показалось, что я замечаю какое-то движение между плотно сомкнувшимися ветвями.
Во мне заговорило любопытство. До этого дня я ещё ни разу не отходил от моей пещеры. Сам не знаю, почему я довольствовался наблюдением за Внешним миром исключительно с маленькой каменистой площадки. Для меня это место казалось необъятным миром, и расширять его ещё больше я не испытывал потребности.
Но сейчас непонятные звуки манили меня с неодолимой силой, и я начал спускаться с горы. Чтобы не мешали мелкие камни и заросли трав и кустарника, покрывавшие склон, я придал себе роста, насколько мог. Мы появляемся на свет с врождённым умением легко преодолевать самые неприступные горные кручи, поэтому мой спуск с горы был быстрым и лёгким.
Впервые я стоял среди высоких деревьев, а не глядел на них сверху. Солнце уже почти село, и в лесу царил полумрак, но я хорошо видел в темноте и мог бы полюбоваться новой, непривычной для меня картиной, если бы не моя цель. Непонятные звуки были слышны здесь гораздо отчётливее, и я пошёл на них.
Между деревьями я скоро заметил просвет, и когда достиг его, мне открылась такая удивительная картина, что я замер, не решаясь шагнуть на поляну.
Чтобы вы поняли, что же меня так изумило, я хочу напомнить, что до той минуты никогда не видел других живых существ, кроме представителей моего племени (птицы, мелкие звери и насекомые не в счёт).
А тут на поляне я увидел существ, которые были и похожи, и не похожи на нас, детей горы. Они были примерно того же роста, как и мы, также имели руки, ноги, голову и туловище. Но на этом сходство кончалось. Эти создания были гораздо более изящными, воздушными, чем мы. Их лица были совершенно гладкими и чистыми, а головы, наоборот, были украшены длинными волосами, развевающимися при каждом движении. И одеты они были не в удобные практичные куртки и штаны, а в какие-то столь лёгкие и воздушные наряды, что мне подумалось, не из тумана ли они сделаны.
Стало понятно, откуда слышались мне удивительные звуки: эти существа (я буду называть их девушками, потому что позже я увидел, что, если они на кого-то и похожи, так это на человеческих девушек) пели! Мой народ тоже любил петь, но эти песни были совершенно иными. Наши песни были бодрыми, трудовыми, в них чувствовался ритм ударов молота, звон металла, гудение плавильного горна. А в той мелодии, которую я слышал сейчас, звучала нежность, весеннее томление пробуждающейся природы, восхищение красотой Внешнего мира. Всё это было очень близко моим тогдашним чувствам, поэтому я слушал, как заворожённый.
А ещё удивительные создания танцевали. Они то сходились к центру поляны, то отступали назад, то кружились вокруг себя, то высоко подскакивали, а потом очень медленно опускались, как медленно и плавно опускается птичье пёрышко. Мне казалось, что ещё немного, и они взлетят.
Не знаю, сколько длилось это волшебное зрелище, и сколько времени я наблюдал за ним, как зачарованный.
Наконец, пение и танец закончились. Девушки разбрелись по поляне, и тут одна из них заметила меня:
– Сёстры, смотрите – новенький!
Все столпились вокруг меня.
– Привет тебе, новенький!
– Как тебя зовут, новенький?
– Кто твой отец, новенький?
– Где твой отец, новенький?
– Ты в первый раз вышел из горы, новенький?
От обилия вопросов я растерялся.
– Меня зовут Руб, я найденный сын Купра…
– О, как мы рады за Купра! Он так давно мечтал о сыне! Купр, Купр, где же ты? Иди сюда, мы хотим тебя поздравить!
– Купра здесь нет, – признался я.
Вперёд вышла одна девушка. Вы её видели, это была Гелиселия. Как и в случае с нашими именами, на языке дочерей воздуха это имя звучит совсем иначе. Но я передаю его смысл. В ее имени соединены наименования двух светил: Гелиоса – солнца и Селены – луны. Почему её так звали, я объясню немного позднее. Очевидно, он была здесь главная. Её голову украшал странный с виду металлический обруч с зубчиками. Позже мне объяснили, что это – корона или венец, и это – знак её главенства. Прим тоже был самым главным среди нас, детей горы, но никакой короны не носил. У каждого народа свои обычаи…
– Скажи, – строго спросила Гелиселия, – как получилось, что ты оказался во Внешнем мире один, без наставника? Новичкам это запрещено.
Сначала я молчал. Дело в том, что наш народ совершенно не умеет врать. Мы можем или говорить правду, или молчать. Живя долгие годы среди людей, я так и не смог научиться говорить то, что не соответствует действительности. Единственное, что мне удавалось, это придумывать такие фразы, в которые я вкладывал свой смысл, а слушавший меня понимал всё по-своему. Только иногда, в исключительных случаях и с большим трудом я могу заставить себя произнести что-то не совсем правдивое. Это бывает, когда дело касается спасения моего народа.
– Купр занят, – наконец ответил я.
Признаться, я был смущён. Никто и никогда, даже Прим, не разговаривали со мной так строго и властно.
– Я поняла, что ты вышел во Внешний мир самовольно. Поверь, самоволие – это дурная черта характера. Часто она приводит к большим бедам. Не мне распоряжаться твоим поведением. Но послушай доброго совета. Вернись в гору, расскажи всё честно своему отцу-наставнику, и пока не познаешь всех тонкостей этой жизни, не выходи из его повиновения.
Я ничего не ответил, повернулся и зашагал по направлению к горе.
72. Рассказ Руби. Девы воздуха (продолжение)
Купру я так ничего и не сказал. Я решил, что не буду больше покидать гору. Пять раз наполнялась водой моя агатовая чаша. Перед глазами всё время маячили воздушные трепетные фигурки, в ушах звучали волшебные звуки их песен. Работа валилась из рук. Наконец я не выдержал. Я подумал, что не будет большого греха, если я выйду из пещерки и побуду немного во Внешнем мире. Я не буду спускаться с горы, не буду встречаться с удивительными воздушными созданиями.
Я вышел из горы, когда уже совсем стемнело. Небо было звёздным, погода тихой и тёплой. Раньше, бывало, в такие минуты я просто тихо и безмятежно любовался окружающей красотой. Но сейчас душа моя была неспокойна, я всё время прислушивался, глаза мои были устремлены в то место, где, как я знал, находилась заветная поляна. И вскоре я услышал знакомое пение. Но звуки доносились до меня так тихо, что я почти ничего не мог разобрать. И я решил подойти поближе к поляне.
«Мне вовсе необязательно попадаться им на глаза, – рассуждал я. – Спрячусь за деревом и немного посмотрю и послушаю…»
Надо ли говорить, что я тотчас же исполнил то, что задумал. И, конечно же, вскоре меня обнаружили.
– Это опять ты? –
