— На этом донесение кончается. Подписано оно: номер ноль двадцать два, район номер двадцать два, дробь десять.
Прочтя письмо, Другов спрятал его в карман и весело расхохотался. Смеялись и остальные.
— Как же это случилось?
— Значит, я… — сказал, густо покраснев, Ткеша.
— Да. Ошиблись… с пользой для нас.
— Тебе бы еще чего‑нибудь напутать, — съязвил Ваня. — Совсем нельзя было бы догадаться.
— А сам‑то! Ты сам тоже ведь ошибался.
— Я у себя исправил…
— Исправил! После того, как тебе показали.
— Ну, ладно, не петушитесь, — улыбаясь, заметил Званцев. — Идемте, нас ждет обед. У Елены Николаевны давно уже все готово.
Обед прошел очень весело.
— Выходит, что номер двадцать второй ликвидировал номер сорок восьмой за тридцать процентов экономии… Прямо алгебра какая‑то, — смеясь, говорил Ткеша.
— Вор у вора дубинку украл.
— И фальшивую дубинку‑то, — заметил Ваня.
— Значит, напрасно за ними гонялись? — спросила Елена Николаевна, глядя на мужа. — Никакими секретами они, собственно говоря, и не владели!
— Нет, Елена, это не так, — ответил жене Званцев. — Они очень скоро обнаружили бы ошибку, после первых же неудачных опытов. Они ведь тоже не дурачки. Мы можем только радоваться, что и это письмо не попало им в руки.
— Совершенно верно, — добавил Другов. — Но даже если бы они владели настоящим секретом, то и тогда не все еще было бы проиграно.
Все устремили изумленные взгляды на Другова.
— Да, друзья мои. Представьте себе, что враги нашей родины разгадали секрет и готовятся в случае войны применить это страшное оружие против нас. Разве мы не были бы подготовлены к тому, чтобы отразить и парализовать действие М–лучей?
— Уж так и быть, — с улыбкой продолжал Другов, — я сообщу вам еще одну тайну. Это мы сообща работали над применением боевых лучей, а другие люди в институте упорно трудились над тем, как бы защититься от них… И с успехом трудились, результаты прямо‑таки поразительные.
— Что же они предлагают, экраны из свинца? — спросил Ваня.
— Ты, Ваня, всегда что‑нибудь скажешь не подумавши. Попробуйте покрыть толстым слоем свинца патронные и снарядные ящики, склады, подсумки. Какой вес получится! Нет, это невозможно.
— Ну, так расскажите, Андрей Васильевич, нам все подробнее, — это очень интересно, — почти в один голос заговорили присутствующие.
— Мне известен лишь самый принцип. Оказывается, что М–лучи хорошо отражаются некоторыми кристаллами… Так вот, товарищи, разрабатывающие защитные средства, нашли раствор, похожий на лак, из которого выпадают мельчайшие кристаллы сложной соли… Важно то, что кристаллы эти покрывают предмет сплошным слоем. Лучи от кристаллов рассеиваются, как от матового зеркала, и теряют свою активность. Понятно? Вот все, что мне известно.
— Это замечательно! И так просто.
— Выходит — нас же и опередили.
— Да, пожалуй, что и так. Просто, а сами мы не додумались… Даже досадно.
Званцев засмеялся.
— Ну, огорчаться этим нечего. Нельзя до всего самим дойти. Надо и на долю других что‑нибудь оставить.
В комнате темнело. Синие зимние сумерки глядели в окно. За окном мягкий, пушистый снег бесшумно падал на землю.
И как‑то совсем неожиданно в комнате прозвучал телефонный звонок.
Елена Николаевна подошла к телефону.
— Да, это квартира Званцева. Что? Вам нужен профессор Другов?
Другов взял трубку.
С первых же слов лицо его приняло серьезное, озабоченное выражение.
— Хорошо. Я сейчас же приеду.
— Ну–с, друзья, — обратился он к сидевшим за столом, — меня по очень срочному и важному делу вызывают в Наркомат обороны. Я немедленно должен ехать. Подробности потом.
Все встали и начали прощаться с профессором.
Большой четырехмоторный самолет приземлился на полевом аэродроме в ста километрах от границы.
Из кабины вылез пожилой человек в военной форме с петлицами военинженера 1–го ранга. За ним сошел на землю другой, также в форме. Это были профессор Другов и его племянник Черкасов.
Они прибыли, чтобы принять личное участие при первом боевом применении М–снарядов. На борту самолета находились также два больших продолговатых ящика, в которых лежали унитарные патроны новых снарядов, похожие на огромные сигары. На каждом снаряде красовалась голубая буква «М».
Проследив за разгрузкой самолета, Другов и Черкасов в сопровождении встретившего их адъютанта штаба дивизии отправились в помещение.
— Ну, как идут наши дела, капитан? — спросил Другов у адъютанта.
— Бьем, профессор. В долгу не остаемся. Правда, «сосед» не унимается. Лезет с остервенением. Сведения нашей разведки показывают, что враг снова концентрирует большие силы и готовится к боям крупного масштаба.
— Выходит, что затеянный ими пограничный конфликт явился только предлогом — сказал Другов.
— Да, это бесспорно. Но они сами же пожалеют об этом. Наше командование вчера получило приказ проучить их как следует. Вот увидите…
— Прекрасно, капитан. Мы и сами кое в чем поможем. — И Другов весело взглянул на племянника.
Было около одиннадцати часов утра, когда прилетевшие из Москвы, после легкого завтрака, заняли места в автомобиле.
Машина быстро покатила по прекрасному асфальтированному шоссе. День был ясный, прохладный.
Машина скоро нагнала колонну пехоты, двигающуюся в походном порядке. Шофер замедлил ход. Бойцы шли неторопливым, ровным шагом. Сапоги четко стучали по асфальту, и в такт им над головами бойцов колыхался лес штыков.
Прибавили ходу и скоро нагнали ехавший шагом дивизион тяжелой артиллерии. Шестидюймовые гаубицы и дальнобойные пушки чередовались с зарядными ящиками и двуколками. Потом перегнали танковую часть.
Машина поднялась на возвышенность, и тут Другов впервые обратил внимание на непрерывные глухие удары, приносимые ветром откуда‑то издалека… Точно где‑то вдали выбивали ковры. Звуки эти то усиливались, то замирали.
— Пушечная канонада? — спросил Другов.
Адъютант кивнул головой.
Проехали еще несколько минут и поднялись на горку.
Слева виднелся большой железнодорожный мост, и поблескивала широкая гладь реки.
Адъютант распорядился замедлить ход. Нужно побывать у зенитчиков. Они здесь рядом.
Автомобиль свернул с дороги и направился к копнам сена, которые при ближайшем рассмотрении оказались великолепно замаскированными палатками.
В одной из них жили командир и комиссар батареи. Они встретили гостей чрезвычайно радушно.
