— Что-то мы с тобой редко встречаемся, жена, вот за все пребывание в Казахстане это в первый раз.
— Так у нас договор был, аль не помнишь?
— Да чего же, помню, считаю, что зря мы такой договор сварганили, ни к чему это, вон уже офицеры подшучивают: гляди, твоя Оксана еще подцепит кого-нибудь.
— А пусть попытается хоть кто-нибудь, небось лет десять чертыхаться будет! Я, между прочим, тоже хотела с тобой поговорить, да все откладывала. А вопрос назревает и назревает.
Вдруг из-за поворота вынырнул командирский УАЗик.
— Товарищ майор, срочно к командиру!
— Что там еще случилось?!
— Общее построение, все сто процентов!
— Поехали, Оксана, потом поговорим!
Во дворе, окруженном со всех сторон палатками, строились роты батальона. Пасмурная холодная погода не поднимала настроения. Из низко несущихся туч иногда мелкой туманной сыпью окроплял землю дождь.
Перед строем стояли командир батальона подполковник Бадюл, начальник штаба майор Давиденко и представитель генерального штаба полковник Михайлов.
— Товарищи солдаты, сержанты, офицеры и прапорщики! — обратился Михайлов к строю, — получен приказ: срочно батальону свернуться, совершить марш по железной дороге до Кушки, Термеза, получить необходимое вооружение, боеприпасы и, уже своим ходом, совершить марш в глубину афганской территории — двести-двести пятьдесят километров. Там нас встретит личный состав кадровой воинской части родственной нам специальности. Мы должны передать свою технику и благополучно вернуться обратно. Врачу части в течение одних суток освидетельствовать больных своим штатом, а если надо, через районную больницу, чтобы больных уволить, остальные — все, в полном составе, идем в Афганистан. Письма, телеграммы с этим сообщением не писать! Будет считаться разглашением военной тайны! Напишите, что передислоцируемся, тем более что мы должны к положенному сроку, то есть к ноябрю месяцу, вернуться на зимние квартиры. Повторяю, приписной состав считается отмобилизованным, и до приказа об увольнении на вас распространяются все законы о военной службе. Более подробно вам поставят задачу ваши командиры.
«Хорошо, что я не успела сказать Ивану, тогда точно не взяли бы, надо молчать пока будет, возможно». — Подумала Оксана, подходя к дому, где располагался медицинский пункт и стояла санитарная машина. Ее встретил фельдшер-прапорщик:
— Там вас полковник из медицинской службы спрашивает.
— Оксана Ивановна, мне поручено провести с вами лично беседу. Дело в том, что вы были призваны с вашего согласия на период уборки урожая. Задача по обеспечению полевых работ закончена, мы обязаны вас уволить, тем более что батальон идет на выполнение боевой задачи.
— Часть идет на выполнение спецзадания, никуда я отсюда не уволюсь — это, во-первых, а во-вторых, мой муж — зампотех этого батальона, а мы когда женились, поклялись быть вместе, и это благословил генерал Цветков Виктор Иванович, знаете такого?
— Я не изучал вашего личного дела. Извините, дети у вас есть?
— Пока нет, но будут, и может даже скоро.
— Добро, а генерала Цветкова я знаю, тем более что он мой земляк.
— Что вы говорите? Откуда же вы?
— Из Родионово-Несвитаевки, слышали о таком населенном пункте?
— Конечно, я из Голодаевки, Цветков — наш сосед, никогда не думала, что начальник медицинской службы — мой земляк.
— Хорошо, Оксана Ивановна, будем считать, что личная беседа закончена, а теперь поговорим о деле. Что вам необходимо в первую очередь?
— Врач-хирург, со всеми его атрибутами.
— Ну, это предусмотрено штатным расписанием. А еще что?
Глава семнадцатая
Почти пять часов врезался своими большегрузными машинами в афганскую землю ремонтный батальон машин. Бездорожье совершенное. Шли исключительно по карте. «Исключить заходы в любые населенные пункты», — так звучали слова приказа на марш.
Иван еще в Казахстане имел короткую, но бурную беседу с женой и после, кроме как по служебным делам, они не общались. Первая размолвка все же состоялась.
— Я тебя прошу, ради всего на свете, уезжай отсюда, пока не поздно, там может быть всякое, это же район боевых действий. Ради нашего же счастья, подумай о себе!
— Вот как раз ради нашего же счастья я и иду с вами, с тобой, с такими, как ты. Если тебе этого не понять, тем хуже! Вопрос решен в самых высоких инстанциях, и я тебя очень прошу, не мешай мне!
