– Будьте любезны, замолчите наконец!
Я вздрогнула от ужаса, услышав этот голос: нет, только не это… Секретарь парторганизации нашей школы Карлова! У нее есть привычка бесцеремонно заходить в классы и, прерывая урок, обличать всех и вся: «гнилой» Запад, НАТО, американского президента Рональда Рейгана. От злости она заводится, багровеет и брызгает слюной. В нашем классе больше всего брызг обычно доставалось сидящей на передней парте Сабине. Но так ей и надо, ябеде.
– А вот и мадам партайгеноссе! С Инте-е-ернациона-а-алом воспрянет род людско-о-ой! – зашелся дед.
– Я этого так не оставлю! – отчеканила парторг.
– Он обозвал меня жрицей, – доложила фрау Тиль.
Я забарабанила в дверь.
– Дед, перестань! Иди домой!
– Вы же сами слышите, – рявкнула парторг. – Уходите, пока еще больше не навредили своей внучке!
Дед трубно высморкался.
– А скажите-ка, товарищ Карлова, вы какие предметы преподаете?
Дед точно знал, что она – освобожденный секретарь школьной партячейки, а не учитель, и занимается исключительно пропагандой и политическим воспитанием.
Я снова забарабанила в дверь. Кажется, это наконец подействовало – через некоторое время снова раздался голос деда, теперь он был негромкий и усталый:
– Ладно, пойду. Не буду нагнетать обстановку и отвлекать вас от пестования нашей героической молодежи.
Послышались шаркающие шаги и звук волочащейся по полу палки.
– Ваша внучка может гордиться таким родственником, – съязвила Карлова.
Раздался звонок на урок. Я подбежала к окну. Дед понуро шагал через школьный двор, из кармана свисал носовой платок. Он выглядел утомленным, на меня даже не оглянулся.
В двери заскрежетал ключ. Я быстро спряталась за занавеской. Кто-то вошел в класс, тихонько напевая «По ту сторону Эдема» Нино де Анджело.
Я глубоко втянула воздух – запаха лаванды нет. Осторожно выглянула и увидела фрау Крёгер со стопкой книг.
Я вышла из-за занавески.
– Фрау Крёгер…
Она вздрогнула.
– Господи, как ты меня напугала! Что ты тут вообще делаешь?
– Фрау Тиль меня заперла. Из-за дедушки.
– Та-а-ак…
– Она не разрешила мне пойти с ним на ярмарку в Барнсторф.
– Понятно. – Фрау Крёгер аккуратно положила стопку книг на край стола. – Тебе в это время там вроде бы быть и не положено…
И повернулась к двери.
– Звонок давно уже прозвенел, пора на занятия.
Я взяла сумку, мы вышли в коридор. Послышались чьи-то голоса, кто-то произнес мое имя.
– Черт… – прошептала я. – Сейчас на меня всех собак спустят: дед над фрау Тиль подшучивал.
Голоса приближались. Я готова была кинуться обратно в класс и снова спрятаться за занавеской.
Фрау Крёгер крепко взяла меня за руку:
– Нет, погоди.
Она задумалась на пару секунд.
– Пойдем. Только будь добра, держи язык за зубами.
Мы направились в подсобку в конце коридора. Здесь фрау Крёгер сунула мне в руки огромную стопку книг. Сверху – Николай Островский «Как закалялась сталь».
– Зачем это?
От книг пахло застарелой пылью. Они оказались такими тяжелыми, что я чуть не потеряла равновесие.
– Ты же спортсменка, так? – сказала фрау Крёгер. – Должна справиться.
И себе тоже взяла пару книг.
По главной лестнице нам навстречу спускались директор Шнайдер, парторг Карлова и фрау Тиль.
Я подняла стопку повыше – вдруг меня не заметят за скучной обложкой стального цвета. Только это не помогло…
– Вот ты где! – прошипела Карлова.
Все ее лицо было в каких-то мелких красных прыщиках – наверно, от злости. Из туго-натуго заплетенной косы не выбивался ни один волосок.
– Так… – пробасил директор.
– Ханна, ты пойдешь с нами! – приказала фрау Тиль.
– Добрый день, Клаус, – поздоровалась с директором фрау Крёгер. – Боюсь, я не могу отпустить Ханну, она мне нужна сейчас, помогает перенести книги. А они очень тяжелые.
И фрау Крёгер преувеличенно застонала, продолжая подниматься по лестнице. Я шла за ней по пятам.
Парторг, естественно, на это не повелась.
– А подождать ваши книжки никак не могут? – спросила она язвительно.
Фрау Крёгер даже не оглянулась.
– К сожалению, нет. Я в этом полугодии в трех классах учителей замещаю.
