колотилось так громко, казалось, оно своим грохотом заглушит тихий ответ за дверью спальни, которого так сильно ждёт Мари.
– Ты права. И не хочу тоже. Я разочаровался в этом человеке.
– Дети часто разочаровывают родителей. Нужно уметь прощать.
– Кому нужно?
– Ей. И мне.
– Но мне это не нужно. Ты не можешь насильно заставить меня общаться с людьми, в которых я разочарован.
– Она не чужая тебе. Это твоя дочь.
– И она разочаровала меня. Разговор пошёл по кругу. Прости, но я больше не считаю нужным продолжать его. Спокойной ночи.
Полоска света на полу под дверью спальни исчезла.
В яростном бессилии отбросив голову назад, Мари весьма болезненно ударилась затылком о стену. Это отрезвило её. С шумом выпустив из лёгких воздух, она зашлась в немом крике. По щекам покатились слезы, ставшие её постоянными спутниками, совсем как у Юты. Запустив пальцы в кудри, девушка сжала ладонями виски, специально причиняя себе физическую боль, чтобы удержать мысли под контролем. Душа требовала немедленно заполнить огромную чёрную пустоту внутри, но Мари при всём желании не знала, чем же ей помочь самой себе. В изнеможении она сползла по стене и упала на колени, уткнувшись локтями в пол.
– Я не хочу, не хочу, не хочу так жить. Можно мне умереть? Пожалуйста! У меня нет друзей, меня бросили родители, я никому не нужна в этом мире! Мне так одиноко… Я не хочу больше так жить, – горячо шептала она, оставляя на ковре нежного кремового оттенка мокрые следы от слёз.
С того дня прошла неделя, а в жизни не изменилось ничего. Она по-прежнему продолжала влачить своё жалкое существование, несмотря на мольбы, отправленные во Вселенную. Раньше она верила, что Вселенная слышит каждого из нас. Теперь она перестала верить и надеяться.
Каждый день Мари начинала с мысли о том, что вот этот-то уж точно последний. Сегодня её переедет поезд, машина или, на крайний случай, велосипедист. Хоть кто-то, кто поможет ей отправиться туда, куда она заслужила тяжестью своих земных поступков.
Спустив ноги на пол, она села в кровати и исподлобья оглядела комнату недовольным взглядом своих небесных глаз, которые приобрели мутный оттенок после ежевечерних рыданий. По её мнению, сегодняшний день был еще хуже всех предыдущих, ведь он стал не только новым днем исчисления её отвратительного существования, но и новым годом летоисчисления. Юте исполнилось шестнадцать семнадцатого декабря. Мари отпраздновала в одиночестве на подоконнике свои шестнадцать ровно через восемь дней после праздника бывшей подруги. Она не получила ни подарков, ни поздравлений. Даже от родителей. Они настолько талантливо сыграли холодное безразличие и отстранённость, что Мари захотелось подняться на табурет и рукоплескать их актёрскому таланту.
Пока они сидели у себя в комнате и смотрели очередную серию комедийного сериала по телевизору, она, прикрыв дверь, наигрывала на гитаре песню собственного сочинения, набросанную в блокнот впопыхах на уроке химии. Эта песня уверенно пробила бы даже самую зачерствелую броню жестокости и холодности своей безысходной волной, обрушивающейся на слушателя с силой близкой к цунами. Но, увы, это не про её родителей. К творчеству своей дочери они оба относились с подавляющей долей скептицизма.
– Интересно, может хоть Санта вспомнил о моём существовании и принёс мне мешок угля под ёлку за то, что я была достаточно плохой девочкой вторую половину этого года, – проворчала она себе под нос и поплелась в зал, единственную украшенную к празднику комнату в их квартире.
Глупо полагать, что после выполнения задания от Инсинуатора и Дня рождения в гордом одиночестве, под ёлкой завалялся хотя бы подгнивший мандарин. Кроме начавших осыпаться хвойных иголок там не было ничего.
– Идите вы к чёрту, родители, – прошептала она, с ненавистью глядя в сторону спальни. – Идите вы к чёрту.
Вытащив из-за шкафа гитару, она сбросила на пол плед и села прямо на него, скрестив ноги по-турецки. Сегодняшнее настроение жаждало лирики. Эту песню Мари однажды слышала на городском празднике, её исполнял знаменитый в определённых кругах барабанщик Арис. Ко второму куплету с ним в унисон пела уже вся толпа, собравшаяся на массовые гуляния в тот летний вечер. Прямо там, стоя среди людей и не сводя зачарованного взгляда с музыканта, Мари отыскала в сети необходимые аккорды, а дома за ночь выучила наизусть слова. Раньше текст казался чересчур мрачным и замысловатым для нежного перебора струн на гитаре. Для бесперспективного настоящего эта песня подходила как никогда.
«И солнце скрывает закаты над нами,
И души скребут по стеклу.
Не думая били в сердце словами,
Не видя уходов во тьму.
И лампа в подвале теперь в паутине
И треснуло в раме окно.
Летний прибой на старой картине
Живёт своей жизнью давно.
Осыпется пеплом последний наш вечер
И пламя погаснет свечи.
Растает как лёд зыбкая бесконечность,
Ты больше меня не ищи.
Я там, где рассвет прогоняет туманы
И сходятся в жизни пути
Я там, где киты бьют хвостом океаны
И поводов нет загрустить.
Останется в памяти наша беспечность
Останутся звезды, песок и моря.
Останутся ночи, мечты, вера в вечность
Останусь и я. Но уже без тебя»
Телефон в кармане пижамы издал тихий гудок вибрации. Осторожно отложив в сторону гитару, отпечатком пальца Мари разблокировала свой смартфон и развернула сообщение на весь экран.
Макс.
«Я следующий. Зайди на канал»
«Остался только Данис. Каковы шансы, что он может оказаться Инсинуатором?» – отправила Мари ему в ответ.
«Нулевые. Это бред, Марика. Для этого нужны стальные яйца»
«Мои нервы на пределе»
«На канал. Живо»
1 января. Полночь.
Моя семья этот Новый год встретила в узком кругу. Я и родители. Отцу задержали зарплату на работе, поэтому праздничный стол у нас оказался накрытым благодаря запасам с осени. Ассорти из солёных огурцов и помидоров, овощное лечо, тушенка из мяса кролика, маринованные грибы и компот из клубники. Я не жалуюсь, нет. Помню, раньше, когда моя семья жила достаточно бедно, мы часто спасались мамиными закрутками. В том числе тушеной рыбой и крольчатиной, которую отцу высылала сестра из деревни. Именно такой стол для меня является по-настоящему праздничным, как тёплое воспоминание из детства. Я видел, что отец чувствует себя неловко, но мама, как всегда, удачно сгладила все зачатки конфликтов, который в любой другой семье могли бы разыграться на пустом месте. Благодаря матери моя семья до сих пор полная, потому что отец ни грамма не ценит её хорошее отношение к нему. Оскорбления и недовольные взмахи руками, будто он пытается отогнать от себя назойливую муху – вот постоянные
