Следующие несколько дней Исабель провела, обзванивая крупные зоопарки и приюты для приматов, но ни там, ни там никакие бонобо не появлялись. Она связывалась с конторами, которые продавали «животных-актеров», и представлялась покупателем. Ей предлагали макак, мандрил и двухгодовалого шимпанзе, но она настаивала, что ей для рекламной кампании нужны взрослые бонобо. Одна женщина-агент сказала, что может насобирать несколько шимпанзе, но все они молодые, и оплакивала последних двух орангутангов, которые чуть больше двух лет назад покинули индустрию развлечений. (Исабель знала, что эти орангутанги были отправлены в заказник для человекообразных обезьян в Де-Мойне и жили в самом современном комплексе вместе с другими орангутангами. Но агент говорила так, будто их постигла страшная участь.)
Потом она облазила сайты, где размещали объявления люди, готовые выложить десятки тысяч долларов за детеныша шимпанзе. Еще больше постов было с предложением купить шимпанзе. Все обезьяны были половозрелыми, то есть уже начали показывать характер, и хозяева пытались от них избавиться, пока никто не пострадал.
«Пожалуйста, заберите моего малыша» — так начиналось типичное объявление на сайте. Дальше следовало перечисление недугов хозяина, которые и стали причиной того, что от «малыша» приходится избавиться. Скорее же всего шимпанзе начал переворачивать холодильник, разбирать встроенные книжные полки, кусаться. Но объявлений о том, что кто-то хочет приобрести человекообразных обезьян, и тем более взрослых, не было. Исабель обзвонила все биомедицинские учреждения, где могли использовать приматов, но везде ей отказывали в какой бы то ни было информации. Потом она связалась с адвокатом, который потратил семь и три десятых оплачиваемого часа, прежде чем пришел к заключению, что Исабель не имеет законных оснований знать, где находятся бонобо, так как они являются частной собственностью. Исабель наскребла денег на предоплату частному сыщику. Сыщик обналичил ее чек и исчез.
Исабель позвонила в ФБР. Агент, все более и более раздражаясь, объяснил ей, почему можно разместить в Интернете какой-нибудь пост и остаться анонимом. Исабель ему не поверила. Если они могут по чернилам и шрифту определить пишущую машинку, почему нельзя отследить электронный след?
Селия болталась поблизости, и последний разговор ее очень заинтересовал.
— У меня есть друзья, возможно, они смогут помочь, — сказала она, когда Исабель повесила трубку.
Исабель посмотрела на нее, как на назойливую муху.
— В чем дело? — поинтересовалась Селия.
— Фэбээровцы ничего не могут, а твои приятели смогут?
— Они постоянно взламывают бизнес-сети. Однажды даже в банк залезли.
— О господи! С кем ты общаешься?
— Они не создают вирусов, — с достоинством отпарировала Селия.
Они посмотрели друг другу в глаза. Наконец Исабель воздела руки к потолку и отвернулась.
— Ладно. Хорошо. Попроси их… помочь.
Приятели Селии оказались студентами компьютерного факультета и называли себя «уикенд-хакерами». Джоэль был долговязым парнем с длинным носом и бледной кожей, которая казалась нездоровой, хотя это было совсем не так. А Джавад — каким-то компактным, с черными курчавыми волосами и глазами цвета жареного миндаля.
Они расположились на диване Исабель со своими лэптопами и принялись за работу. Очевидно, они успевали обмениваться мгновенными сообщениями, потому что время от времени фыркали от смеха и тыкали друг друга локтем в бок. Селии это надоело, она высунулась в окно и прикурила сигарету.
— Не надо, — сказала она, почувствовав спиной пристальный взгляд Исабель. — Мама у меня уже есть.
Исабель вздохнула и отвернулась. Если кто-то и понимал, что одной матери более чем достаточно, так это Исабель. Она принялась нервно расхаживать по квартире. Подержала в руках все фотографии бонобо. Разглядывала их лица, руки, уши, припоминала характерные черты каждой обезьяны. Взяла фотографию Бонзи и посмотрела ей в глаза.
«Я найду вас. Обязательно найду».
Исабель даже не представляла, где она их разместит, и не хотела пока об этом думать.
Она поставила снимок обратно и выстроила все фотографии так, чтобы они стояли под одним углом к краю стола. Потом стала ходить по гостиной, периодически вскидывая руки и хлопая в ладоши, пока Джоэль не одарил ее недовольным взглядом. Тогда она удалилась на кухню, где приготовила овощные крисперсы и заварила травяной чай.
Расставляя чашки на кофейном столике, она попыталась подглядеть, чем заняты Джоэль и Джавад, но молодые люди сразу склонились вперед и опустили крышки своих лэптопов.
