– Что ты делаешь со мной, мой Игрок номер два?
Толпа вокруг сходит с ума – люди прыгают на месте, подпевают, танцуют, и всё вокруг превращается в какофонию звуков и движений. Когда песня заканчивается, Зара уходит за кулисы, а позже, когда народу в клубе становится поменьше, выходит к Крэйгу, ожидающему её у барной стойки.
– Должен сказать, – усмехается он, – я немного удивлён, что ты кричишь со сцены о своей личной жизни.
– Во-первых, это называется «петь», – отмахивается Зара, – а во-вторых… Ну, я подумала, хватит уже делать из этого тайну.
– Делать тайну из чего?
– Типа, из того, что я подцепила идеального парня, – усмехается Зара. – Он, кстати, ждёт меня за кулисами, так что, пойду, если ты не…
Крэйг усмехается, глядя, как она притворяется, что уходит, и притягивает её к себе.
– Хорошая попытка, – бормочет он, целуя Зару. Она игриво бьёт кулаком в его массивное плечо. – Прикольная песенка, кстати.
– Там есть ещё куплеты, – улыбается она. – Но я оставила их на потом. Для, знаешь, приватного концерта. Ты в деле?
– Все билеты только что распроданы, – кивает Крэйг. – Так что, мы домой или…
– Шутишь? Сегодня наша годовщина! Мы будем тусоваться так, словно завтра никогда не наступит, зануда.
Вспышка возвращает нас в реальность.
– По-моему, – медленно произносит Зара, – это… именно то, что нужно. – В первое мгновение я думаю, что она говорит о видении, но она включает устройство, которое ей протянул Ваану – небольшой планшет. Зара поднимает его на уровень глаз и щурится, а потом её лицо озаряет широкая улыбка. – Ну конечно… Ирис.
Пальцы Зары двигаются над клавиатурой так быстро, что невозможно за ними уследить.
– Внимание! – раздаётся голос Ирис. – Система безопасности под угрозой! – голограмма мерцает, а потом её речь становится бессвязной, как на зажёванной пластинке. – Это пр-гр-ммное об-чение прин-жит К-рол-ве М-ртв-цов.
– Вот это моя девочка, – выдыхает Крэйг, улыбаясь от уха до уха.
– Восстанавливаю доступ к Имоджен! – сообщает Зара.
Голограмма вдруг застывает, а воронка в небесах над нами… Перестаёт увеличиваться. Искрящееся сияние вокруг тела Эстеллы в голове робота затухает.
– Ирис, – неуверенно зовёт Куинн, – ты можешь освободить Эстеллу?
Голограмма вздрагивает, переводя взгляд на Куинни, а потом – на Рурка, который как раз в этот момент ухитряется освободить рот от кляпа.
– Это действительно то, чего ты хочешь? – спрашивает он. – Освободить дочь Оливии?
Голографическое лицо искажается яростью.
– Ирис, – Эстелла приходит в себя незаметно для всех остальных, – пожалуйста, вытащи меня отсюда.
– Эбигейл, – произносит Ирис. И в следующее мгновение Омега грузно опускается на колени, а стеклянная дверь распахивается. – Разумеется. Я бы оказала твоей матери плохую услугу, если бы не сделала то, что правильно.
Майк бросается к Эстелле и вытаскивает её из кабины. На её щеках пылает лихорадочный румянец, но теперь, к счастью, ей ничто не угрожает. Омега тем временем ставит связку кристаллов на пол.
– Не может быть! – орёт Рурк. – Тупая корова! Твоё программное обеспечение было создано, чтобы предотвратить это! Активируй протокол…
Шон и Келе, переглянувшись, опускают Рурка лицом в пол.
– Прости, дорогой, – нараспев произносит Ирис, или Имоджен, хрен их теперь разберёт, – я тебя не расслышала. – она разворачивается к Алистеру. – Я понимаю, что принять свою истинную природу было сложно. Но я хочу, чтобы ты знал: ты всегда будешь моим сыном, несмотря на то, что он, – голограмма указывает на Рурка, – отказывается быть твоим отцом.
Алистер кивает, не в силах произнести хоть слово.
– Посмотрите вокруг, – вдруг произносит Шон. – Кто-то вообще понимает, где мы?
Я растерянно оглядываюсь. Пространство по-прежнему искажено воронкой, и складывается такое же ощущение, как во время путешествия сквозь измерения. Воронка словно окутала крышу «Небожителя» коконом, края которого кажутся пропущенными через калейдоскоп.
