Слава Сергеев - Народный артист И. Ващенко

Собственно говоря, все это с самого начала было неправильно и началось от чистой безнадеги.

Петров исчез, и мы с дочкой сидели в его коммуналке в Марьиной Роще на птичьих правах и без копейки денег. То есть вообще - абсолютный ноль. Как в космосе. Бывало, что мы по две недели ели одни макароны.

Когда позвонила Ленка Арисова и позвала на Старый Новый год, я сказала, что у меня нет денег на метро, и это была чистая правда.

- Ничего, - сказала Арисова, поезжай на троллейбусе. - У меня есть для тебя ухажер, как раз такой, как тебе сейчас нужен: а - не женат, бэ - с квартирой, вэ - обеспечен, гэ - без вредных привычек. Для меня он слишком пресен, а тебе как раз - на первое время точно подойдет.

Я говорю:

- Тебе - слишком пресен, а мне, значит, и “гэ” подойдет…

Она говорит:

- Тебя никто не заставляет. Придешь - посмотришь… Приезжай, ты же знаешь, под лежачий камень вода не течет… И т.д и т.п.

Я сварила Алиске все те же макароны, немного подумала и на двух троллейбусах поехала на Павелецкую.

Ну, в общем, чтобы время не тянуть, скажу, что, поскольку я тогда была в полном ауте, Ващенко сразу же, в первый же вечер, удалось затащить меня домой.

Поздний ужин проходил по всем правилам - при красном вине, свечах и под тихую джазовую музыку. Он было попытался сразу меня приобнять, как только я села на диван, но, может быть, от красного вина, а может, от сознания неестественности происходящего, мне стало совсем хреново и я только и смогла сказать, что, мол, я не ханжа, но не рано ли? Знакомы-то всего два часа?

Поскольку делать после такого заявления Ващенко вроде бы стало нечего - он принялся готовить ужин и одновременно рассказывать мне свою жизнь.

Нет повести печальнее на свете… Мне надо было насторожиться еще тогда, так как по рассказу получалось, что живет на свете у метро Новогиреево дюймовочка тридцати семи лет, по имени Игорь Ващенко, а вокруг злые дяди и, в основном, тети, которые делают нашей дюймовочке козу и всякую бяку. Отчего она, увы, стареет и плачет.

А еще - скандалит и дерется…

Я все думаю, с чего все это началось? Ведь я вроде не очень агрессивная, так сказать, особа. Не поклонница международного феминизма, и, вообще, к бою не готова. Нет, конечно, как и все, в результате тридцати пяти лет самостоятельной жизни в нашей стране сдачи дать не задержится, но чтобы какие-то особенные склонности к садомазохизму или там кикбоксингу - нет, не замечала. Ну, с Петровым, признаюсь, в минуты наивысшего подъема отношений пару раз кидалась банками с масляной краской (следы сей баталии видны до сих пор на его полу), но чтобы так, как с Ващенко, регулярно, как дети говорят, махаться - не было ни до того, ни после.

Тьфу-тьфу…

Кстати, с ним в первый раз все тоже началось с красок, вот ведь совпадение. Только не теми, что пол и стены красят, а “художественными”, в тюбиках. Так сказать, переход от монументальной к камерной живописи. Я много раз замечала - жизнь с новым человеком иногда продолжается будто с того же места, где закончили со старым. Как ниточка…

Но - все по порядку.

Уж не знаю почему, но после знакомства с Ващенко у нас с Алиской началось постепенное улучшение жизненного климата. Отступление ледника, так сказать. За что ему, конечно, запоздалое спасибо - какой-никакой, а мужчина в доме появился…

Все та же Арисова, добрая душа, пристроила меня в Центральный Дом Художника, в одну контору - художественную галерею, картинками торговать… Ну, галерея, это громко сказано, наше Уффици занимало закуток и полстены на втором этаже, где раньше был этаж советской живописи. Соответственно торговали мы также соцреализмом в расчете на иностранцев и вообще чем попало в расчете на них же и, частично, на новорусскую аудиторию - матрешками, небольшой скульптурой, куклами, современной живописью…

Салон “Рога и копыта”, в общем.

И вот в одно прекрасное утро сижу я на своем рабочем месте, чищу перышки, делаю маникюр, краем глаза наблюдаю за экспозицией. И вдруг вижу: клиенты… Тридцать витязей прекрасных чредой из волн выходят ясных. И с ними дядька их морской.