— Эти ребята — настоящие отморозки, — сообщил Джоэль через полчаса, когда отвлеченные темы были исчерпаны.
— Тоже мне новость, — отозвалась Селия. — Они взорвали лабораторию.
Селия с Исабель лежали на полу, между ними стояла миска с кукурузными чипсами.
— Нет, я хочу сказать, что они реально опасные отморозки. Одна семья разводила морских свинок. Много морских свинок. В общем, уроды из Лиги начали преследовать эту семью, потому что решили, что свинок разводят для опытов.
— А это не так? — Селия отправила в рот чипс, прожевала его и слизала соль с пальцев.
— Не знаю. Может быть. Но дело не в этом. Они годами терроризировали эту семью. Когда у этих людей умерла бабушка, активисты из Лиги вырыли покойницу из земли и целых три месяца держали труп в заложниках, пока семья не согласилась отказаться от идеи разводить морских свинок.
— Они украли мертвое тело? — спросила Исабель с полным ртом чипсов.
— И продержали три месяца, — повторил Джоэль. — Семья завязала со свинками, и тело бабушки выбросили в лесу, где ее и нашли. Можете представить, в каком она была состоянии?
Селия и Исабель переглянулись и одновременно перестали жевать.
— Вот, послушайте, — сказал Джавад. — Пять месяцев назад несколько их активистов ворвались в приют для бездомных животных. Выкрали животных, убили их и выбросили в мусорные баки за супермаркетом. Семнадцать собак и тридцать две кошки.
— И эти люди называют себя защитниками животных? — возмутилась Исабель.
— А что тебя удивляет? Они взорвали бонобо, — сказала Селия. — И тебя.
Она облизнула палец и провела им по дну миски — видимо, уже пришла в себя после истории о трупе.
— Их так называемый представитель заявил, что гуманнее убить животных, чем держать их в приюте, — сказал Джавад.
— Почему «так называемый»?
— Эти ребята разделены на ячейки, так что одна группа не знает, чем занята другая. Так они себя защищают. Поэтому их и обвиняют, что они берут на себя ответственность за то, к чему не имеют отношения. Стиль «Хамас».
— А веб-трансляция? — тихо спросила Исабель. — Вы можете что-нибудь найти?
— Нет, — сказал Джавад, — и не стану. Я проследил ай-пи-адреса каждой зеркальной копии, но не думаю, что оригинал еще существует. А копии скачут между прокси-серверами из Узбекистана, Сербии, Ирландии, Венесуэлы и Нигерии.
Исабель припомнила последнюю фразу фрустрированного агента ФБР: «Если бы это было так легко, мы бы уже взяли бен Ладена».
— Извините, — она встала на ноги и уголком глаза заметила, что Селия вытирает пальцы о ковер.
Исабель оставила студентов в гостиной, а сама ушла в спальню и рухнула на кровать.
Шесть больших обезьян не могут просто исчезнуть. Они способны взломать спицей замок, разобрать трубы отопления, сорвать засовы с дверей, пробить стену из гипсокартона, выставить оконную раму. И значит, куда бы их ни отвезли, для них должны были подготовить специальное помещение. Если это не зоопарк и не приют, значит — биомедицинская лаборатория.
Исабель вдруг поняла, что Питер не появлялся с тех пор, как она его выгнала, и ей стало больно. Да, она отключила свой сотовый и домашний тоже, но, если он ее любит, разве он не может просто зайти?
Когда она вернулась в гостиную, ребята сидели вокруг кофейного столика, на нем стояла бутылка текилы, нарезанный лайм и солонка. Джавад уже насыпал соль себе между большим и указательным пальцем и держал лайм наготове. Он поднял голову, увидел Исабель и предложил и ей налить стаканчик.
— Я не могу, — отказалась Исабель, ей хотелось протянуть руку и взять стакан. — Не могу, — твердо повторила она.
Джавад удивленно поднял брови, но потом слизнул соль с руки, опрокинул в рот стаканчик текилы и зажал в зубах дольку лайма.
Исабель вернулась в спальню и нашла канал, по которому показывали какой-то сериал.* * *
Через неделю Селия отвезла Исабель на последнюю операцию, которая оказалась самой неприятной из всех, — ей установили импланты на место утерянных зубов.
В этот раз ее так накачали обезболивающим, что она к концу операции не совсем пришла в себя и была благодарна, когда медсестра вывезла ее на кресле-каталке из больницы. Голова, руки и ноги у нее были тяжелыми, как мешки с цементом.
— Все хорошо? — спросила Селия, застегивая ее ремень безопасности.
