Это, конечно же, не означает, что короли, городские советы и Церковь опускают руки и отказываются от сбора налогов. Имя Единого бога удобно использовать, чтобы заставлять людей платить, даже не полагаясь на сборщиков и не беспокоясь, как глубоко человек закопал свои деньги.
Но такие методы столь суровы, что нередко в результате их применения в невыгодном положении оказываются все. В конце концов, если ударить человека палкой, то и руке нападающего тоже больно. Более того – у подобного проявления силы много ограничений.
Можно считать, что королевству Уинфилд повезло. Король Сильван пользовался столь жесткими методами сбора налогов лишь тогда, когда у него не было иного выхода. То есть – когда ему приходилось изымать монеты из оборота, чтобы расплавить их и отчеканить новые.
Добавить к этому запрет на обращение старых денег – и все, что спрятано в кубышках, под половицами и под землей, становится бесполезным. Конечно, если монеты выкопать и расплавить, чтобы добыть сколько-то золота или серебра, можно получить какую-никакую прибыль, но плавить деньги не так-то легко: за всеми плавильнями постоянно следят.
Поэтому все несут старые деньги на монетный двор. Король тогда может менять старые монеты на новые по любому курсу, какой захочет назначить; заодно и налог собирает.
– Мой опыт подсказывает мне, что деньги у монастыря есть. Король это знает, потому и действует так. Раз даже торговцы знают, как превращать деньги в товары, едва ли монастырь будет держать все свои деньги в бумагах.
– Думаю, король хочет воспользоваться этим случаем, чтобы захватить власть над монастырем, имеющим в Уинфилде большое влияние, и заодно нас отсюда вышвырнуть. Во-первых, он заберет земли монастыря в качестве налогов, во-вторых, тем самым и от нас избавится, пальцем не пошевелив, – ведь нам эти земли и нужны.
– И торговлю шерстью, видимо, тоже хочет прибрать к рукам.
– Есть такая возможность. Нигде не проходит такое громадное количество шерсти, как здесь. Если он властвует над монастырем, то может назначать любые цены на шерсть, какие ему заблагорассудится.
Лоуренс и Пиаски стояли по обе стороны круглого стола, Хоро и Коул – рядом с Лоуренсом. Посреди стола лежала схема с выписанными вариантами и возможностями, на составление которой Лоуренс и Коул потратили ночь. Даже тот, кто недостаточно умен, чтобы соображать подобные вещи на ходу, может спокойно обдумать все в подробностях и обнаружить что-нибудь полезное.
– Если бы они не купили волчьи кости, уверен, они смогли бы наскрести денег и выполнить требование короля. Но раз сейчас у них денег нет…
– Они, скорее всего, сделают вид, что деньги у них есть, – продолжил Пиаски мысль Лоуренса. – Скорее всего, набьют ящики камнями, потом скинут их в какую-нибудь расселину и сделают вид, что при перевозке вышла авария. Пастухи должны знать места, где можно устроить такую «аварию»; ну а если подходящей расселины поблизости нет, то уж болото-то найдется.
На это объяснение все сидящие за столом кивнули; один из них спросил:
– Сколько примерно денег им потребуется заплатить?
Пусть собравшиеся за столом и были блестящими торговцами, но они уже довольно долго не занимались торговлей лично, и им требовалось что-то понагляднее, чем просто число монет.
– Скорее всего, лишь часть платы будет в монетах… Я бы сказал – десять-пятнадцать ящиков вот такого размера.
– По такому толстому снегу им даже на санях трудно будет проехать. Скорее всего, они отправятся большой процессией.
Никто не решится встрять, когда бродячий торговец высказывает свои мысли по части перевозки груза. Лоуренс продолжил:
– Сомневаюсь, что они управятся малой и незаметной группой.
– Понятно… значит, если мы дадим понять, что знаем о королевском указе, они ничего не смогут предпринять. И если мы затем предложим им руку помощи, видимо, они пойдут на переговоры.
Таким тоном человек обычно говорит, когда обдумывает, в какую сторону попытается сбежать загнанная в угол крыса. Лоуренс вспомнил, как им самим вертели, как такой вот крысой, в портовом городе Кербе. По сравнению с этим его приземленное существование человека, который всего-навсего покупает и продает товары, казалось мирным, как жизнь в деревушке где-нибудь в глухомани.
Не то чтобы Лоуренс имел какое-то особое мнение о тех или иных способах ведения торговли. Но обсуждение, в котором он участвовал сейчас, было для него совершенно новой азартной игрой, и это позволяло ему сохранять холодную голову.
– Если мы собираемся сделать ход, его надо сделать быстро. Если из-за нас они слишком запаникуют, то могут наломать дров и потерять все. Все-таки они остаются слугами Господа, в каком бы отчаянии они ни находились… они могут просто предпочесть умереть во славу Господню, нежели жить в позоре.
– А среди них есть люди, достойные уважения. Мы не разбойники, потому должны действовать с осторожностью.
Есть такая поговорка: «Замок на вершине холма от глаз не скроешь». Смысл ее заключается в том, что человек, обладающий высоким положением в обществе, должен вести себя подобающе. Во всяком случае, сидящая за столом четверка не нуждалась в том, чтобы им напоминали эти слова.
– Что ж, давайте тогда откроем правду здешним монахам. Та неприятная парочка по-прежнему шныряет поблизости?
– Пойду узнаю. Если не найдем, рассказывать ли остальным?
– Нет, не стоит. Эти двое – подручные тех, кто в главном отделении. Скажи приору. Он сейчас должен вести дневную службу, и он по крайней мере способен сесть на коня.
По комнате разошлась короткая волна смеха – в торговом отделении жило множество монахов, слишком толстых, чтобы самостоятельно забираться на лошадь.
– Хорошо, – вежливо ответил Пиаски, склонив голову.
– Я сомневаюсь, что главенство монастыря с их медленными мозгами сможет быстро принять решение и сразу заняться перевозкой ящиков, но на всякий случай предлагаю с рассветом поместить наших людей в каждом из крупных постоялых дворов и других домов.
– У некоторых из здешней верхушки есть кровные родственники при королевском дворе. С такими связями монастырь должен более-менее предвидеть, что будет происходить, поэтому надо оставаться наготове.
– Точно сказано. Но у нас все получится.
– Да благословит нас Господь!
И на этом совещание завершилось.
***
Все отделение было словно охвачено пламенем. Да нет, даже это сравнение выглядело неудачным – такой хаос тут воцарился.
Приор по имени Ройд, когда узнал о королевском указе, выронил Священное писание, которое благочестиво сжимал в руках; а потом, когда подбирал его, случайно сшиб свечу. Настолько очевидной была его тревога.
