Хотя французы уже успели привыкнуть к смерти, они все же не могли несколько минут оправиться от потрясения. Почему этот благородный и могучий человек, стойко выдержавший все невзгоды, наконец, милейший и воспитаннейший джентльмен превратился в холодный, окоченевший труп?!
Сэр Паркер вошел в жизнь наших друзей в обстоятельствах исключительно драматичных. Общая опасность, совместная борьба с кровожадными пиратами сблизила их. Отважная пятерка считала англичанина своим другом.
Несмотря на очевидность происшедшего, друзья все еще не в состоянии были поверить своим глазам. Кошмарная реальность не укладывалась в голове.
— Доктор, — потерянным голосом спросил Андре, — неужели ничего нельзя сделать? Он мертв, не так ли?
Старый морской хирург опытной рукой прощупал безжизненное тело сэра Паркера. Внимательно выслушав грудную клетку, приложив ухо к сердцу, детально изучив глазные белки, он отошел от кровати и безнадежно махнул головой.
— Ничего не поделаешь! — проговорил Ламперьер. — Медицина бессильна. Сэр Паркер мертв уже часа четыре.
Андре, Фрике и Пьер одновременно обнажили головы и молча встали у изголовья умершего. Помощник же капитана рыдал, стенал и чуть ли не бился в истерике, всячески демонстрируя, что эта потеря для него невосполнима, что в лице сэра Паркера он потерял единственную опору, своего благодетеля, едва ли не родного отца. Его выкрики странно было слышать в тишине каюты, на фоне благоговейного молчания французов. Затем помощник стремительно вышел, будто не мог долее видеть труп своего бывшего капитана, и принялся нервно ходить вдоль палубы.
— Надо заметить, — медленно проговорил доктор, — что несчастный очень страдал, минут пять, не меньше. Это не кровоизлияние, могу поклясться. Быть может, при вскрытии черепа по мозговой оболочке мы бы и смогли установить следы удушья, но у меня нет достаточной квалификации для подобного дела. Да и к чему все это?.. И тем не менее вскрытие помогло бы ответить на вопрос, стал ли сэр Паркер жертвой убийцы…
— Убийцы? — вскричал Андре.
— А почему бы и нет? Я ищу гипотезу. Если это не патология[192], то, возможно, отравление… Не забывайте, что мы находимся в краю самых изощренных и сильнодействующих ядов.
— Но я не вижу среди членов экипажа никого, кому смерть несчастного сэра Паркера принесла бы пользу.
— Мы ведь никого здесь не знаем. Да и сам сэр Паркер многих узнал совсем недавно. Эта яхта — завидная добыча для негодяев.
— Мы готовы защищать ее как от внешних, так и от внутренних врагов.
— Кто знает! Быть может, именно этим нам и суждено заняться.
— Доктор, вы меня пугаете. Пожалуй, впервые за всю мою жизнь я боюсь чего-то. Наши жизни нам не принадлежат. Если вы полагаете, что здесь было совершено преступление, то как объяснить, что дверь заперта изнутри и нет ни малейших следов борьбы…
— А настежь открытый иллюминатор? Какой-нибудь тщедушный человечек вроде помощника капитана преспокойно может пролезть в это отверстие, — тихо проговорил Фрике.
— Вот о чем я и боялся заговорить, друзья мои, — отвечал доктор. — Поверьте моим предчувствиям, что чем дольше мы пробудем здесь, тем в большей опасности можем оказаться. Необходимо скорее покинуть яхту и высадиться на берег. А пока пусть никто из вас не берет в рот ни крошки съестного, ни глотка воды. Что же касается умершего, то внутренний голос говорит мне: будущее откроет нам тайну его гибели и, быть может, нам удастся отомстить убийце сэра Паркера.
Не сказав более ни слова, пятеро мужчин вернулись в салон, собрали вещи и направились просить у синьора Пизани немедленно высадить их на берег. Внезапное решение вызвало у новоиспеченного капитана удивление, которое он даже не счел нужным скрывать.
— Даже и не думайте, господа. Для вас здесь ничего не изменилось. Я буду счастлив продолжить дело нашего несчастного капитана. Нам известно, каковы были его намерения. Мы все очень обязаны вам… Вы не можете покинуть нас просто так. Вслед за моим благодетелем я говорю: ваши враги — это и наши враги.
Андре мгновенно остановил эти словоизлияния бывшего помощника капитана:
— Мы признательны вам и за выказанное гостеприимство, и за предложенную помощь, но тем не менее в данных обстоятельствах не следует забывать, что у сэра Паркера есть наследники. Яхта, которой вы всего лишь управляете, по закону принадлежит его брату. И нам кажется, что, мягко говоря, неэтично распоряжаться чужой собственностью. Соблаговолите организовать высадку. Мы найдем на берегу проводника, который доведет нас до голландских владений.
Синьор Пизани не сдавался, он по-прежнему старался переспорить французов, желая задержать их на борту. Понадобились общие усилия (возможно, — кто знает? — аргументом послужило внушительное вооружение), чтобы итальянец наконец согласился. Друзья заняли места в лодке, и двое даяков начали грести к берегу.
Прошла неделя, и «Конкордия» с приспущенным флагом и желтой эмблемой на мачте, означавшей, что на борту заразная болезнь, бросила якорь в виду острова Борнео.
Множество малайских лодчонок, обычно кружащих возле остановившихся здесь судов, завидев зловещую эмблему карантина, поспешно отходили подальше от судна, мало заботясь о том, чтобы установить связь с зараженным экипажем. Надо сказать, не только малайцы, но и представители местных властей не спешили вступать в контакт с «Конкордией».
Всяческие сношения с зараженными строго-настрого запрещены. Нарушителя ждут суровые меры. Яхта получит свежие продукты, общение будет происходить по понтону, как предписано инструкцией. Скоро ночь, одна из бесконечных экваториальных ночей — душных и темных настолько, что кажется, будто весь мир укутан в черный бархат.
Несмотря на категорический запрет санитарных служб, — запрет, который европейские советники умеют заставить уважать даже султана, — большая лодка с несколькими малайцами на борту покинула рейд и приблизилась к яхте, словно уснувшей на неподвижных волнах. Хотя не видно было ни зги, малайцы будто инстинктивно чувствовали, как именно расположена «Конкордия». Послышался свист. Затем, обменявшись на первый взгляд ничего не значащими словами, которые, вне всякого сомнения, служили паролем, с яхты сбросили трап. Один из тех, кто правил лодкой, поднялся на борт, и человек, чей характерный акцент выдавал синьора Пизани, подал ему руку.
— Хозяин с тобой? — спросил он обеспокоенно.
— Быть может… — уклончиво отвечал незнакомец. — Хозяин везде, он слышит и видит все… Его приказания исполнены?
