Гагарин хотел было сказать, что рыжий шалопай вовсе не его сын, но вместо этого он спросил:
— А вы куда?
— В рудник, куда же еще, — отозвался Глен, хотя никто его не спрашивал. — Мы вольные старатели, Георг, и предпочитаем не гнуть спину на папашу Генри, в отличие от некоторых…
— Сколько можно говорить, — устало проговорил князь, — что я не работаю на вашего Старика?!
— Не кипятись, парень, — проворчал Хобб. — Глен молод, вот и молотит всякую чепуху… Ты извини нас, что не провожаем дальше. Наши семьи там, на Земле, живут впроголодь, и нам приходится гнуть спину на этой проклятой планете, чтобы они не перемерли с голоду… На обратном пути вас заберет смена, которая пойдет в Уэйнбаум-сити на отдых. Они будут ждать с половины пятого до шести по среднемеркурианскому времени. Счастливого поиска, Георг!
С этим словами Хобб свернул с тропы и двинулся к темному проему в скалистой стене, остальные старатели потянулись за ним. Князь и глазом не успел моргнуть, как остался совершенно один в пустыне, по сравнению с которой Сахара покажется оазисом прохлады.
Капитан двинулся дальше по тропе. Она петляла теперь между громадными обломками базальта, выброшенных на поверхность Залива Изнеможения каким-то древним катаклизмом. Проложившие тропу — неважно, были они людьми или перепончатоухими «демонами», — по-видимому, очень старались, чтобы как можно дальше держаться от края Сумеречного пояса. Но дикое нагромождение естественных препятствий, на которые оказался столь щедр Меркурий, порой делали эту задачу трудноисполнимой.
Обливаясь потом и все чаще прикладываясь к большому термосу с водой, который висел у него за плечами, Гагарин с неприязнью поглядывал на оранжевого солнечного спрута, то выглядывающего из-за горизонта, то скрывающегося за ним. Хорошо, что к респиратору прилагались очки — темные, как окошечко в маске сварщика, иначе князь давно бы ослеп. Чтобы не впасть в забытье, вызванное зноем и монотонной ходьбой, капитан начал придумывать для Майкла Сандерса самые изощренные способы наказания.
Правда, сам того не замечая, капитан все время сбивался на мысли о Даяне. Он тешил себя надеждой, что мисс Зайчик не полезет в грузопассажирский каботажник, идущий на окраину Сумеречного пояса, как проделал этот несносный мальчишка. Хотя от нее всего можно ожидать. Движимая любопытством и присущей ей самоуверенностью, мисс Зайчик вполне могла пуститься на поиски сорванца самостоятельно или в компании этой орясины американца. Впрочем, кажется, этому Ганту свойственно некоторое благоразумие. Да и лорд после исчезновения Сандерса-младшего будет теперь начеку.
Уняв тревогу за судьбу Даяны, Гагарин принялся размышлять о странностях их отношений: почему они в присутствии друг друга начинают говорить колкости и совершать самые нелепые поступки? Правда, ни к какому определенному выводу прийти не успел. Как это часто случается с одинокими путниками в диких местах, над ухом у него свистнула стрела, выкованная из чистого иридия, и раздробила наплыв лавы, похожий на каменную сосульку, что свисал с базальтового козырька над входом в обширный грот, которого князь вполне мог и не заметить.
Капитан машинально отступил назад, выдернул из кобуры револьвер Маузера, но тут же вложил его обратно. Перед ним, растопырив суставчатые конечности, словно громадный паук, скалил алмазные зубы меркурианский «демон» — коренной обитатель Присолнечной стороны.
Жизнь на Меркурии зародилась в те далекие времена, когда он был еще спутником Венеры. Красивое, наверное, было зрелище — исполинская луна, отражающаяся в зеркале древнего венерианского океана. Меркурий и Венера словно соперничали друг с другом, кто первым обзаведется крохотными организмами в прогретых солнечными лучами лагунах. Чьи растения, а затем и животные раньше выберутся на сушу. Кто из наземных обитателей прежде других обретет крылья. Но в соперничество миров вмешалось Солнце, навсегда разлучив их.
Правда, произошло это не сразу. Миллионы лет Меркурий уходил по раскручивающейся спирали от своей подруги, все теснее сближаясь с Солнцем. Испарялись океаны, недра сотрясали землетрясения, вулканы изливали лаву на цветущие равнины. Жизнь на Меркурии постепенно приспосабливалась к неблагоприятным изменениям, наращивая несокрушимые панцири там, где раньше была нежнейшая кожа, заменяя углерод кремнием, металлизируя скелеты, превращая кровяную плазму в насыщенную актиноидами тяжелую воду.
К моменту высадки на Меркурий людей на его поверхности уже не осталось жизни, она ушла в подземные пустоты — обширные полости, образованные древними извержениями. В вечной пещерной тьме, озаряемой лишь естественной люминесценцией организмов, борьба за существование привела на вершину пищевой пирамиды паукообразных «демонов», научившихся обрабатывать руды, изготовляя орудия из чистейшего металла, и общающихся между собой при помощи ультразвука.
Несмотря на грозный облик, «демоны» были существами дружелюбными. Суровый образ жизни вынуждал их не воевать друг с другом, а, наоборот, сотрудничать. Даже землян с их кораблями, вездеходами, проходческим оборудованием и оружием меркурианцы воспринимали скорее как некогда потерянных и вновь обретенных братьев. Неудивительно — ведь и люди искусно обрабатывали металлы, добывали руду и сражались с негостеприимной природой Меркурия.
Все это капитан Гагарин учитывал, когда следовал за своим провожатым по лабиринтам Ледового грота. Еще в Сент-Сане он обзавелся миниатюрным аппаратом, который переводил человеческую речь в череду ультразвуковых сигналов и наоборот — позволял понимать незамысловатую речь «демонов», или, как они сами себя называли, народа пещер, в отличие от людей, которых коренные обитатели первой планеты именовали народом простора.
В языке разумных обитателей первой планеты было множество сложнейших смысловых оттенков, обозначающих минералы, металлы и их производные, но количество слов в обиходной лексике не превышало словарный запас дикаря из племени мумба-юмба: пища, питье, жизнь, смерть, утрата, поиск, защита, нападение, самец, самка, детеныш и так далее — набор коротких и длинных свистков, однозначно дешифрующихся «слуховым аппаратом» конструкции Попова.
Капитан в первую же очередь попытался выяснить, известно ли что меркурианцу о судьбе Майкла Сандерса. Вопрос его прозвучал примерно так: «Детеныш народа простора утрачен без пищи питья смерть есть известие о нем у народа пещер». В ответ князь услышал ободряющее: «Народ пещер приютил детеныша народа простора он шел долину огня глуп должен наказан быть». Гагарин с удовольствием заверил своего провожатого, что наказание воспоследует неминуемо, нечего совать свой веснушчатый нос на Присолнечную сторону.
