
— Куда вы теперь?
— К Интену, — пожал плечами Говард. — Там теперь основной штаб экспедиции. Да ты и сам видел.
Ничего я не видел. Но спорить с Говардом не стал.
— Залезайте в глайдер! — весело сказал Дин, выглядывая с платформы. — Я мигом доставлю вас по адресам.
Я заметил, что он с интересом взглянул на Лину.
— Кстати, Ал! — вспомнил Говард. — Вчера мне переслали стандартную школьную программу. И гипнопроектор для ускоренного изучения материала. С его помощью десятилетний курс можно пройти вдвое быстрее!
— Сколькилетний? — я не верил своим ушам.
— Образование современного человека длится, в среднем, двадцать лет, — Дин сочувственно взглянул на меня. — Впрочем, большинство людей учатся всю жизнь.
Не могу сказать, что я приуныл. Меня просто расплющило этой новостью. Двадцать лет учиться, чтобы к старости хотя бы понимать, о чём говорят окружающие? Не проще ли было спокойно чистить свинарник и выращивать кукурузу? Этому-то я с детства обучен.
С другой стороны, стало интересно: чему можно учиться столько времени? Глупо будет хотя бы не попробовать. Я повернулся к Говарду.
— Вы разрешите мне попробовать этот… гипнопроектор?
— Конечно, — улыбнулся Говард. — Думаю, мы установим его в доме Интена и распределим время доступа. Ал, ты не будешь против, если я загляну к вам домой? Мне надо поговорить с твоими родными.
— Конечно! Мама будет очень рада!
Говард с сомнением улыбнулся.
Мы забрались в глайдер. Дин нажал несколько кнопок. Глайдер поднялся примерно на метр от земли и плавно двинулся вдоль улицы.
Дома нас встретили неприветливо. Мама, видно, не спала всю ночь — круги у неё под глазами совсем потемнели. В сердце остро кольнула жалость. Я выскочил из глайдера и подбежал к ней:
— Мама, доктор Трейси сказала, что с отцом всё будет хорошо. Его уже увезли в госпиталь на корабле. У них там оборудование, знаешь какое? Вылечат всё, что угодно!
Мне хотелось растормошить маму, вселить в неё хоть какую-то надежду. Лина подошла к нам.
— Тётя Ани, — сказала она, — вы скажите, чем вам помочь? Родители меня отпустят.
Мама обняла меня и Лину и вдруг разрыдалась. Она плакала негромко и отворачивалась, пряча лицо. Плечи её дрожали под тонкой вязаной кофтой. Это выходило, отпускало её страшное напряжение последних дней.
Из дома вышел Грегор. Увидев меня, он нахмурился.
— Ал? Ну, конечно! Вторые сутки занимаешься очень важными делами? А дома свиньи не кормлены, навоз не убран, улитки доедают виноград. Но тебе всё равно! Пусть хоть вся ферма зарастёт травой — у тебя другие интересы.
В этот момент он очень напоминал отца. Такое же недовольное выражение лица и брюзгливый тон. Но у меня уже не осталось сил на обиды. Я только и сказал:
— Привет, Грегор.
Брат подошёл к маме и покровительственно обнял её за плечи.
— Идём в дом, мама. Норма о тебе позаботится.
Похоже, Грегор очень быстро вообразил себя главой семьи. Обернувшись ко мне, он продолжил:
— Придётся пока отложить твою учёбу, Ал. Если ты не заметил, без отца нам приходится туго. Работы всё прибавляется, а рук не хватает. Завтра с утра отправляйся в виноградник, а после обеда поможешь мне со свиньями.
К нам подошёл Говард.
— Здравствуй, Ани, — сказал он маме. Мама молча посмотрела на него и отвернулась, вытирая слёзы. Говард спокойно обратился к Грегору.
— Может быть, вы согласитесь принять мою помощь, пока отсутствует Юлий? Я могу делать любую работу. Уж точно от меня будет не меньше пользы, чем от Ала.
Ничего себе! Говард — чудесный человек, но такого я не ожидал даже от него. Это было слишком великодушно. Я запротестовал:
— Учитель Говард, не нужно! Я справлюсь сам.
Грегор в нерешительности переводил взгляд с Говарда на меня. Его рука сама собой потянулась к затылку. Видно было, что он не очень понимает происходящее. Чёрт, да я тоже ничего не понимал!
