– Элиза мой интерес, не связанный с музыкой, – сказал Пол.
Он смотрел на Дуга влюбленными глазами, и мне показалось, что он сейчас наклонится и поцелует его в щеку.
В конце концов Дуг все-таки начал расспрашивать Пола о «Бананафиш». Он спросил, собираются ли они ездить с концертами, и сказал, что единственный честный способ заработать себе имя – это отправляться в дорогу и играть, пока не отвалятся пальцы.
– Мы планируем гастроли, – объяснил Пол. – но все отодвигается. Альбом должен был выйти в октябре, а теперь все перенеслось на январь. Был разговор о разогреве для «Дроунс», но это не раньше марта.
– «Дроунс». За последние пять лет только из-за них и стоило включать радио, – сказал Дуг.
– Спасибо, папа, – отозвался Лоринг, накладывая рис на тарелку Шина, и улыбнулся с иронией, но без обиды.
– Вы еще не слышали «Бананафиш», – сказала я Дугу.
Один из близнецов повторил слово «Бананафиш», другой подхватил, и еще целую минуту они перебрасывались им, как теннисным мячиком.
– Мальчики, – сказал Лоринг, – успокойтесь. Они выдержали полсекунды. Потом Уолкер дернул Пола за рукав.
– Умеешь так?
Он выпустил изо рта слюну, разбавленную молоком, дал ей повиснуть до подбородка, а потом быстро втянул обратно в рот.
– Я не буду повторять, – пригрозил Лоринг.
– Можно я глотну твоего молока? – шепотом спросил Пол.
Мальчик с восторгом кивнул. Пол сделал большой глоток, поболтал молоко во рту и попробовал повторить трюк Уолкера, но он поспешил, слюна не успела загустеть и в итоге упала ему на брюки.
– Ничего, – сказал Уолкер, протягивая ему свой стакан, – попробуй еще.
Лоринг строго сказал Полу, что он останется без десерта, если будет так себя вести, и обратился к Уолкеру:
– Ешь, пожалуйста.
Тот засунул себе в рот какие-то жареные овощи, похожие на водоросли, так, что зеленые нити свисали у него, как усы, и опять повернулся к Полу.
– Хочешь посмотреть мою комнату?
– Очень хочу, Шин, – ответил Пол, отлично зная, что говорит с Уолкером.
– Эй, а как меня зовут? – закричал второй близнец.
Пол посмотрел на Шина.
– Ты Уолкер, правильно?
– Уолкер Черный Человек, – ответил он как настоящий коренной американец. – Мне уже пять лет.
Во время десерта к нам присоединилась Джастин. Она выглядела цветущей и свежей, как модель в рекламе косметического мыла. Джастин сказала Полу, что помнит его в «Имперос Лаундж».
– О-хо-хо, – испугался Пол, – надеюсь, я вел себя прилично?
– Вполне, – успокоила его Джастин. – Хотя мне рассказывали, что ты принимал участие в заговоре против наглей свадьбы.
– Ничего личного. Я делал это просто за деньги.
Позже Джастин и Лили увели мальчиков вниз мыться и ложиться спать. Как только они вышли, Дуг достал из кармана пакетик с марихуаной.
– Только на балконе, пожалуйста, – вздохнул Лоринг.
Дуг спросил, кто составит ему компанию, и Пол радостно вскочил, а мы с Лорингом ели торт и через стекло наблюдали, как два взрослых человека передают друг другу косяк, будто пара укурившихся подростков.
– Ты не куришь? – спросил Лоринг.
– Только пассивно, – ответила я.
– Спасибо за то, что ты сделал для Пола, – сказала я после того, как мы обсудили достоинства миндального торта по сравнению с фруктовым. – Он абсолютно счастлив сейчас. И за все. Я все еще переживаю из-за этой статьи.
– Забудь. – Лоринг пододвинул торт поближе ко мне.
– Ты ведь скоро уезжаешь? – вспомнила я. – В мини-тур, я имею в виду.
Он кивнул без всякого энтузиазма.
– Я только привык жить дома. Меньше всего мне сейчас хочется возвращаться к бродяжьей жизни. К тому же уезжать надо сразу после Нового года, а мы остались без группы разогрева.
Он рассказал, что ударник «Догуокер» – группы, которая должна была открывать их концерты, три дня назад сломал руку, катаясь на сноуборде. Я немного поразмыслила над этой проблемой и неожиданно нашла решение, которое показалось мне гениальным.
– Когда-нибудь слышал о группе «Бананафиш»? Я уверена, что они сейчас свободны.
До Лоринга не сразу дошло. Когда он понял, хотел что-то сказать и уже открыл было рот, но так и замер, а потом передумал и молча закрыл его.
