созывом дружин и оруженосцев, боями и захватом замков.
— Да ладно? — удивился я, поднимаясь на локте. — А как же король? Он-то зачем?
— Все сложно, Рей. Тут все иначе. Я поговорила и с погонщиками, и с господином Сергиосом тоже много общалась, зря ты избегал общества купца!
— Я боялся, что у него от моего присутствия амулет треснет.
— Смотри, чтобы у тебя от собственной важности харя не треснула… — жестко осадила меня Отавия.
Я на самом деле избегал купца. Не нравился он мне. А вот принцесса нашла со стариком общий язык, так что частенько нам перепадала возможность первыми напоить лошадей, да и ужинала Отавия время от времени в обществе купца. Я не противился этому — пусть сейчас мы и путешествовали как безродный ювелир с девицей, что сбежала за ним из отчего дома, но Отавия растилась как властительница целой империи. Ей было мало меня — в смысле общения. Она выросла в окружении людей, историй, учителей, так что если компания склочного купца была ей по душе, то и я не противился. Да и не мог противиться, строго говоря.
— Я к тому, что тут надо быть начеку, учитывая твой характер, — продолжила Отавия. — Вспомни Дика. Тут таких — каждый первый, самый мелкопоместный, самый провинциальный дворянчик мнит себя тут властелином, и таковым в пределах тройки деревень он и является. А король — лишь так, самый крупный, богатый и от того сильный аристократ из прочих равных. Так что не теряй голову.
Я ничего не ответил, только смотрел в звездное небо, прокручивая в голове слова принцессы. Властелины, дворяне… Идиоты и гордецы, что встретятся нам на пути, могут стать проблемой. Нет, я не боялся, что с нами что-то сделают — меня очень трудно убить. Я боялся излишнего внимания к Отавии. Слишком яркой она была, слишком светлой и… величественной. Путешествие закалило ее. Ушла юношеская одутловатость, а вот изгибы принцессы, наоборот, становились все более и более женственными. Вкупе с ее горделивой осанкой и светящимися острым умом глазами, наряди ты ее хоть в мешковину — происхождение не скрыть. Я и вовсе не переставал удивляться, как Сергиос до сих пор не начал задавать нам неудобных вопросов, на которые у нас не будет приличного ответа.
— Я понял тебя, я буду аккуратнее, — шепнул я принцессе, но ответом мне стало только ровное сопение.
Отавия уже спала, уткнувшись щекой и носом в мое плечо.
Когда мы пересекли границу и зашли на земли Аштонов, у меня в груди поднялось какое-то нехорошее предчувствие. И дело было не в том, что мы все ближе и ближе подходили к цели нашего перехода. Скорее, меня беспокоило то, что караван может не продвинуться дальше поместья местных дворян.
Сергиос затянул наше путешествие почти на месяц, и сейчас в самом разгаре стояла осень. Селяне собирали скудный урожай, который они кое-как выцарапали из этих каменистых земель, а редкие лесополосы, состоящие из низкорослой лиственницы, уже окрашивались в желтое, золотое и бардовое. Все вокруг увядало и умирало, усыхало, это касалось и нашего каравана в том числе.
Поход для купца Сергиоса оказался крайне удачным. Мы зашли в четыре предгорные долины и минимум десяток поселений старателей на территории Агрании, где старый торгаш и сбыл большую часть своих товаров. То, что осталось же, Сергиос планировал продать в ближайшем достаточно крупном для этого городе, а после — отворачивать на юг, к побережью. Это мне тихо рассказала Отавия еще несколько недель назад, когда в очередном поселке горняков довольный Сергиос командовал погрузкой местных товаров, кои он выменял натуральным торгом с огромной для себя выгодой.
Так что глядя на села, деревни и хутора, что тут и там возникали на нашем пути во время путешествия через земли местных дворянчиков, я тревожился только об одном — мы останемся сами по себе.
Корни этой тревоги были просты и незамысловаты: мы слишком сильно вложились в этот переход — ведь для поддержания легенды мне пришлось купить кое-каких камней на амулеты, дабы оправдать нашу легенду в глазах купца — а маршрут оказался короче, чем планировалось. В Лесаленте, во время переговоров, Сергиос убеждал меня, что хочет пройти вплоть до порта Итрисос, или даже до порта Брейлер — две крупнейшие торговые гавани Гохринвии, что лежали на пути к столице королевства, славному граду Эбрук.
Такой маршрут нас с Отавией устраивал, потому что вдоль побережья, между столицей княжества Хелайсия и самым восточным гохринвийским портом Ренх была проложена отличная широкая дорога, откуда по земле можно было добраться до столицы атем-раид, то есть, до столицы южных келандцев — портового города Рейч.
Соваться сразу в Великую Степь, к народу Витати, было бы форменным самоубийством. Так что мы выбрали самый дешевый из возможных маршрутов до Рейча. Однако теперь, если Сергиос окончит свое путешествие в северных землях Гохринвии, то сможет спокойно отвернуть на юго-запад, наплевав на все наши договоренности…
Подливала масла в огонь моих тревог и всеобщая радость прочих участников путешествия. Наемники с каждым днем вели себя все расхлябаннее и веселее, предвкушая получение расчета в Лесаленте, вечно недовольная пара гохринвийцев — и те оттаяли. Ничего не изменилось только для старика Йеши, того самого экимийца, что в начале нашего пути сверлил меня взглядом.
Куда держал путь Йеши мы так и не узнали — экимиец почти никогда и ни с кем не говорил, спал и ел отдельно, а в дороге — держался самого хвоста каравана, изредка пропадая на час-другой по каким-то своим делам.
Сначала охрана каравана даже волновалась — куда пропал старик? — но так как Йеши неизменно возвращался к моменту стоянки, то на отлучки экимийца перестали обращать внимание. Если отстанет от каравана — ему же хуже, никто его ждать не будет. А шли мы иногда столь дикими местами, что остаться в одиночестве уж точно не хотелось; на дни пути вокруг не было ни души, только тропа старого заброшенного тракта, поросшего травой, да бескрайние холмы, насколько хватало глаз.
— Что там происходит? — встревоженно спросила Отавия, поднимаясь в стременах.
— А? — рассеянно спросил я, вырванный из размышлений внезапным вопросом.
— Говорю, там что-то творится… — сказала принцесса.
— Стоп! — прокатилось по каравану. — Стоять!
Вслед за криком вдоль цепочки телег, мулов и лошадей проскакал всадник в доспехе из вареной кожи, голову которого венчал
