Остальные шарики мужчина высыпал обратно в шкатулку. Вдруг еще в чьей-то жизни они сыграют решающую роль…
– Маргарита, – профессор выглянул на кухню. – Уже пора ужинать?
Сестра молча расставляла чашки на столе.
– Ну, уж слишком: опять со мной не разговариваешь? Я ведь попытался все исправить!
– И поступил нечестно, – насупилась тетя Маргарита. – Решил пойти по самому легкому пути: выйти из игры и сделать так, чтобы Туанетта погибла сама по себе, а мы оказались ни при чем.
– Несправедливо, – топнул ногой профессор. – Мы испытали сегодня такой шок, чуть не попали в неизвестно какую реальность, неизвестно с каким внуком, а у тебя опять претензии ко мне.
– Ты придумал машину времени и должен отвечать за свои поступки, – бушевала сестра. – И обязан спасти Туанетту! Подумай только, сколько горя и унижений выпало на долю несчастной женщины.
– Антуанетта обречена, – тихо сказал профессор, обнимая сестру за плечи. – Ты это знаешь не хуже меня, но не можешь смириться.
Почему именно на ее долю выпало столько горя и унижений?
Говорят, многие девочки мечтают стать принцессами. Глупые: они не знают, что корона может оказаться смертельно опасным украшением для головы. Именно такой она грозила стать и для Антуанетты.
Как не старалась королева самоустраниться от окружающих проблем, спрятаться в Малом Трианоне, ничего не получилось. Громкая история с колье, знакомство с Бомарше, который откровенно смеялся над ней и ее мужем, интриги близких родственников – Ксавье и тетушек – привели к тому, что однажды к воротам Версаля пришли тысячи парижских женщин и потребовали, чтобы королевская семья переехала в столицу. Как несправедлива история: всего несколько лет как Антуанетта избавила Париж от безумия в виде магнетического воздействия шарлатана Месмера, и город опять добровольно шагнул в бездну, еще более страшную. И теперь сеансы иностранного магнетизера выглядели детской забавой на фоне кровавых представлений, которые давала революция.
Началась игра под названием «народ и король». Народ делал вид, что чтит монархию, короля, который сидит с семьей в Тюильри. Король в свою очередь делал вид, что признает решение народа ограничить свои права.
А что ему еще оставалось делать? Людовика с женой и детьми определили в один из дальних уголков дворца. Внешне ничего в жизни венценосной четы не изменилось: им дозволялось принимать любых гостей, проводить время по своему усмотрению, с королевскими детьми занимались няни и гувернеры. Повара все так же готовили подобающую сану заложников пищу, камеристки ухаживали за гардеробом, королева могла давать поручение покупать то, что ей необходимо. Но на самом деле королевская семья оказалась в изоляции. Многие друзья поспешили покинуть пылающий Париж, а те, кто остался в городе, во дворец не заглядывали: еще обвинят в излишней лояльности к монархии. Самим выезжать в город обитателям Тюильри на словах не рекомендовалось, а на деле не разрешалось. Поэтому Людовик и Антуанетта проводили целые дни во дворце, боясь даже выйти лишний раз на прогулку в парк. Королева коротала время тем, что читала мужу вслух газеты.
– Посмотрите-ка, – отложила она в сторону очередной листок. – Наш старый друг астроном Байи избран мэром Парижа. Городу повезло, его возглавил достойный и умный человек.
– Но повезло ли самому Жану? – скептически отозвался Огюст. – Политика убьет в нем ученого.
– Вы не правы, – возразила Антуанетта. – Возьмите еще одного нашего хорошего знакомого – мсье Гильотена. Сначала его избрали депутатом Учредительного собрания, а теперь он назначен его секретарем. И науку не забросил. Изобретает механизм, чтобы облегчить страдания людей, приговоренных к смертной казни.
– Вам не кажется, что раньше он облегчал страдания более гуманным способом? – хмыкнул король. – Пилюлями. Я бы предпочел именно их, а вы, дорогая?
– Бр-р-р, – вздрогнула королева. – Не шутите так. Хотя мне жаль, что Гильотен больше не практикует как врач.
Гильотен с головой окунулся в политику. Иначе он мог оказаться в списке тех, кто «против». Нужно демонстрировать революции поддержку, деятельность, убежденность. Только так можно выжить. Чтобы окончательно не сойти с ума, Жозеф пытался придать своей работе какой-то привычный смысл. Хотя бы в собственных глазах. Поэтому разработал проект Закона о смертной казни. Основная мысль многостраничного документа выражалась в том, что «смертную казнь нужно демократизировать». Процесс лишения жизни преступников в то время происходил согласно их положению на социальной лестнице. Простых смертных вешали, сжигали или четвертовали. Дворянам рубили головы с помощью меча. Гильотен во-первых, предложил приговоренных лишать жизни одинаково, не зависимо от звания и рода, перед смертью все равны, а во-вторых, придумал механизировать саму процедуру казни, чтобы сделать ее безболезненной для поднимающихся на эшафот. Как истинный ученый, он провел исследовательскую работу. Нашел в архивах изображения и описания древних машин, которые применялись в разных странах: в основном плахи и системы топора с веревками. Главным консультантом по проблеме у него стал потомственный парижский палач Шарль Сансон.
Дело в том, что в Париже с середины ХVII века почетная должность «рубщика голов» принадлежала членам одной семьи. Ремесло передавалось по наследству от отца к сыну. (Если рождалась дочь, палачом становился муж дочери). Мальчики начинали осваивать азы профессии с 14-ти летнего возраста. Нынешний Сансон подробно поведал ученому, как не всегда удается с первого раза отрубить голову осужденному. Как мучаются несчастные.
Гильотен придумал механическую систему, чтобы отделять голову от туловища мгновенно. Члены Учредительного собрания о демократизации казни слушали с удовольствием, а вот обсуждать инженерные термины, да еще рассматривать мудреные схемы, в которых мало что понимали, не захотели, скучно. Поэтому быстро приняли Закон, поручив Жозефу самому доводить проект до промышленного образца. Но Гильотену требовался совет знающего человека. Секретарь Учредительного собрания понимал, что чертеж, хотя и опробованный на простейшей модели, не совершенен, но сам бывший доктор не мог найти изъяна. И Жозеф не придумал ничего лучше как обратиться за помощью к… королю. Ведь тот слыл опытным инженером и признавал когда-то таланты Гильотена. Только идти одному в Тюильри рискованно, и Жозеф взял в попутчики мэра Жана Байи, тоже старого знакомца королевской четы. Так визит выглядел в современных реалиях более логичным: два политика решили узнать настроение короля перед решающими политическими событиями. Какими? Да, какая разница, никто не станет вникать в детали, ведь все, что происходит в последние годы, судя по лозунгам, выкрикиваемым на улицах, считались решающим.
