Лоет упал на стул, вытянул ноги и прикрыл глаза. На его лице расплылась счастливейшая из улыбок, показывая высшую степень блаженства. Мне пришлось самой за собой ухаживать. Снадобье немного вязало язык и было терпким на вкус, но буквально через пару минут на моем лице блуждала та же улыбка, что и у капитана. Боль притупилась, и я почувствовала себя гораздо лучше.
— Однако ты галантен до невероятности, — отметила я, глядя на жмурившегося, подобно сытому коту, пирата.
— Но я же о тебе позаботился, — не согласился невыносимый Лоет. — Заодно себе помог.
— Себе раньше, чем мне, — усмехнулась я.
— Я мучился дольше, — возразил Вэй и посмотрел на меня. — Значит, пить этот чудо-напиток должен был раньше.
Мне нечего было ответить на этот довод, но очень хотелось использовать прием Кузнечика и довести до сведения собеседника мое мнение ударом сковороды по его непробиваемой голове. Лоет встал со стула и подошел ко мне. Он некоторое время рассматривал меня сверху вниз.
— Будем надеяться, что у тебя не появится синяки под обоими глазами, — сказал мужчина. — Что-то ты, с тех пор, как стала мальчиком, не вылезаешь из побоев и синяков. Прям, сглазили. Может, тебя в море мокнуть?
— Зачем? — опешила я.
— Снимем порчу, — счастливо осклабившись, сообщил пират.
— Уйди, чудовище! — воскликнула я.
— Я, между прочим, о тебе забочусь, — оскорбился Лоет.
— Прочь с глаз моих, исчадие Преисподней! Или я за себя не ручаюсь!
Капитан скрестил на груди руки и изломил бровь.
— И что будет? — насмешливо поинтересовался он.
Ответить я не успела, потому что с палубы послышался крик:
— «Синяя Медуза»!
— Вот теперь расправим крылья, — потер руки довольный капитан и покинул мою каюту.
Оставшись одна, я заметила пузырек на столе. Покачав головой, я вздохнула — эгоист, ну, какой же все-таки эгоист и лжец! Выпросил лекарство, чтобы облегчить мою боль, а облегчил себе муки от похмелья. Обещал вернуться к лекарю и отдать пузырек, но сам унесся на палубу, уже позабыв обо всем на свете. Я потянулась к снадобью, представила, как постучусь и встречусь с Оли, и тут же руку отдернула. Лоет обещал, вот пусть он и возвращает.
После этого я тоже выбралась на палубу, где попалась на глаза Красавчику, он присвистнул, глядя на мой распухший нос, и весело подмигнул.
— Такова жизнь пирата. Или ты, или тебя, — сказал молодой человек.
Я усмехнулась и подошла к правому борту, глядя на «Синюю Медузу», рассекавшую волны параллельно нам. Васе паруса обоих кораблей были распущены, и, казалось, что мы летим, несомые ветром.
— Отличный ветер, попутный, — сказал господин Ардо, останавливаясь рядом. На его хмуром лице появилась тень улыбки. Мужчина казался ожившим и даже довольным. — Люблю погоню, — сказал он. — Если так пойдет, то мы нагоним перевозчика и его сопровождение еще до вечера.
Я передернула плечами, вновь почувствовав тревогу. Затем снова посмотрела на «Медузу».
— Их корабль больше, — отметила я.
— Да, — кивнул господин Ардо. — И пушек у них больше, но мы все равно утрем им нос, так всегда было. Хотя, в этот раз нам вырываться вперед нет смысла.
Кивнув мужчине, я обернулась, отыскивая взглядом капитана Лоета. Он обнаружился на мостике. Вэй что-то говорил рулевому и указывал пальцем вперед. Я снова посмотрела на второй пиратский корабль. Он чуть накренился, то взлетал на гребень волны, то ухая вниз, взметая облака брызг. Это было так красиво, что у меня захватило дух. И я могла точно представить, как несется вперед наш «Счастливчик». Точно так же, взлетая и падая. Потрясающе!
Я перебралась на нос и свесилась, насколько могла, разглядывая брызги пены из-под киля. Счастливый смех вырвался из моей груди, потому что душу затопило ощущение полной свободы!
— Эй-эй, ангел мой, — вклинился в мою безрассудную радость Лоет, перехватывая сзади. — Ты хоть и Ангелочек, но крыльев не имеешь.
— Ах, оставь меня, Вэй! — воскликнула я. — Я чувствую себя бесподобно! Не отравляй чувство моего полета.
— Лети!
Я резко взмыла над кормой в руках капитана. Он усадил меня на перила так, что мои ноги оказались за бортом. Бриг вновь клюнул вниз, и я взвизгнула. Но мгновение, и я понимаю, что Вэйлр держит меня. Я распахнула глаза, посмотрела вниз и снова расхохоталась, вскидывая руки и взывая к древнему богу моря — Агаташу, вспоминая сказки Лили:
— Древнейший! Пошли нам удачу в нашем походе! Пусть волны, твое верное стадо, отнесут нас туда, где сверкают золотые горы и играют чистейшие реки благодати! Пусть пастух твоего стада — Ветер, наполнит наши паруса! И мы принесем тебе жертву!
Капитан рассмеялся за моей спиной.
— Слышали, парни? Сам Ангел молится за нас! — до меня донеслись крики матросов, но слов я не разобрала, потому что к самому моему уху склонился Лоет. Его горячее дыхание обожгло кожу, и губы коснулись виска, мимолетно, но я вздрогнула. — Ты знаешь, что пообещала морскому богу?
— Нет, — почти прошептала я, но он услышал.
— Чтобы Агаташ не обратил на нас свой гнев после того, как исполнит твою просьбу, морские воды должны обагриться кровью, — закончил Вэй. — Это единственная жертва, которую он принимает.
Капитан поставил меня на палубу, но не отступил в сторону, и теперь я оказалась прижата к перилам его телом. Руки мужчины лежали по обе стороны от меня, и я замерла, боясь шелохнуться в этом живом капкане.
— Ты боишься? — спросил Лоет.
— Да, — лгать и храбриться смысла не было.
— Не бойся. Я ведь взял тебя под свою защиту, помнишь? Ни один волос не упадет с твоей хорошенькой головки, я позабочусь об этом.
После этого отошел от меня, а через секунду и вовсе исчез, оставив меня одну в смятении и растерянности, которым я не могла найти определения, но предстоящее сражение мне вдруг показалось меньшей из моих проблем, и что означает это открытие, я тоже не понимала.
Солнце давно уже перевалило за вторую половину дня. «Счастливчик» и «Медуза» шли почти вровень. Я стояла на мостике рядом с капитаном, всматриваясь вдаль, где показалась далекая точка. Вэй взглянул в подзорную трубу, шумно закрыл ее и посмотрел в мою сторону. Он уже несколько раз предложил мне уйти в каюту и лечь спать. Глупейшая просьба, когда кровь в жилах начинала закипать от тревоги, вернувшегося страха и… азарта. Это было престранным открытием. Воображение рисовало бой, а внутренняя дрожь будоражила, обещая, едва ли не зрелище, которым мне не дадут насладиться. Глупость, конечно, я прекрасно понимала, что произойдет, но как-то до конца не принимала возможную гибель нашу или тех, кто находится впереди.
