Джон и хотел бы успокоить Аманду, но он слишком долго был членом ее семьи.
Она резко развернулась в его сторону, глаза ее блестели.
— Давай прогуляем.
— Что?
Джон крепко сжал руль и, пытаясь разгадать, что она имеет в виду, несколько раз глянул на Аманду.
— Прием. Давай его прогуляем. Поедем домой.
— Ты серьезно?
— Да. Все равно с нами никто не будет общаться. И как я буду смотреть в лицо моим родственникам, если они знают то, что они знают?
— Ты не знаешь, что они знают.
— О, мне кажется, знаю. Хочешь, поспорим — тетя Агнесс попросит меня передать маме благодарственную открытку?
И снова Джону захотелось уверить ее, что все не так плохо, но именно это и произошло, когда Аманда два года назад не выказала достаточной благодарности матери за какое-то очередное «благое дело».
— Давай так и сделаем, — все более возбуждаясь, сказала Аманда. — Разворачивайся! Здесь! — она ткнула пальцем в лобовое стекло. — А подарок отправим по почте.
Для Джона это было крайне заманчивое предложение, настолько заманчивое, что он с трудом заставил себя возразить:
— Мы должны туда пойти. Если ты не приедешь, твоя мать возьмет это на вооружение, и перемирие будет отложено.
Когда он снова взглянул на Аманду, она зло смотрела прямо перед собой.
— Я не хочу мириться, — сказала она.
— Да, но ты знаешь, что когда-нибудь захочешь.
Аманда прислонилась головой к боковому окну.
— Малыш, если ты действительно хочешь, чтобы мы забили на них, пожалуйста. Но сделанного не воротишь, и мне кажется, ты потом будешь жалеть об этом.
Аманда не пошевелилась, потом тихо вздохнула и согласилась:
— Ладно. Хорошо. Едем. Но извиняться я не буду.
— А я и не говорил, что тебе надо извиняться.
— Хорошо.
Джон глянул на Аманду, ему совсем не хотелось, чтобы их разговор перерос в ссору. Они оба были на грани: вчерашнее воссоединение явно не оправдало их надежд, плюс к тому у Джона возникло ощущение, что у Аманды, хоть она ничего конкретного и не говорила, не очень все складывается в Лос-Анджелесе. А сам он никак не мог смириться с тем, что его отстранили от истории с обезьянами, передав все в руки Кэт. Ее репортажи о расследовании взрыва в университете регулярно появлялись на первой полосе, а последнее задание «Урбанистического воина» состояло в том, чтобы испытать на себе новый способ городских властей выкурить бродяг и наркош из их нор при помощи вонючей жидкости скунса. Джон был совсем не против сопровождать полицейских и представителей города, пока они используют эту технологию, но Элизабет решила, что это предсказуемо и скучно.
«О нет, — сказала она, — куда эффектней будет репортаж от лица бездомного!»
Так Джон стал работать под прикрытием. В начале дня его отогнали от входа в дом с помощью скунсовой вони, под конец, чтобы перебить запах, использовали три банки томатного соуса. Но он так до конца и не выветрился.* * *
— Аманда! Дорогая моя! Как я рад тебя видеть, — поприветствовал ее дядя Эб — гордый отец невесты.
Эб явно нарушал правила, но был достаточно пьян, чтобы не замечать недовольных взглядов жены и ее родни.
Железная Фрэн сидела за столом под зеркальным шаром и распространяла вокруг себя волны беззвучной ярости. Тим с видом пораженца поигрывал соломинкой для коктейля. Музыкальная система исполняла «We Are Family» сестер Следж, гости постарше, которые были в курсе, что происходит, пьяно толклись вокруг. Руки взлетали над головами, оставались там какое-то время и, когда их хозяева понимали, что не знают, что с ними делать дальше, падали вниз.
Дядю Эба слегка покачивало. Он обнял Аманду и оставил слюнявый поцелуй на ее щеке. Пока она вытиралась коктейльной салфеткой, Эб тряс руку Джона. Он брезгливо сморщил нос, уголки рта поползли вниз.
— Что за вонища? — Эб посмотрел по сторонам и начал принюхиваться к Джону.
— Это скунс.
— Кто-кто?
— Скунс, — четко повторил Джон.
— Как, черт возьми, тебе это удалось? — удивился Эб.
— Ариэль выглядит просто замечательно, — отпустила замечание Аманда и, поглядывая на танцпол через край бокала, пригубила шампанское.
— Еще бы ей так не выглядеть, — отозвался дядя Эб. — Ты хоть представляешь, сколько все это стоит? Ногти, макияж, воск для бровей! — он поднял указательный палец: — Депиляция бровей!
Эб задержал дыхание и с умным видом покачал головой. От его дряблых щек несло одеколоном, изо рта разило виски «Рэд лейбл».