И тут от крыльца послышался негромкий голос:
— Нет.
Это сказала мама.
Говард молча смотрел на маму, а мама глядела на него. Я с удивлением глазел на них обоих. Наконец, Говард заговорил:
— Ал хочет учиться, Ани. Это требует времени и сил. Неправильно лишать его шанса.
Голос Говарда звучал мягко, без нажима. Было видно, что мама колеблется.
— Спасибо, Говард, но мы постараемся обойтись без помощи.
Между мамой и Говардом явно что-то происходило, но я никак не мог понять — что именно.
— Через две-три недели Юлий вернётся домой живой и здоровый, — помолчав, сказал Говард. — Благодаря Алу. Ваша жизнь пойдёт своим чередом. А пока — позволь мне помочь. Я буду жить у Интена, и приходить каждое утро. Сумеешь найти для меня работу, Грегор?
Мама в растерянности покачала головой, повернулась и ушла в дом.
— Ну, куда дальше? — весело спросил Дин.
***
А дальше Говард остался помогать Грегору, а мы поехали на ферму родителей Лины. Мне всё больше и больше нравилось кататься на глайдере. Изумительная штука, в самом деле! Как сказал Дин, глайдер может лететь хоть над землёй, хоть над водой, хоть просто по воздуху. В качестве топлива используется обыкновенная вода, причём воду можно заливать из любой лужи — такая там система фильтров.
От непогоды платформа закрывалась куполом из гибкого стекла, который выдвигался из задней части глайдера. Дин продемонстрировал нам, как работает купол.
Дин оказался специалистом по насекомым, квакшам и прочим гадам. Он рассказал, что экспедиция задержится на Местрии не меньше, чем на месяц. И всё это время учёные будут тщательно исследовать нашу планету — вдруг на ней найдётся что-то уникальное.
Ирга и Петер успели прийти в себя после ночных событий. Увидев нас, Ирга бросилась печь блины, а Петер поставил на стол кувшин хорошего лёгкого вина из погреба. Дин, было, запротестовал — дескать, начальник экспедиции майор Турге за такое лишает не только права управления глайдером, но и некоторых частей тела. Но Петер пропустил возражения мимо ушей и просто разлил вино по стаканам.
Петер улучил момент, чтобы осторожно расспросить меня. Он спрашивал про отца и маму, интересовался учёбой. Но я-то видел, что его волнует по-настоящему. Поэтому не стал вилять и честно сказал, что с Линой у нас всё серьёзно. Поэтому я прошу отпустить её со мной к Интену. А как только отец поправится, мы поговорим с родителями и назначим свадьбу.
Петер, конечно, не так представлял себе будущее. Но понимал, что сейчас не время заводить разговор о ферме. Да и неизвестно, как теперь повернётся жизнь.
В самый разгар застолья за окном послышалось усталое ворчание, которое временами перекрывалось весёлым ржанием. Мы высыпали на улицу и увидели измученного пастора Свена, который вёл под уздцы довольную Малышку.
Лина шмыгнула в дом и появилась с большим стаканом холодного вина. Пастор жадно осушил стакан, вытер рукавом сутаны вспотевший лоб и заявил, что Создатель в благости своей часто посылает немыслимые испытания самым достойным людям.
Я взял Малышку за повод и потрепал по шее. Она радостно заржала и потянулась тёплыми губами к моему уху. В отличие от пастора, кобыла даже не вспотела.
— Своенравное создание Господа ни разу не позволило мне сесть верхом и ехать, как подобает человеку, — укоризненно сказал пастор.
Я отвёл Малышку в сарай и принёс ей ведро воды, а Ирга с Петером пригласили пастора за стол.
В общем, к Интену мы добрались уже в сумерках. На школьной поляне стоял огромный ангар, собранный из тонких и прочных пластин. Дин объяснил мне, что это пластик. Внутри ангара располагались жилые помещения, лаборатории и штаб экспедиции.
Вокруг горели яркие фонари, сновали озабоченные люди в комбинезонах, распаковывая и перенося разнообразное оборудование. Я заинтересовался фонарями — отчего они горят так ярко. Тогда Дин подвёл нас к стоящей поодаль небольшой будке, открыл дверцу и показал небольшой ящик на колёсиках.
