- Нет, Лена, это ты много на себя берешь. Не угадать тебе.
Фрау Дёрр непременно и еще что-нибудь сказала бы, но тут они услышали, как покатился шар, как он глухо ударился о борт, и все стихло.
- Промах! - воскликнула Лена. Так и оказалось.
- Ну, это чересчур легко,- сказал Бото.- Чересчур. Это бы и я угадал. Подождем следующего.
И верно, второй и третий шар проследовали своим чередом, а Лена не сказала ни слова, даже не шелохнулась. Только глаза у фрау Дёрр все больше выкатывались из орбит. Но вот - и Лена тотчас привстала - покатился маленький, уверенный шарик, ударился о доску и отскочил резко, но в то же время плавно.
- Все девять! - воскликнула Лена, и тотчас раздался звук падения, и голос мальчика подтвердил ее правоту, хотя в этом не было уже никакой надобности.
- Будем считать, что ты выиграла. Теперь давай съедим еще на пару двойной орешек, чтоб уже все было одно к одному. Вы согласны со мной, госпожа Дёрр?
- Еще бы не согласна,- подмигнула та.- Еще бы не одно к одному,- и, снявши шляпку, принялась ею размахивать, словно завлекала покупателей.
Солнце тем временем скрылось за вильмерсдорфской колокольней, и Лена предложила отправиться домой, потому что становится свежо, а по дороге можно поиграть в салочки, она, к примеру, убеждена, что Бото ее не поймает.
- Ну, это мы еще посмотрим.
Тут началась возня, беготня, Бото и впрямь не мог поймать Лену, пока сама она, обессилев от смеха и возбуждения, не спряталась за дородную фрау Дёрр.
- Вот и дерево как раз по мне! - воскликнула она.- Теперь-то уж тебе ни за что меня не поймать.- И, держась за края длинного, расклешенного книзу жакета фрау Дёрр, она так ловко и искусно вертела добрую женщину то вправо, то влево, что ей удавалось еще довольно долгое время укрываться за спиной приятельницы. Но вдруг Бото непонятно как очутился рядом, схватил ее в свои объятия и крепко поцеловал.
- Так нечестно,- протестовала Лена.- Мы еще не доиграли.
Тем не менее она с радостью взяла Бото под руку и нарочито отрывистым, как на учении, голосом скомандовала: «К церемониальному маршу… товьсь!» - от души радуясь на добрую фрау Дёрр, которая сопровождала всю эту возню восторженными возгласами.
- Я просто глазам не верю,- твердила фрау Дёрр.- Да и как тут поверишь. Все-то у них по-другому. Как вспомню про своего… Нет, нет, не верю, да и только. А ведь и мой был не хуже других. И все старался…
- О чем это она? - тихо спросил Бото.
- Всё вспоминает… Ты же знаешь… Я тебе рассказывала.
- Ах, об этом. О нем… Надеюсь, он был не так уж плох.
- Как знать. В конце концов все они на одну колодку.
- Все?
- Нет, не все.- Она покачала головой, и во взгляде ее мелькнула нежность. Но она не дала ходу этим чувствам и поторопилась предложить: - Давайте споем, госпожа Дёрр? Согласны? Только какую песню?
- «На заре»?
- Нет, «На заре, на заре мне в могилу сойти…» - это слишком печально. Лучше «Через год, через год…». Или нет, еще лучше: «Ты помнишь ли?..»
- Вот это в самый раз. Это и красиво и приятно. Моя любимая-разлюбимая.
Слаженными голосами все затянули любимую песню фрау Дёрр и подошли уже к садоводству, а над полями все еще отдавалось: «Я помню все, ты спас мне жизнь однажды», да с другой стороны дороги, где стояли сараи, доносилось эхо.
Фрау Дёрр пришла в неописуемый восторг. А Лена и Бото что-то призадумались.
Уже смеркалось, когда они подошли к домику фрау Нимпч, и Бото, вновь обретший привычно веселое расположение духа, хотел заглянуть на минутку и сразу откланяться. Но тут Лена прямо напомнила Бото все его обещания, а фрау Дёрр - намеками и подмигиваниями - о несъеденном на пару двойном орешке, и потому он сдался и изъявил готовность провести у них весь вечер.
- Вот и хорошо,- сказала фрау Дёрр.- Я тоже тогда останусь. Конечно, ежели мне позволят остаться и ежели я не помешаю, когда вы будете есть двойной орешек. Заранее нельзя знать. Я только шляпу отнесу домой и мантильку. А потом сразу вернусь.
- Непременно возвращайтесь,- сказал Бото, протягивая ей руку.- И не мешкайте, время-то бежит.
- Ваша правда,- рассмеялась толстуха.- Время, оно не стоит на месте. Хоть мы завтра повстречайся, и все уже будет не то. День, он день и есть, день - это тоже срок. Вот и выходит, по-вашему, что к другому разу мы станем старше. Тут уж ничего не попишешь.