– Просто подумай над этим вариантом. Пожалуйста. – Идея нравилась мне все больше. – Я понимаю, что это очень серьезный вопрос. Но пойми – альбом выходит на следующей неделе, а тур с «Дроунс» если и состоится, то только в марте. Ты окажешь им такую услугу, и…
– Элиза, – Лоринг почесал висок, – давай говорить разумно. Даже если я скажу «да», а я пока не говорю, ты уверена, что Пол не сочтет ниже своего достоинства работать на разогреве у такого мейнстримового и коммерчески успешного музыканта, как я?
Это было вполне возможно. Но проблемы надо решать по очереди.
– Пола я возьму на себя. Сначала должен решить ты.
Лоринг замолчал, и я решила, что лучше не мешать ему думать, и продолжила выковыривать миндаль из своей порции торта.
– А ты? – заговорил он наконец, обращаясь к своей тарелке. – Ты действительно хочешь, чтобы я на две недели увез Пола, или ты… как бы… ты тоже поедешь?
Я задумалась.
– А вы планируете пользоваться какими-нибудь летательными аппаратами?
– Нет. Только автобусами.
Пол хотел, чтобы я поехала с ними в предыдущее турне, но путешествие в пикапе с четырьмя мужиками, которые бреются только каждый третий день, не особенно меня вдохновило. С другой стороны, я давно мечтала на практике узнать, какова жизнь в гастрольном автобусе.
– Если меня отпустят с работы, – сказала я, – я бы с удовольствием поехала.
– Тогда вот что, – Лоринг по-прежнему не отводил глаз от тарелки, – ты уговаривай Пола, а я попробую устроить это со своей стороны.
– Только через мой труп, – заявил Пол в такси по дороге домой.
– Просто подумай об этом. Даже Дуг сказал, что гастроли – это лучшее, что ты можешь сейчас сделать.
– Осторожней, Куколка. Ты становишься похожа на Фельдмана.
Я попробовала его лягнуть, но в машине было слишком тесно.
– Не будь педиком. У него же огромные залы. Тебя каждый вечер будут слушать не меньше двенадцати тысяч человек. Ты сделаешь глупость, если откажешься.
– Элиза, половина из этих двенадцати тысяч – барышни-студентки, влюбленные в Лоринга. Мне не нужна такая аудитория. И я им не нужен. Мои фаны – это маргиналы и сумасшедшие. Потерянные души и депрессивные фрики.
– Ну извини. Я думала, что ты как раз больше всего хочешь перетянуть на свою сторону «дикарей и язычников». А я никогда не была ни в Торонто, ни в Чикаго.
Пол медленно откинулся на спинку сиденья, и по его светящимся в темноте глазам я поняла, что у него появилась какая-то хитрая идея. Я просто слышала, как она шевелится у него в мозгу.
– Хорошо, – сказал он и ехидно усмехнулся, – тогда у меня есть условие.
Я радостно положила ему руку на ширинку, пологая, что он о чем-то таком думает.
– Называйте свою цену, мужчина!
– Вернее, у меня два условия. – Он, удивившись, покачал головой. – Не думал, что когда-нибудь придется сказать такое, но, пожалуйста, убери свою руку с моей ширинки. Мне нужен лист бумаги.
Я быстро выполнила его требование и даже дала ему ручку. Он написал соглашение о том, что он готов поехать в турне, если другая сторона согласится выполнить два неназванных условия.
Я поставила свою подпись, стараясь представить, что же может прийти ему в голову. Секс на лестничной клетке? Втроем?
Он тоже расписался и взмахнул ручкой, как дирижер палочкой.
– Ты только что согласилась выйти за меня замуж;.
– Так я ведь давно согласилась, – засмеялась я.
– Не когда-нибудь потом, а сейчас. Как только вернемся из турне.
– Заметано, – сказала я, решив, что легко отделалась.
– Подожди. Это не все. Потом у нас будет свадебное путешествие.
Опять ничего страшного. Я открыла рот, чтобы согласиться.
– В свадебное путешествие мы полетим.
Я немедленно почувствовала тошноту.
– Пол…
– Ты подписалась. Если ты не согласна, сделка расторгается.
Я глубоко вдохнула и не стала выдыхать. На самом деле одиннадцатое сентября уничтожило последний слабый шанс, что я когда-нибудь войду в самолет. Просто Пол об этом пока не знал.
– Да или нет? – спросил он.
Так и не выдохнув, я кивнула. Но только потому, что речь шла о будущем. А будущее еще не скоро, а вполне возможно, его и вообще не будет.
* * *
Кровь Пола капала на пол.
Во время концерта в Торонто он порезал мизинец разорвавшейся струной. Ни порез, ни отсутствие струны не помешали ему допеть песню, а когда кровь начала стекать по гитаре, я вспомнила о библейских открытых ранах и вдруг захотела его так сильно, что мне пришлось сесть.
Я стояла за сценой слева, а потом отошла к стене, села на большой ящик для гитар и крепко сжала колени. Чем громче звучала музыка, тем сильнее вибрировал ящик. Это было похоже на секс, в котором моим партнером был дух Пола, в то время как его тело делало свою работу на сцене.