– Мы в пространстве между всеми возможными временными линиями, – замечает Ирис.
Так, вообще-то, теперь нам нужен Ваану. Я подхожу ближе к сверкающим кристаллам. Кто-то окликает меня, но я, не оборачиваясь, протягиваю руку к тому из кристаллов, который положила сюда сама несколько дней назад, и вдруг ощущаю, как всё моё тело сдавливает, словно протягивает через трубу – а потом я оказываюсь в незнакомом мне доселе месте. Связки пылающих разными цветами кристаллов как будто растут из фиолетовой пыльной почвы, тёмные небеса освещены двумя лиловыми лунами, из-под земли бьют гейзеры – только не с водой, а с энергией.
Что ещё за…
– Эй, кто-нибудь, – неуверенно зову я. – Здесь… Кто-то есть?
Я чувствую, что я не одна, но никого не вижу.
– Э-э… Ваану? – неуверенно зову я.
И тогда он появляется передо мной. По-прежнему прозрачный, всё же в свете лиловых лун он кажется куда более материальным, чем тогда, когда протягивал Заре её планшет.
– Я… что происходит? – спрашиваю я. – Где мы?
Искры в груди Ваану сверкают алым.
– Это мой дом, дитя. Каким я помню его перед тем, как взорвалось первое солнце и возникла чёрная дыра. Всё погибло в пламени, всё, что я когда-либо знал… И, когда мир раскололся, меня пронесло сквозь чёрную дыру, через огромное пространство, и так я попал на Землю. В этот самый момент и возник вулкан на Ла-Уэрте… И меня разбило на кусочки.
– Почему ты показываешь мне это место?
– Хотел, чтобы ты увидела мой дом, – кажется, бесплотное тело пожимает плечами. – Хотя он находится очень далеко от Земли, мы куда больше похожи на людей, чем кажется. Позволь-ка я тебе покажу кое-что ещё, – призрак подходит вплотную ко мне и протягивает свою призрачную руку к моему лицу.
Когда я ожидаю, что его ладонь сейчас пройдёт сквозь мою кожу, вместо этого почему-то приходит ощущение тёплых пальцев на моей щеке. И перед моими глазами вспыхивает видение: Диего сидит в одиночестве в готовящемся к взлёту самолёте и с тоской смотрит в окно.
– Как и наши, их сердца обладают неизмеримой силой.
Голос Ваану в этот момент звучит, кажется, прямо в моей голове. Впрочем, ведь всё это и так происходит только в моих мозгах.
Диего откидывается назад, на сидение, и прикрывает глаза.
– Как и мы, они умеют останавливать время. Замораживать его, оставляя какие-то моменты навеки в своих душах.
Видение сменяется – Вечное расхаживает вокруг пустых пьедесталов в храме, где я впервые её встретила.
– И очень часто они пытаются изменить то, что им неподвластно.
Готовясь к погружению в анабиоз, Рурк нервно измеряет шагами свой кабинет.
– Мы настолько похожи, – говорит Ваану, когда я снова оказываюсь на планете, которую мне он мне показал, – что я сумел создать человека из осколка своей сущности. – НЕТ. – Создать жизнь. – Заткнись. Не говори этого. Я всё равно не поверю, НЕ ГОВОРИ! – И ты превзошла все мои ожидания, дитя.
Ох, нет.
Нет-нет-нет-нет-нет!
Это попросту невозможно!
Холод сковывает всё моё тело, и я не могу, кажется, даже дышать.
Я – осколок Ваану. Потерянный фрагмент!
– Зачем? – я могу только беззвучно шевелить губами.
– Ты была нужна им, Марикета, – мягко говорит Ваану. – Каждому из них. Без тебя они не сумели бы пройти этот путь. И без тебя я не был бы так близок к тому, чтобы снова стать целым. Моя энергия была лишь семенем, которое проросло в нечто совершенно необыкновенное благодаря твоим друзьям. Несмотря на то, что я фактически дал тебе жизнь, именно они сделали тебя человеком.
Я – инструмент. Я искусственная. Меня сделали для того, чтобы я помогла восстановить это странное существо напротив меня.
Ваану, кажется, может слышать мои мысли, потому что он качает призрачной головой и замечает:
– Нет, Марикета. Ты действительно была им нужна. Каждому из них. Ты стала тем самым человеком, все они нашли то, чего им не хватало.
Я чувствую, как по моим щекам стекают слёзы, а потом вдруг принимаюсь хохотать, захлёбываясь рыданиями.