Никем не оспариваемый факт, что люди с каждым днем становятся старше, произвел на фрау Дёрр такое впечатление, что она все не могла расстаться с полюбившейся темой. Лишь высказавшись до конца, она ушла. Лена провожала ее в сени, а Бото подсел к фрау Нимпч и, поправляя сползшую с плеч старушки шаль, осведомился, не сердится ли она, когда он надолго уводит Лену. Погода до того хороша и так славно было им сидеть и разговаривать на куче пырея, что они совсем забыли про время.
- Да, счастливые часов не наблюдают,- сказала старушка.- А молодежь всегда счастливая, так оно есть, так и должно быть. Вот в старости, господин барон, часы становятся долгие, так что уж и не чаешь, когда кончится день,- да и вся жизнь.
- Это только так говорится, госпожа Нимпч. Старый ли, молодой ли, всем хочется жить. Ведь правда, Лена, тебе хочется жить?
Лена только что вернулась из сеней. Пораженная этим вопросом, как стрелой, она вдруг бросилась к нему, обняла его и осыпала поцелуями с несвойственной ей пылкостью.
- Лена, Ленушка, что с тобой?
Но Лена уже пришла в свое обычное состояние и быстрым движением руки отмахнулась от него, словно хотела сказать: «Только не спрашивай». Покуда Бото продолжал свою беседу с фрау Нимпч, она подошла к шкафчику, порылась там и снова вернулась к присутствующим с какой-то тетрадочкой в синей обертке из сахарной бумаги, по виду вроде тех, куда хозяйки записывают ежедневные расходы. Тетрадочка и была предназначена главным образом для этой цели, но, кроме того, Лена записывала туда вопросы, которые возникали у нее порой из чистого любопытства, порой из более серьезного интереса. Она раскрыла тетрадочку на последней странице, и глаза Бото тотчас заметили жирно подчеркнутые слова: «Что необходимо узнать»,
- Бог ты мой! Да это выглядит как заглавие трактата - или целой комедии!
- Так и есть. Ты читай, читай. И он прочел:
«Кто были обе дамы на корсо? Которая из них, старшая или младшая? Кто такой Питт? Кто такой Серж? Кто такой Гастон?»
Бото рассмеялся.
- Ну, если отвечать на все твои вопросы, я здесь до утра пробуду.
Счастье еще, что доброй фрау Дёрр не случилось поблизости, не то бы Лене опять пришлось краснеть. Но ее обычно проворная приятельница - по меньшей мере тогда, когда дело касалось барона - еще не возвращалась, и потому Лена спокойно ответила:
- Ладно, тогда я начну действовать. Дам оставим до другого раза. Но что значат эти чужие имена? Я уже спрашивала прошлый раз, когда ты приносил хлопушки, но ты ответил просто так, чтобы отвязаться. Это тайна?
- Нет.
- Тогда говори.
- Хорошо. Итак, это не имена, а прозвища.
- Знаю. Ты уже говорил.
- Другими словами, это прозвища, которые мы дали друг другу для удобства, иногда - заслуженно, иногда - случайно.
- Что значит Питт?
- Был такой английский министр.
- А твой друг тоже министр?
- Никоим образом…
- А Серж?
- Это русское имя, у них есть такой святой, и много русских князей носили это имя…
- Хотя сами они были далеко не святые… Ну, а Гастон?
- Это французское имя.
- Да, помню, помню, я еще девчонкой, до конфирмации, кажется, видела пьесу «Человек под железной маской». И того, который в маске, звали Гастон. Ну и плакала же я на представлении…
- Зато теперь будешь смеяться. Гастон - это я.
- Нет, я не буду смеяться. Ты тоже носишь маску.
Бото хотел полушутя-полусерьезно заверить ее в противном, но тут вошла фрау Дёрр и прервала разговор, извинившись за задержку,- были покупатели, и ей пришлось срочно плести венок.
- Большой или маленький? - спросил фрау Нимпч, которая любила поговорить о похоронах, а того больше - порасспрашивать обо всем, что с этим связано.
- Да как сказать,-ответила Дёрр.- Средненький венок. Люди не богатые. Плющ и азалия.
- Господи! - воскликнула фрау Нимпч.- Дался людям этот плющ с азалией, а я так против. Плющ где хорош? На могиле. Обовьет все зеленью, и могиле спокойно, и тому, кто в ней лежит,- тоже. Но для венка плющ не подходит. В мое время на это шли иммортели, желтые или кремовые, а коли кто хотел поблагородней - брали красные и белые. Из иммортелей плели венки или, скажем, один венок и вешали его на крест, он и висел всю зиму, бывало, уж весна придет, а он себе висит. Другие и дольше висели. А плющ с азалией - это же курам на смех. Почему? Да потому, что век у него больно короткий. А я так рассуждаю: чем дольше висит на могилке венок, тем дольше и родные покойника помнят. К примеру, вдова, если она сама не молоденькая. Нет, я за иммортели, пусть желтые, пусть красные, пусть белые, а если кто хочет еще и другой венок повесить - пожалуйста. Для шику пусть висит. Но главное - чтоб были иммортели.