– Нам необходимо поговорить с Ханной!
Фрау Крёгер обернулась к директору:
– Это действительно так нужно именно сейчас, Клаус?
Тот неопределенно покачал головой.
Мы были уже на несколько ступенек выше этой троицы. Стало ясно, что за нами они не пойдут: директору с его хромой ногой догнать нас будет не под силу.
В кабинете немецкого мы запихнули книги в шкаф.
– Потом придется их обратно вниз тащить.
– Как вы с ними ловко!
Я села за парту.
– У Карловой такие злющие холодные глаза! Прямо насквозь буравят.
Фрау Крёгер что-то перекладывала в шкафу.
Я перелистывала страницы «Как закалялась сталь».
Фрау Крёгер вынырнула из шкафа, волосы все растрепаны.
– В следующем классе будете это проходить.
– Ну почему все, что читают в школе, такое ужасно скучное? – вздохнула я. – Мне только одна книжка понравилась – «Эмиль и сыщики»[26].
Один абзац был подчеркнут. Я прочла вслух:
– «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества».
Я откинулась на спинку парты.
Фрау Крёгер, устало улыбнувшись, взяла Островского у меня из рук. Потом положила на парту другую книгу.
– Возьми вот это. Тоже русский автор.
Из коридора послышался громкий голос – это Карлова кого-то отчитывала. Фрау Крёгер вздрогнула и поправила волосы.
– Не будем торопиться. Посидим пока тут.
И подсела ко мне за парту. Прямо перед нами висела доска. До нас тут занимались географией и составили список месторождений бурого угля. Рядом кто-то нарисовал границу между ГДР и Польшей по Одеру – Нейсе.
На парте я увидела томик «Преступления и наказания» Достоевского.
– Это интересно?
Фрау Крёгер сложила руки, как прилежная первоклассница. На заглянувшем в класс солнце сверкнуло обручальное кольцо. Она кивнула.
– А о чем?
– О нравственных вопросах. О справедливости и несправедливости. И о милосердии.
– Вся книжка?
Она кивнула.
– Звучит скучновато…
Голоса в коридоре стали громче. Фрау Крёгер на цыпочках подошла к двери и приоткрыла ее.
– Осторожно, чтобы Карлова не заметила! – прошептала я. – А то она сейчас на нас накинется.
Фрау Крёгер пригнулась и выглянула в коридор через щелку. Я тоже подкралась к двери и вытянула голову над плечом учительницы.
В конце коридора парторг отчитывала какого-то десятиклассника, тыча пальцем на его адидасовские кроссовки. Тот стоял понурившись.
– Вы, наверно, долго думали, прежде чем надеть их в школу! Вот таких комсомольцев только и не хватает нашей социалистической родине!
Неожиданно парторг оглянулась и посмотрела в нашу сторону. Фрау Крёгер отшатнулась от двери и попала головой мне по носу. Тут же хлынула кровь.
– Господи, еще и это!
Фрау Крёгер захлопнула дверь, побежала к раковине, смочила холодной водой полотенце и, усадив меня на стул, положила полотенце мне на шею. К носу прижала белый носовой платок.
– Ну просто отлично учебный год начинается!
– Я не нарочно, – прогундосила я сквозь платок. Холод медленно пробирался от затылка ко лбу.
– Твоему дедушке в школе лучше не появляться. Ты же видишь, к чему это приводит.
Дверь распахнулась. На пороге показалась Карлова. Она окинула нас ледяным взглядом, и я почувствовала, как фрау Крёгер напряглась.
– Вы что здесь делаете?
Носовой платок весь промок от крови.
– Оказываю первую помощь. Разве не видите?
Кровь опять закапала – прямо мне на блузку.
– Да что ж такое! – фрау Крёгер склонилась надо мной. – У вас есть носовой платок, фрау Карлова? Мой уже ни на что не годится.
Та не пошевелилась. Помощи от нее ждать без толку. Я наощупь нашла в ранце какую-то тетрадь и достала из нее промокашку. Разорвала ее пополам, свернула трубочкой и засунула в ноздри.
– Отличная идея, – одобрительно потрепала меня по плечу фрау Крёгер. – Хотя и выглядит, хм… необычно.
– Последствия ждать себя не заставят! – Карлова грохнула дверью.
И действительно, последствия проявились прямо на следующий день. На биологии мы проходили происхождение человека.
– Вот ни фига ж не понятно… – бормотал Сакси рядом со мной. – Гомо какие-то… эректусы… не-ан-дыр-тра-ль-цы, сапиенсы…
Андреас повернулся к нам, ухмыляясь во весь рот.
– И еще гомо, которые сексуалисты! Вроде тебя!
Сакси стукнул его линейкой по спине.