— Знаешь, меня всегда это в тебе восхищало. Ты никогда не забивала себе голову подобной чепухой.
Брови Аманды поползли вверх, она скорее прикрыла лоб рукой.
Вот это настоящий обмен любезностями, подумал Джон, глядя на старика с неподдельной ненавистью.
Когда они вернулись домой, Аманда швырнула сумочку на столик в коридоре и убежала в ванную.
Джон сунулся в холодильник за пивом и тут услышал, что она плачет.
— Что случилось?
— Он прав!
Джон захлопнул холодильник.
— Кто прав?
Он зашел в ванную и встал у Аманды за спиной. Она наклонилась так, что ее лицо оказалось всего в дюйме от зеркала, одной рукой убрала волосы со лба, а второй показала на переносицу.
— Посмотри.
Джон внимательно изучил указанное место.
— Ничего не вижу.
— Волоски. Дядя Эб их увидел.
— Он не об этом говорил.
— Именно это он имел в виду. Он хотел сказать, что я не слежу за собой.
— Да ничего он такого не говорил. В любом случае, с каких это пор тебя интересует мнение старика, который обливается «Олд Спайс»? — Джон обнял Аманду за плечи. — Ты сексуальная. И брови у тебя сексуальные.
Аманда высвободилась из его объятий.
— Ты хотел сказать бровь.
Джон отвел ее в гостиную, где она рухнула на диван.
— Зачем ты обращаешь на это внимание? — спросил он. — Бог ты мой, подумать только — какой-то дядя Эб!
Аманда уперлась подбородком в ладони.
— На прошлой неделе кое-что произошло.
Джон присел рядом.
— Что? — спросил он, стараясь не показывать, что встревожился.
Аманда затрясла головой.
— Аманда, что случилось на прошлой неделе?
Она вздохнула и закрыла глаза. Казалось, прошла вечность, прежде чем она заговорила.
— Продюсеры Эн-би-си пригласили нас с Шоном в «Айви» на ленч. Там было полно знаменитостей. Повсюду папарацци.
Джон молча смотрел на Аманду и ждал.
— В общем, я заказала киш.
После долгой паузы Джон признался:
— Не понимаю.
— Видимо, голливудские женщины не заказывают киш. Они заказывают салат без приправ или клубнику.
— И все-таки пока не понимаю.
— Ну вот, сначала никто ничего не сказал, но повисла такая атмосфера, как будто кто-то испортил воздух. Очень неприятно. А потом исполнительный продюсер наконец проговорился. Он сказал, что я такая естественная и выгодно отличаюсь от среднестатистических голливудских женщин.
— Так и есть, — немного помолчав, согласился Джон. — И это хорошо.
— Нет. Конечно, нет. Говоря, он приподнял бровь. На самом деле он имел в виду, что я не дотягиваю до среднестатистической голливудской женщины.
Джон не знал, что на это сказать. Аманда расплакалась, и он прижал ее к себе.* * *
На следующий день Аманда отправилась в салон красоты и вернулась совсем другой. Стилист подстриг ее и выпрямил волосы, а потом направил к косметологу. Косметолог привел в порядок ее брови и дал урок нанесения макияжа.
Когда Аманда пришла домой, у нее были дымчатые глаза, брови, как у купидона, и безупречная кожа. А еще она крепко держала в руке глянцевые розовые пакеты с золотыми буквами и ручками из шелковистого шнурка.
— Он сказал, что хотел угомонить мои волосы, — смущаясь, сказала она, когда Джон немного очухался.
Перемена была просто поразительной. Глядя на жену, Джон испытал наслаждение и тут же почувствовал себя виноватым, потому что причиной были именно новизна и перемены во внешности Аманды.
Он провел пальцами по ее волосам, на ощупь они стали совсем другими, как шелк или вода.
— Но они же станут такими, как прежде? — спросил Джон.
Аманда рассмеялась.
— Да. Сразу после того, как я их помою.
Джон заглянул под бледно-зеленые бумажные салфетки, которыми были накрыты покупки в пакетах, и обнаружил загадочные эликсиры в коробочках с золотыми стикерами.
— И сколько все это стоит?
— Ты не хочешь этого знать. — Аманда виновато посмотрела на Джона и добавила: — Мне все равно надо было подстричься, а брови обошлись в пятнадцать долларов. Но теперь, когда все сделано, я сама смогу содержать их в порядке. А косметики хватит как минимум на год.
Джон с восхищением отметил, как ловко она избежала прямого ответа на вопрос о цене.
Аманда провела рукой по волосам.
— Раз уж у меня выдался день хороших волос, который закончится, как только я приму душ, не пригласить ли тебе меня на ужин?
— Если приглашу, можно мне будет после вести себя плохо? — спросил Джон.
— Все, что захочешь, а я обещаю не вспоминать о продолжении рода.