А вот теперь, когда они на чужой территории, когда все препятствия позади, когда уже никто ее не вернет, Оксана все думала, как сообщить мужу о будущем ребенке, ведь прошло почти четыре месяца! Ей казалось, что фельдшера-прапорщики заметили ее интересное положение, тем более что однажды у нее закружилась голова, и она чуть не упала на пол санитарки. «Надо сказать», — все думала Исаева, но подходящего момента никак не могла найти. И вдруг колонна остановилась. Это означало только одно — привал для обеда. Санитарная машина шла в конце колонны, в «группе замыкания», Оксана дала команду объезжать и двигаться в голову колонны.
Командирской машины в голове колонны не было. Первой стояла, как ее называли солдаты, «эм-эр-еска» зампотеха. В кабине никого не было, Оксана попыталась открыть дверь кунга и не смогла, внутри кто-то взялся за ручку, и дверь, подхваченная ветром, дувшим с ураганной силой, рванулась и с силой хлопнула о кузов. В проеме стоял Иван с намазанным для бритья лицом и с полотенцем в руке.
— Слава богу, наконец-таки меня посещает жена! — Исаев, соскочив на землю, помог Оксане влезть в будку, вытер полотенцем лицо, усадил жену на топчан, с трудом закрыл дверь. Снаружи ревел и стонал ветер.
— Дай хоть я на тебя погляжу вблизи, да сними ты эту шапку!
— Подожди, Исаев, у меня серьезный разговор, а то вдруг нам опять помешают. А я должна тебе сказать, иначе...
— Все серьезные разговоры остались там, за границей, сейчас надо постараться как-то скрасить наше существование, дай я тебя хотя бы обниму, жена ты мне или нет?!
— Я понимаю, сейчас самое неподходящее время, но я уже больше не могу, надо было сказать тебе об этом еще там, в Тирасполе, но тогда бы мы не были сейчас вместе, потом Казахстан, но там нам просто помешали.
— Да о чем ты, Оксана, вроде бы все пока в порядке!
— Ваня, у нас будет ребенок, — сказала Оксана, глядя прямо в глаза мужу.
Иван вначале растерялся, он какую-то долю секунды подозрительно смотрел на очень серьезное, готовое в любую минуту расплакаться лицо жены, а потом упал на колени, стал целовать ее руки, приговаривая:
— Какая радость, какая радость, и почему в таком тоскливом месте!
По колонне прошел какой-то неестественный шум, крики, возгласы. Иван, посмотрев в окошко, схватил стоявший в специальном гнезде пулемет РПКа и, крикнув Оксане: «Сиди тут!» — рванул дверь и, вылетев наружу, с силой захлопнул дверь. Увидев бегущую вниз, в сторону виднеющегося вдали кишлака, толпу солдат, заорал, стараясь перекричать ветер:
— Назад, приказываю остановиться!
Но никто его не слышал, ветер уносил слова назад и в сторону. Тогда Иван, вскарабкавшись на крышу будки, дал длинную очередь впереди бегущей толпы. Солдаты, увидев фонтанчики пыли от ударившихся о землю пуль, остановились разом и, что-то крича друг другу, стали озираться по сторонам. Иван дал еще одну очередь. Люди, наконец, увидели его, стоящего на крыше мастерской, в белой, рвущейся на ветру нательной рубахе.
— Назад! — орал и махал руками Исаев. Солдаты послушно повернули обратно.
— Построиться, поротно! — командовал Иван, не спускаясь с крыши.
Одетые кто в чем, в основном с автоматами в руках, приписники построились.
— Кто может доложить обстановку?!
Из строя вышел коренастый солдат:
— Ивлева убили, женщина застрелила из ружья, а Севастьянов ранен в ногу, я его не смог дотащить!
Иван слышал, как стучала в будке Оксана, но умышленно не открывал дверь.
— Машину, «хозяйку», ко мне!
Газ-66, оборудованный для перевозки продуктов, подрулил к строю. Иван, спустившись с крыши, понимая, что если он зайдет в мастерскую, Оксану не удержишь, подбежал к водителю санитарки, снял с него бушлат, надел на себя, почти на ухо прокричал ему:
— За нами не ехать! Это приказ! За жену отвечаешь головой!
Подбежал к Газ-66, посадил в него коренастого солдата, еще шесть человек и, коротко приказав спрятать оружие, прыгнул в кабину. Машина, медленно объезжая ямы и овраги, поехала в сторону селения.
— Соловьев, командуйте куда ехать!
— Пока прямо, потом я подскажу.
Ураганный ветер рвал тент, бил по кабине, низко над землей неслись почти черные тучи, готовые в любую минуту брызнуть холодным осенним дождем.
Подъехали к кишлаку. Низкие, с человеческий рост, в основном каменные, покрытые каменными же плитами, домики с маленькими окошками. Между строениями невысокие, опять-таки каменные заборчики, улицы узкие до такой степени, что если бы появилась встречная машина — не разъехаться.