Седовласый мужик лет под пятьдесят, его маман (почему-то я сразу это поняла) и еще какая-то тетка, типа не то бухгалтера, не то коммерческого директора, но явно не любовница и не жена. Экономка. Все как близнецы - в строгих деловых костюмах, дорогая обувь, на пальце капитана камень блестит величиной с лесной орех, в руках сотовые телефоны.

А у нас с полмесяца до того ни одной продажи не было.

Вот оно!

- Вас из дас? - говорю.

После беглого осмотра экспозиции и небольшой беседы выяснили, что изволят они небольшой этюд “Весна” академика живописи Налбандяна, большое полотно “Портрет на фоне пирамид” современного художника Ващенко (он на видном месте висел) и что-то еще по мелочи. Все вместе тысячи на две долларов, чуть поменьше.

Я обрадовалась - не передать (мне процент идет), аж коленки задрожали, но виду не подаю. И тут выясняется, что все прекрасно (мне подарили улыбку), но есть одно небольшое “но”. Нет, не деньги, это не вопрос, можно сразу задаток, надо картины примерить…

- Пардон, - говорю, - что примерить?

- Ну, понимаете, - отвечает мне мама несколько удивленно, как я не врублюсь, - надо, чтобы картина подошла. К стене. По размеру, цвету. У нас там еще ваза стоит. Понимаете?..

Ну, что делать? Связалась я с начальством: так, мол, и так, необходима примерка; получила добро (деньги-то неплохие), записала паспортные данные, номер машины, собрали картины, выносим, стали загружать в их авто. А они, представляете, не лезут. В смысле по размеру. Особенно г-н Ващенко. Оказался слишком велик для иномарки.

Налбандян влез, еще кто-то, забыла, влез, а Ващенко не лезет. Пришлось его класть в салон, предварительно выкинув оттуда мамашу. Ей взяли отдельное такси и пообещали все время звонить на сотовый.

Приезжаем домой. Ну, все точно, как в анекдоте. Новый дом, “улучшенной планировки”, вокруг дома забор, в подъезде стукач, в ванне джакузи. Примерили живопись. Налбандян отпал сразу, третий неизвестный тоже не очень, а “Портрет на фоне пирамид” сел, как будто Ващенко писал его по заказу. Очень понравился. Подошел и по цвету, и по размеру. Тем более что на фоне пирамид.

(Хотя я не сказала клиентам, что в виде маленькой девочки, дающей такой трогательный эффект, художник изобразил себя, что это не портрет, а автопортрет…)

- Ну, - говорит седовласый, - это мы берем. Но - улыбка - надо бы скидку.

Вообще симпатичный мужик, я таких люблю. Спокойный и одновременно внушительный. И, что особенно приятно, с юмором. “Леонид”, - представился, что означает, как я помню, красивый.

- Понимаете, - говорит, - дорогая, разумеется, я могу взять и так, но для порядку необходима скидка.

- Позвольте, - отвечаю, - я позвоню директору. Сама не имею права…

- О, конечно, конечно…

Взяла я сотовый, пошла в ванную. Директор согласился. Звоню Ващенко. А он в это время, разумеется, спит сном младенца. Трубку обнимет и почивает.

- Але? - говорит.

Я говорю: просыпайся, тут твою картину покупают.

- А, - говорит, - оч-ч хорошо… Продавай.

И, чувствую, продолжает спать.

- Скидку, - говорю, - просят, дубина! На двести долларов. Прибавила, конечно малость, для профилактики.

Ващенко сразу проснулся:

- Нет, - двести это много!

Ну, короче, уговорила я его на сто. Пятьсот долларов за “Портрет на фоне пирамид” - хорошие деньги. Я говорю: скинь на эту, он тебе дальше закажет портретную галерею своих друзей - “Короли Лефортово”. Десять тысяч! На десять тысяч Ващенко сразу согласился:

- Молодец, - даже засмеялся, - договаривайся там. Я ему все сделаю и без галереи, из рук в руки.

Выхожу.

- Готово! - говорю.

Вытащил тут принц деньги, отсчитал новыми стодолларовыми купюрами и спрашивает меня улыбаясь:

“Это ваш муж?..”

А я, знаете, давно почувствовала какой-то флюид от него. Этакое дуновение симпатии, как говорится.

- Нет, - говорю, - друг.

- Ну, друг, - говорит Леонид, - это легче. Могу я, вам, мадемуазель, позвонить как нибудь… завтра?.. Может быть, кофе? Сходим куда-нибудь?

Я подумала немного, вспомнила кое-что из имевшейся у меня информации о поведении моего друга без меня, проанализировала все это и говорю:

- Кофе… почему бы и нет? Но лучше на работу. Или я вам…