Вот что написано в энциклопедическом словаре об этих важных для нас событиях. «Бухарская народная советская республика (БНСР) образовалась в сентябре 1920 года, после победоносного восстания, свергнувшего власть эмира в Бухаре. 4 марта 1921 года между РСФСР и БНСР был заключён союзный договор. При братской помощи РСФСР республика развивалась по пути социализма. 19 сентября 1924 года 5-й курултай (съезд Советов) БНСР провозгласил республику социалистической, и 20 сентября, выражая волю народов Бухары, принял решение о входе в состав СССР. В связи с государственным размежеванием в 1924 году Средней Азии по национальному признаку территория БНСР вошла в состав (по частям) вновь образованных республик: Узбекская, Таджикская и Туркменская ССР.
А как же эмирские сокровища? Успели их спрятать в самом городе или смогли вывезти из него? Как это было осуществлено и где они теперь? Вопросы Ваши мне близки и понятны. По мере сил я постараюсь на них ответить. Обратимся вначале к отчёту Николая Плиско, который некогда интересовался этим непростым вопросом.
Первый раз я встретил Масуда в Пенджикенте почти двадцать лет назад. Он занимался здесь раскопками древнего городища. От него я и узнал, какой же была дальнейшая судьба бухарских сокровищ.
– У эмира Саида Алим-хана был доверенный человек – дервиш Даврон. Однажды его привели во дворец ночью, чтобы не видели лишние глаза. В покоях повелителя, кроме самого эмира, дервиш встретил ещё одного человека – эмирского телохранителя полковника Тксобо Калапуша. Был там и начальник городской артиллерии топчибаши Низаметдин. Но его эмир спрятал в соседней комнате. Невидимый, он слышал всю беседу.
Решали, как спасти сокровища. Золота было так много, что для каравана понадобились бы около сотни вьючных лошадей, каждая из которых могла нести хурджины с пятью пудами золота в каждом. Общая стоимость эмирского состояния превышала 150.000.000 золотых рублей по ценам того времени. Транспортная проблема была только частью вопроса, причём далеко не самой главной. Главный вопрос – куда гнать караван? В Китай? В Кашгар? Там английское консульство, которым руководит старый знакомый эмира – консул Петтэ Эссертон. Но дервиш Даврон побывал уже в Кашгаре и вести, которые он привёз, были неутешительны. Письмо эмира (посланное заранее) просто испугало консула. Что такое английское консульство? Маленький домик в тенистом саду на окраине Урумчи. Вся его охрана – Британский флаг и несколько вооружённых винтовками сипаев. А кругом бандитские шайки, терроризирующие Кашгар. И это ещё полбеды. Восстание в Синцзяне, война в Туркестане, общая нестабильность в регионе, вот-вот готовая перерасти в массовые, кровавые беспорядки. Принять в таких условиях громадный караван с золотом и прочими богатствами – значит навлечь неминуемое несчастье на свою пока тихую обитель.
Эссертон был профессиональным дипломатом и опытным разведчиком, поэтому принял, как ему казалось мудрое решение; пусть думает и решает начальство. В Дели, во дворец вице-короля Индии, ушла шифровка с изложением ситуации. Но и в Дели тоже сидели точно такие же чиновники, которые прекрасно понимали весь риск и ответственность, связанные с подобным делом. В случае их согласия получится, что Британское правительство как бы гарантирует сохранность эмирской казны. А если она достанется бандитам? Придётся всю стоимость утраченного имущества выплатить эмиру за счёт Британской империи? Нет, на такой риск вице-король Индии пойти не мог. Поэтому английский консул написал эмиру письмо, составленное из самых изысканных выражений. В нём он клялся в самой, что ни на есть, горячей дружбе и желал всего самого лучшего, лишь в конце письма – с огромным сожалением – замечал, что не сможет принять и хранить казну повелителя Бухары.
Теперь, собравшимся той ночью во дворце, надо было решить, куда направить караван – в Иран или в Афганистан? Но двигаться в Иран, в Мешхед с таким неповоротливым караваном было просто опасно – ситуация в Закаспии (тоже охваченным предреволюционной лихорадкой) была крайне напряжённой. Тогда приняли другое решение. В первой декаде сентября 1920 года (буквально накануне всеобщего восстания) тёмной ночью караван, состоявший из нескольких сотен лошадей и верблюдов, нагружённых сокровищами Бухары, личными вещами эмира, запасами воды и продовольствия, двинулся на юг. Охрану его составили эмирские гвардейцы, которыми командовал Таксобо Калапуш. Рядом с ним, стремя в стремя, ехал и дервиш Даврон. У города Гузар резко свернули влево и у самого Лангара углубились в предгорья Памира. Тут караван разделился. Вооружённая охрана во главе с Калапушем, а также вьючные животные с припасами и водой остались в долине. А та часть каравана, которая непосредственно перевозила сокровища, свернула в одну из горных расщелин. Впереди него ехал только Даврон и ещё два дервиша. Минули сутки с момента ухода «золотого» каравана, затем вторые.
Встревоженный Калапуш поднял на ноги охрану, и они отправились вслед каравану. Пройдя несколько километров по тесной извилистой расселине, всадники наткнулись на несколько трупов. Это были погонщики. А ещё через некоторое время они встретили и самого Даврона и его спутников. Все они были изранены, и с трудом держались в сёдлах. Дервиш рассказал, что случилось. Кто-то из погонщиков проведал, что находится в перемётных сумках и тяжеленных хурджинах (походный мешок из ковровой ткани) и сообщил своим товарищам. (Что ещё могли придумать нищие погонщики?) Естественно, они на первом же привале решили убить Даврона и его помощников и завладеть сокровищами. Произошла смертельная схватка, в результате которой дервишам удалось отбиться. Несмотря на полученные ранения, они сумели спрятать всё золото в «неприметной пещере». Калапуш осмотрел хранилище и остался доволен. Не доверяя никому, эмирский телохранитель сам завалил камнями вход в пещеру и приказал отогнать лошадей в долину к оставшимся там животным. Дервишам перевязали раны и усадили в сёдла. Теперь только они, да Калапуш знали, где спрятаны сокровища. Когда горы остались позади, и они начали приближаться к Бухаре, Даврон почувствовал себя совсем плохо и захотел заехать в родной кишлак – это было почти по дороге. Калапуш великодушно согласился, но утром, когда наступил час молитвы, три фигуры не поднялись с земли. И Даврон и его друзья-дервиши остались лежать на земле. Калапуш выполнял секретный приказ эмира: никто не должен знать тайну клада.
– Тебе так хорошо известно, что произошло в этих местах так много лет назад, – сказал я Масуду. Откуда?
– Я сам из этих мест. А Даврон был одним из моих предков. В нашей семье из поколения в поколение передавалась эта история. Ещё мальчишкой я слышал её и тогда же поклялся себе, что найду этот клад, хотя он и принёс столько несчастья нашей семье. Ведь как археолог я мог заниматься поисками, ни у кого не возбуждая подозрений, – продолжал Максуд. Расскажу тебе, что было потом.
